В погоне за голубем. Внутри урагана

Связь была установлена, теперь они могли слышать и понимать мысли друг друга. Это был другой уровень отношений. Слова ещё возможно запереть в клетку, но мысли всегда остаются неуловимыми, потому как бы не старались наездники, драгоплюмы всё равно знали их истинную сущность в самых мельчайших подробностях. Не каждый мог решиться на такой серьёзный шаг – доверить кому-то свой внутренний мир до последней крупинки.

– Как ты здесь? – полушёпотом спросил волшебник, голос его эхом разлился в воздухе, отскакивая от каждого камушка.

Люмия нагнулась ещё ниже, опустила на землю перепончатое крыло и пригласила наездника прилечь. По её мнению, Кэтсу выглядел неважно, что было неудивительно. Драгоплюм впервые видела приятеля после болезни, и волновалась за него не меньше, чем он за неё. Получив мысленный сигнал, волшебник кивнул в знак благодарности и послушно расположился на широко раскинутом крыле. В воздухе было не до того, чтобы разглядеть её крылья в полной мере, но на земле они казались такими большими, хотя и сама Люмия была отнюдь не маленькой. Драгоплюм только в холке достигала трёх метров, и мы не берём уже в расчёты длину хвоста с перепончатым плавником на конце. К слову, эта была основная причина строгого отбора наездников по росту.

Люмия снова отправила сигнал, Кэтсу недовольно замычал и перевернулся на бок.

– Не отчитывай меня, я в порядке. Нет, я не замёрз. Дождь – это пустяк. Да ну хватит, в самом то деле, не прикидывайся, что волнуешься из-за лёгкого дождика, ты меня в открытый океан бросала пару раз.

Каждая фраза произносилась с характерной паузой, потому что была ответом на очередной мысленный сигнал драгоплюма.

– Я просто устал, серьёзно. Я трясусь?

Где-то вдалеке упала капля, затем ещё одна, звук доносился точечно.

– А, да… Слушай, и правда.

Люмия неодобрительно фыркнула, и Кэтсу почувствовал, как крыло под ним начинает постепенно подниматься. Быстро уловив мотивы драгоплюма, волшебник перебрался к ней на спину, прежде чем его полностью укрыло большое крыло. Волшебник задремал, выслушивая новые сигналы. Он с наслаждением зарывался пальцами в мягкие желтоватые перья, прижавшись к широкой горячей спине и чувствовал, как его клонит в сон.

– Если бы ты знала, как я рад тебя видеть, – прошептал Кэтсу, и улыбка сама невольно очутилась на его лице.

С ней не обязательно нужно было говорить громко, с ней вообще можно было ничего не говорить, она бы и так услышала каждую его мысль, просто со словами было как-то привычнее.

– Эмиль… Чёрт возьми, откуда он вообще взялся? Нет, я даже думать не хочу о том, что буду делить с ним арену, ещё и отца. Что? Нет, что ты, я не ревную, просто бесит меня этот аристократушка и всё.

Услышав нравоучительный сигнал, парень привычно закатил глаза.

– Давай вот только ты не будешь заставлять меня общаться со всеми подряд, мне папы хватает, ладно? После моей выписки он стал совершенно по-другому себя вести, представляешь? Он больше не торопит меня с тренировками, и проводит со мной гораздо больше времени, и его даже не волнует, что я половину учебной программы прокаркал, пока в медкорпусе валялся. А ещё он теперь пытается запихнуть меня в команду, ты себе можешь это представить? Люмия – ты моя команда, и мне никого больше не надо. Я не хочу оставлять тебя. Предлагаешь познакомить тебя с ребятами? Нет, я не знакомлю животных с людьми – жалко животных.

Выдержав долгу паузу и выслушав ещё тонну упрекающих фраз, Кэтсу перевернулся на живот и зарылся носом в пушистые перья.

– Хватит. Пожалуйста. Я всегда буду один. Я так хочу, – недовольно помычал волшебник, а после задумался. – Люмия. Я хочу задать тебе вопрос. Что со мной сделали в прошлом походе? Почему папа так обо мне печётся? Быть может, если я докажу, что могу сам справиться с этой трудностью, то мне удастся миновать команды?

Кэтсу снова замер в ожидании сигналов, но надежда на его лице очень быстро сменилась смятением.

– Ты тоже не хочешь мне говорить, да? Как же ты всё-таки умело направляешь свои мысли.

Волшебник грустно усмехнулся и, с трудом высунув голову из-под мягкой перепонки, вздохнул. Даже Люмия молчит. Ответы придётся искать самому. Наверное, в любых других условиях Кэтсу бы расстроился, но сейчас он был слишком рад снова почувствовать у себя в груди её тепло. По потолку зелёной паутинкой светились пещерные лианы, иногда роняя на землю крохотные розоватые лепестки своих бутончиков. Сквозь камни слегка пробивалось голубое мерцание мха «ночницы», и крохотными жемчужинками были рассыпаны капельки малышей-светлячков. Это было сравнимо со звёздным небом, но под землёй. Капли дождя продолжали рваться внутрь и безуспешно разбиваться о потолки подземелий. Кэтсу расслышал новый сигнал и закрыл глаза.

