Грани

– Если дело касается Феликса – боюсь, нет. Она рвала и метала, когда занятие закончилось. Не думала, что она так отреагирует. Сколько уже времени прошло с того

спектакля, Бог знает. Они ведь вполне нормально общаются на тусовках. И чего она так взъелась? – девушка начала наматывать волосы подруги на плойку.

– Мы должны что-то сделать, – Полина смотрела на подругу через зеркало.

– Сейчас все, что мы можем, так это оставить ее в покое, Поль, – Саша подняла ее голову за подбородок и посмотрела на подругу, – лучше расскажи, как у вас с Женей.

– Да все как обычно, – девушка замешкалась, не находя сразу, что ответить, а потому решила перевести разговор в другое русло, – разве что, мне сейчас действительно не до отношений. Ты же знаешь, что мне предложили поучаствовать в просмотре, и если меня выберут, я получу настоящий оплачиваемый контракт. Первые деньги, работа в Москве. Родители, наконец, поймут, что это реальная возможность для моего будущего, настоящая карьера.

– Ты его любишь? – Саша задала подруге достаточно прямой вопрос, проигнорировав ее чувственный рассказ. Она давно заметила напряженность между влюбленными. Поведение Жени действительно беспокоило, и не только Сашу, но и многих из их компании.

– Что? – Полина посмотрела на нее, разыгрывая недоумение, – конечно, я люблю его. Но отношения – это не вся жизнь. Максимум – ее часть. Ты же знаешь, как важно мне сейчас построить карьеру, реализоваться. Я, возможно, уже никогда не получу такого шанса в этой жизни.

Девушка подавила желание высказаться, решив, что сейчас это будет лишним; а потому лишь вернулась в исходное место и продолжила с начатой прической. Полина тоже притихла на какое-то время. Она не врала, но чертовски сомневалась в уверенности сказанного собой. Поля уже не понимала, что испытывает к парню, а разбираться в своих чувствах ей на самом деле не очень то и хотелось. Но она пообещала себе обязательно поговорить с Женей. Только позже.

Феликс представлял первый рабочий день вовсе не так. Груз ответственности, растерянность, которую он обязан скрывать – все это он ощутил сполна. Но каплей масла в этом разгорающемся пламене была она. Он помнил Мари. Все их стычки в школе искусств, эти скрытые обиды, ненависть, которую нужно было прятать. Он, не раздеваясь, падает на диван, взяв с кухни бутылку вина, открывает архив фото на ноутбуке. Тот самый спектакль, в котором она должна была танцевать. Тогда еще не было никакой дружбы, общей компании. Для него она была просто маленькой и глупой девочкой. Он даже не уверен был, что ее и правда заменят. Парень громко опустошает бутылку, перелистывая фотографии.

В его глазах Мари из маленькой нескладной девочки превратилась в фарфоровую скульптуру: идеальную, отточенную. Так обычно происходит в фильмах, когда простушка-одноклассница, некогда влюбленная в тебя по уши, возвращается после летних каникул, изменившись до неузнаваемости, и становится всеобщим объектом вожделения. Что-то подобное в его глазах произошло и с Мари. Она вызывала только восхищение. Теперь бы Феликс все вернул, танцевал бы с ней тот спектакль, а следующим утром, возможно, пил кофе в ближайшем парке, но для некоторых вещей бывает слишком поздно.

– Ты меня чуть не убила вчера в коридоре, – Илларион нагнал девушку уже у выхода из школы, следуя за ней.

– Прости, я что-то в последнее время совсем не собранная, – Ульяна останавливается, прячет телефон в карман джинсов и поднимает взгляд на парня. Она стала было рассматривать его лицо, смотря снизу-вверх, ведь парень был выше ее на целых полголовы. В то время парень смотрел ей в глаза, не отрываясь, чего самой девушке никогда делать не удавалось.

– Ну, теперь прощу, только если выпьешь со мной кофе. Познакомимся, наконец, – он растянулся в улыбке.

– О, может не сегодня? Я очень занята, правда. У меня совершенно ничего не готово к новому учебному году, и я… – начала оправдываться Ульяна, пряча взгляд и принимая закрытую позу.

– Я не принимаю отказов. Идем, – обрывает ее парень, лучезарно улыбается и подает ей руку, которую она не принимает, но вздыхая, кивает головой, произносит беззвучное согласие и направляется за новым знакомым.

После занятий Женя остался в зале, чтобы поработать над техникой. Мари и Саша решили составить компанию парню, вспомнив, как они раньше часто оставались допоздна втроем. Для ребят это были те самые беззаботные мгновения, когда можно было дурачиться в пустом зале, обсуждать планы и самые сокровенные секреты.

– Я думаю ты прыгаешь лучше всех на курсе, Женька, – Мари растянулась в шпагате, наблюдая за другом с довольной улыбкой.

– Спорно, ведь Кирюша у нас самый лучший на курсе, – иронизировал в ответ светловолосый.

– А я согласна с Мари, у тебя обалденный высокий прыжок, -присоединилась к обсуждению Саша, – но помимо этого, думаю, ты хорош много в чем другом.

– Да, Симонову явно стоит взять у тебя уроки актерского мастерства. Как ему вообще дают характерные роли? – смеясь, обратилась к парню Мари.

