Сложное взросление

– Дамы вперед, – Винс жестом указал мне на проход, и я без лишних притязаний скрылась в душевой кабинке.

Я не знаю, какой диалог состоялся между дядей и Мэй, пока я мылась, но сестра светилась до самого утра. И мне так приятно было на нее смотреть, что я еще долго корила себя за тот поцелуй. Все-таки Винсент мерзавец. А нам с Мэй пора перестать быть глупыми девчонками, которые ведутся на таких, как он.

Октябрь тянулся невыносимо медленно. Чтобы избегать встреч с Винсентом, мне приходилось часто бывать в гостях у Джил. Пару раз после школы мы гуляли с Майклом, и это действительно отвлекало меня от семейных проблем. Парень вел себя ничем не лучше, чем Винс: постоянно трогал меня, словно невзначай, говорил неоднозначные вещи и явно склонял меня к романтическим отношениям. И я была не против, ведь Майкл выглядел приличным парнем, был моим ровесником и разделял мои интересны, или по крайней мере делал вид. Только мурашек от его прикосновений у меня не случалось.

В школе устраивали вечеринку для старшеклассников в честь Хэллоуина, и Майкл пригласил меня в ней поучаствовать. Мне не хотелось признаваться, что у меня нет возможности тратить семейный бюджет на одноразовый костюм, поэтому мне пришлось ответить только после совета Мэй.

– Мы обязательно что-нибудь подберем, – щебетала сестра. – Нельзя пропускать такие события в школе.

– Все время пропускала, и вроде жива, – неохотно отвечала я. – Но в этот раз все по-другому. Меня пригласил Майкл, и вроде это что-то значит для него…

– Не будь такой инфантильной. Вот увидишь, ты получишь такое же удовольствие, как и он. Может быть, вы даже поцелуетесь…

– Мэй!

– Что? Переживаю за тебя, как за себя. Или вы уже?..

– Я не готова говорить на такие темы, – я потупилась и закусила нижнюю губу.

– Хорошо. Кем ты хочешь нарядиться?

– Майкл хочет быть оборотнем. Вроде он собирается надеть клыки, уши и клетчатую рубашку. А мне предложил быть Красной Шапочкой.

– Вот это вкус. Но тебе повезло, у меня есть почти все, что нужно. Раздобудь корсет и считай, что костюм готов.

Я вернулась после уроков домой, чтобы нарядиться к вечеринке. Корсет мне одолжили в гримерке кружка актерского мастерства. Он был черным с элементами винтажа, и явно предназначался для персонажей королевских персон, а не для маленькой девочки, которую мама отправила к бабушке с пирожками. Но и остальные элементы костюма, которые подобрала мне сестра, сильно бросались в глаза. Красная мини-юбка служила элементом одежды, только если я стояла. Стоило мне наклониться, то сразу самому любопытному окружению мог открыться узор моего нижнего белья. Немного спасала белая сатиновая подкладка, которая была слегка длиннее основного материала. Колготки мне выдали новые – как сказала Мэй, из-за особого случая. Сверху они были тонкими и полупрозрачными, а от колен и ниже плотными черными, имитируя чулки. Завершал образ красный плащ с капюшоном, который был мне коротковат, впрочем, как и все остальное. Мэй удивилась, когда нашла его в своем гардеробе, а потом вспомнила, что мама покупала его для старшей сестры в школу для театральной постановки.

Я стояла у зеркала и обильно красила губы красной помадой, когда в комнату вошел Винс.

– Девочка, ты потерялась? – игриво спросил он, подражая волку из сказки.

– Винс, мне некогда, – отмахнулась я.

Но он подошел ко мне сзади и приобнял за плечи.

– А я соскучился и хотел рассказать, почему у меня такие большие зубы, – Винсент наклонился и нежно прикусил меня за шею.

Мои колени задрожали, и я невольно откинулась назад, словно потеряла равновесие. Мне так не хватало этих прикосновений, но мне казалось, что я не имею права принимать их от данного человека. В последнее время все, наконец, начало выстраиваться так логично: Мэй сходится с Винсентом и воспитывают Элиз, я схожусь с Майклом и почти не провожу времени дома, прямо как Маркус. Но эти прикосновения…

– Какова вероятность, что ты не отстанешь от меня, пока не получишь свое? – я сделала нечестный ход в нашей партии, возлагая всю ответственность за дальнейшие действия на него. Но Винс либо не понял, к чему я веду, либо был согласен на что угодно, лишь бы добиться цели.