– Я услышал, эта история может меня травмировать, ты повторила уже раз шесть. Я не собираюсь выпытывать у тебя информацию о прошлом бое, но ты сама понимаешь, рано или поздно это всплывёт на поверхность . А пока… А пока я просто хочу отдохнуть. От всех. Даже от самого себя.

Ещё один сигнал оповестил волшебника о том, что он выглядит слишком уставшим. Кэтсу ухмыльнулся и не стал посылать ничего в ответ, в его голове – пустота, ни единой мысли, только редкие, всплывающие из ниоткуда художественные образы, сравнения светлячков со звёздами и сиреневых мховых губок на стенах с сахарной ватой. Люмия же продолжала посылать один за другим сигналы, сливающиеся в единую мелодию, волшебник сделал глубокий вдох, почувствовав, как спокойствие растекается по его венам. Он словно медленно плавился под тёплым крылом драгоплюма, каждая мышца будто становилась жидкой и вот-вот готова была раскиснуть в большом кожаном мешке.

Это было абсолютное доверие.

Резкие удары по струнам сменялись мягкими взмахами кистью, кахон равномерно выстукивал ритм – близилось что-то грандиозное. Эмиль с открытым ртом наблюдал за тем, как волшебники собираются в один огромный круг, Ника одёрнула его за руку.

– Вставай рядом.

– Я ничего не понимаю.

– Расслабься, – усмехнулся Кайл, пристраивая нового приятеля в круг. – Быстро разберёшься.

Эмиль в недоумении смотрел на то, как волшебники стаскивают с диванов подушки и пледы, бросая их прямо на пол, отодвигают столы и наливают в стаканчики сок. Это было совсем не похоже на рядовое собрание в гильдии, да и вообще не было ни на что похоже. В самый центр круга вышел мастер Курагама, и выкрикнув весёлое «кидай», поймал летящую в него подушку, плед приземлился следом. Ещё несколько последних приготовлений прошли под уютное бренчание старой гитары, но уже через пару минут все волшебники сидели на полу, подстелив под себя подушки и пледы. Мастер в центре круга молча ждал, пока все займут свои места. Эмиль смотрел на него с опаской: «На полу сидит, может, и правда сумасшедший, и няня была права?».

Гитара продолжала играть, Мичайо оглядел всех по очереди и, не найдя в общей массе сына, разочарованно вздохнул.

– Что ж, друзья, я приветствую вас на еженедельном сборе «Крыльев». За этот месяц он у нас первый, и потому я хочу, чтобы он стал для нас особенным.

По кругу пробежала волна шёпота и добрых улыбок. Еженедельные сборы были одинаково ценны, как незабываемым весельем, так и домашним уютом. В академии было не больше пятидесяти человек, и многие из них переехали на остров после провальных экзаменов, ещё некоторые пытались от кого-то сбежать, и остальная часть пришла в «Крылатый призрак», услышав о благоприятных условиях для учебы. Одним словом, среди всех учеников академии не было никого, кто мечтал бы попасть на Игарру, но на удивление именно здесь каждый из них обрёл свой дом.

Гитара продолжала играть, Эмиль с любопытством посмотрел на одного из артистов и в удовольствии улыбался , наблюдая за тем, как волшебник буквально растворяется в музыке. Студен рядом легонько бренчал бубном, кахон молчал, но наездник на нём сидел с закрытыми глазами, вслушиваясь в нежную мелодию струн. Эти люди провожали свой последний год в академии. Близилось лето, а значит и их скорый выпуск и, возможно, переезд из «дома» в места, где каждый из них провёл своё детство.

Мастер достал из кармана крохотную свечу и, оживив её бережным прикосновением, улыбнулся. Маленький огонёк неярко мерцал в приглушённых красках лофта, с опаской оглядываясь вокруг – он только что появился на свет.

– Насколько вы знаете, совсем недавно у нас закончился очередной поход, и в этом сражении я не могу не отметить роль каждого из вас, – выдержав недолгую паузу, мастер внезапно переключился на стихотворение, спокойным, чуть приглушённым голосом.

Снова сладкий шелест слышен

Жухлых листьев на ветру.

Средь сосновых ветвей пышных,

Знай, мой друг, тебя я жду.

Знаю я, что ты вернёшься

И вернёшься не один.

Ты как птица в небо рвёшься,

А твой дух непобедим.

Ветер крылья пусть ласкает,

Не тревожит шторм в пути

И пусть звёзды помогают

Путь домой скорей найти.

Ребята в лофте в миг затихли, мастер с улыбкой затушил свечу и, подняв её над головой, осмотрел каждого ученика.

– Ну? Признавайтесь? Чьё? – девушка в углу смущённо закрыла лицо, Мичайо давно всё понял, но продолжал. – Литературный клуб – кто?

– Тали, – выкрикнул кто-то из круга, заставляя юную поэтессу сгореть от стыда вместо свечки.

– Это была случайная акция, я не думала, что моё стихотворение попадётся вам!