– Хочу с вами поделиться, – парень говорил сбивчиво, восстанавливая дыхание после безостановочных прыжков, – я написал заявление на стажировку в театр. Сказали к концу года будет ответ.

– Женька! – Мари моментально вскочила на ноги, а рыжеволосая последовала за ней, – черт, я горжусь тобой, слышишь?

Девушки бросились обнимать друга, искренне поддерживая его. Все его близкие знали, что последние пару лет парень вполне серьезен в увлечении танцем и не собирался останавливаться. Он вырос без отца, мать все время пропадала на работе, чтобы прокормить их. Уже глубоко в детстве он понял значимость денег, а потому решил, что нельзя было упускать возможность получить работу сразу после школы. Для Жени это было чрезвычайно важно, речь здесь шла уже не только о самореализации. Он должен был стать мужчиной в своей семье.

Кафе находилось недалеко от их школы, ближе к центру города. Они сидели лицом к окну с видом на проносящиеся авто. Парень жадно поглощал обед, пока девушка рядом пила кофе. Оба молчали, ожидая, что начнет собеседник.

– У тебя красивое имя, необычное, – решается начать она, проводя пальцем по краю чашки.

– Иногда мне кажется, что папа поиздевался, когда выбрал его, – он усмехается, – но все привыкают. Зови меня Лар.

– Лари, – девушка улыбается.

– О нет! Только не это! – парень замотал головой, смотря на нее слегка прищурившись – но знаешь, может, когда-нибудь, я позволю тебе себя так называть.

– Я запомнила, – девушка растянулась в улыбке и попила из чашки.

– Может, все-таки, хочешь что-то? Заказывай что угодно, я угощаю.

– Нет, спасибо, я не голодна. А ты чего дома не обедаешь?

– Дома готовить некому, а пельмени с варениками уже поперек горла стоят, – парень натянуто улыбнулся, – мы с отцом вдвоем живем уже 11 лет, а готовить так и не научились.

– А мама? – девушка взглянула на парня, повернув голову в его сторону. – Она умерла, когда мне было 6, не смогла победить рак.

– Прости,– Ульяна затихла на мгновение.

– Все нормально. Много лет прошло уже, я говорю это вполне спокойно. Конечно больно, но к этой боли привыкаешь. Тогда в 6 лет я этого не знал. Отец говорит, я страдал сильно и долго. А потом я вырос и понял, что не могу больше страдать, мама бы не хотела этого уж точно. Я научился жить одним моментом. И знаешь, мне нравится.

– Звучит очень легкомысленно, – она улыбнулась, обнажая ровный ряд зубов.

– Не хотел начинать говорить о жизни и смерти, но знаешь, момент, который мы сейчас переживаем, больше не повторится. И жизнь может оборваться, а может тянуться еще долгие годы. Но мы не знаем этого. Не хочу его упустить, – он смотрит куда-то вдаль в окно, будто не замечая на себе ее пристальный взгляд, – кстати, я собираюсь зайти в одно место. Это бар моего знакомого, и сейчас там людей особо нет. Составишь компанию?

– Вероятно, что мне будут звонить родители и требовать объяснений, где же я пропадаю, – девушка намотала локон на палец, закатив глаза.

– Момент, помнишь? Ты ведь уже взросла девочка, какой класс – 10?

– Да, точно, уже 10, – она закатила глаза, а потом встала с высокого стула и взяла сумку. Он улыбнулся и открыл перед ней дверь, – только ненадолго, хорошо?

У входа в подвальное помещение Илларион немного замешкался. В его движениях появилась какая-то странная нервозность, а длинные пальцы рук слегка подрагивали. Он достал из кармана пачку и закурил. Протянув ей открытую пачку, вопросительно посмотрел на спутницу.

– Нет, не курю, – она улыбается, – думаю, родители убили бы меня, узнай они. – Ты примерная дочь? – он поднимает на нее взгляд и расплывается в усмешке.

– Я избегаю всяческих конфликтов с ними. У меня не возникает желания им все рассказывать, делиться своими проблемами. Я знаю, что мои родители не поймут, что не скажут того, что я буду от них ждать. Это удобно – делать вид, что у меня все хорошо, что все под контролем, и я полностью погружена в учебный процесс или глупые девчачьи проблемы.

– А во что на самом деле ты погружена? – он улыбнулся ей, ожидая ответа, но их прервал звук мобильника. Он жестом показал ей придержать ответ, достал из кармана телефон.

От: Жека.

Мне хреново. Я в туалете

– Давай зайдем? – он резко посерьезнел и, быстро затянувшись несколько раз, выбросил сигарету. Илларион пропустил девушку вперед по лестнице и стал нервно набирать сообщение.

Они вошли в бар, атмосфера которого с первого шага захватила их в какой-то особый, доселе незнакомый, ритм. Музыка играла негромко, но обволакивала от макушки до кончиков пальцев ног. Ульяна, не привыкшая к подобным местам, уже вовсю стала озираться по сторонам, изучая помещение. В это время здесь действительно было совершенно пусто. За стойкой лишь терлись двое парней чуть старше ребят, с которыми Илларион наспех поздоровался за руку.

– Солнышко, слушай, ты посиди тут, а отойду на пару минут, – парень усадил Ульяну на диван и ушел в неизвестном девушке направлении.

– Ну, хорошо, – словно уже сама себе произнесла она.