Сны и реальность Саймона Рейли

Сердце билось в страхе, пытаясь выскочить из груди. Где я? Что со мной хотят сделать? Повернув голову, я увидел в конце тяжелую дверь. Стены были серые, и на них висели непонятные приборы. Так же тут был шкаф со склянками и стол, на котором что-то лежало. Подвал? Обстановка нагнетала. К горлу подступала паника. Отлично, хоть раз я буду паниковать по определённой причине, а не просто так!

Я хотел было открыть рот, чтобы кого-нибудь позвать, но вовремя сообразил, что стены этого подвала, наверное, толстые, и меня услышит только хозяин этого дома, который, вероятно, и принес меня сюда. А если он придёт, то сделает что-нибудь нехорошее.

А он придёт. Я снова попытался вырваться. Не получилось.

За дверью послышались шаги, и тяжелая дверь открылась. Появился хозяин этого подвала. Тот самый дворник. Паника становилась всё сильнее.

Он почесал свою щетину на подбородке и приблизился ко мне. Я дышал беспокойно. Что он сделает? Будет заживо расчленять? Маньяк!

– Здравствуй, Саймон, ты правильно сделал, что обратился ко мне, – начал он, словно я был его пациентом.

Может, его из поликлиники уволили и он теперь занимается принудительным лечением?

– Я к вам не обращался! – резко ответил я. Откуда он знает моё имя?

– Это ты так считаешь.

– Что вам надо?

– Освободить тебя, – ответил тот, подходя к столу и что-то там выбирая.

– Тогда отпустите меня, – я смотрел ему в спину. Если он хочет «освободить», то почему решил пленить?

– Ты не готов.

Я театрально ударился затылком о кушетку.

– Но ты не волнуйся, я тебя обработаю, и тогда ты будешь готов. Тогда ты освободишься.

– От чего? – я не понимал, и вся эта ситуация начинала раздражать.

– От чувств, – ответил он, не отворачиваясь от стола. – Они причиняют тебе неудобства, они – балласт. Особенно чувства, которые безответны.

Я молчал, слыша учащённое биение собственного сердца. А об этом он откуда знает?

– Чувства мешают жить, от них нужно избавляться… – он открыл ящик стола и взял в руки какие-то провода.

– Я не буду от них избавляться! – резко перебил я. Не собираюсь переставать что-то чувствовать к Карси.

– Я тебя бонусом ещё и от эмоций избавлю, – это звучало как угроза. – Ты пройдёшь через боль, но станешь свободным.

Паника охватила меня и не хотела отпускать. Он болен! Психически болен!

– Пора вырезать из тебя опухоль чувств, – с этими словами дворник положил провода на стол, взяв в руки что-то маленькое.

Он подошёл, его лицо выражало маниакальную увлеченность. У него был шприц с чем-то прозрачным.

– Не бойся, – с этими словами он стал отгибать рукав на моей рубашке, чтобы добраться до вен.

– Отпустите меня! – повторил я. Как странно, когда тебя одновременно переполняют и злость, и страх.

Я ощущал его шершавые пальцы на внутренней стороне своего локтя.

Он воткнул мне под кожу шприц. Длинная острая игла вошла больно, и дворник пытался загнать её глубже. Затем, он её вынул.

– Не могу найти вену, – затем попытался снова.

Что-то мне подсказывает, что он вообще никогда раньше не делал уколы.

С пятой попытки, исколов мне всю кожу в том месте, у него наконец вышло. Непонятная жидкость растеклась по венам.

Сильная горячая боль начала подниматься от кончиков пальцев ног и выше. Меньше, чем через минуту, уже нестерпимо болела каждая клеточка моего тела. Казалось, будто под кожей происходят микровзрывы, будто меня сжигают заживо, будто выкручивают конечности, пытаясь их оторвать. Я жмурился, стиснув зубы, чуть не прикусив язык, дергаясь в путах и тяжело дыша.

Возвышаясь надо мной, подобно злобной горгулье, мучитель сказал:

– Ты никому не нужен.

Нет! Они заметят, что я пропал! Наверное, сейчас Карси думает, что я остался дома. Тётя Ира – что задержался после школы. Им ещё рано обращаться в полицию, они ещё не поняли.

Боль усилилась, я больше не мог сдерживать стоны – на радость похитителю. Мои пальцы сжимались и разжимались. Путы держали крепко. Голова гудела, в глазах темнело.

– Есть антидот, только я тебе его не дам, – мучитель провёл по моему вспотевшему лбу своей мозолистой рукой.

– П-пожалуйста! – единственное слово, которое я смог сказать, казалось, будто по венам текло раскалённое железо.

– Через несколько часов пройдет само.

Несколько часов?! Я задыхался от боли и ужаса. Зрачки были расширены. Я не выдержу столько! Ещё чуть-чуть – и лишусь сознания от болевого шока.

Может, этот садист решил замучить меня до смерти, а потом выкинуть труп в лесу?..

***

Не знаю, сколько часов уже прошло, боль не отступала, накатывая всё новыми волнами. Мои губы уже были синими, а по телу проступал холодный пот, начинало гудеть в ушах. Тело ослабло, оно уже устало биться в агонии. Почему он просто меня не убьёт? Почему это не прекращается?!

***

Наконец боль ослабла, принося долгожданное облегчение. Я лежал, осоловело глядя в потолок, обмякнув в своих путах, из глаз у меня текли слёзы. Никто не знает, где я. Никто меня не спасёт. Хотелось скулить, убежать куда-нибудь, спрятаться и больше никогда не вылезать из-под одеяла.

Дворник с довольной улыбкой взял со стола какую-то грязную тряпку, затем вернулся и, склонившись надо мной, сунул её мне в лицо, чтобы вытереть слёзы. Она пахла бензином и машинным маслом.

– О, это только начало! – воскликнул он, словно безумный учёный, чахнущий над экспериментом, и бросил тряпку на пол. – Удалим чувства самыми большими щипцами.

Я лишь всхлипнул, ничего ему не сказав.

Если он опять вколет мне ту гадость, я не выдержу. Как все это должно было помочь «удалению» чувств? Может, он не ведает, что творит? Ясное дело, что он, наверняка – шизофреник, который придумал себе, что он может заставлять людей перестать любить. У него и голоса в голове есть? Может, они ему что-то диктуют?

Он закурил и стал расстегивать мне пуговицы на рубашке, зажав сигарету в зубах.