Черные сказки. Сорок миров

– Какую? – оживился тот, но журнала не отложил.

– Я хочу купить проклятие. Сколько стоит?

– Одна русалочья жизнь, как всегда.

– Я покупаю.

– У вас нет этой платы, дорогуша. Вы только что уже продали свою жизнь, помните? – посмеялся тот ее невнимательности.

– Я прекрасно это понимаю, – с раздражением ответила женщина, – Я отдам жизнь сына за проклятие.

– А, ну тогда без вопросов, – и он придвинул к ней ближе пачку документов на подписи. Сын покорно стоял рядом. Мать подписала все бумаги и отдала их мудрейшему.

– Так, – мудрейший вскочил, – Вам в ту комнату, – он указал на печь для кремации.

– А можно посмотреть, как будет наложено проклятие?

– Конечно, – мудрейший подошел к большому окну своего офиса, раздвинул шторки пошире и подозвал всех, достал сигарету, – Вот смотрите, – он закурил, попросил ассистента распылить в воду проклятие.

Первые десять минут мудрейший, мать и сын наблюдали, как ассистент вылазит из окна в водную среду, плывет к поверхности океана и распыляет проклятие, затем увидели, как некоторые плавающие русалки падают камнем ко дну.

– Работает, – заворожено сказала мать. Тут мудрейшего согнуло, и он повалился на пол. – Сынок, нам пора, – мать повела его в помещение кремации, но они упали на полпути туда.

Далее подводный мир был очищен от существ, имеющих волю и сознание.

Змей, лев, мышь и орёл

В голове змеи жил лев, в передней части туловища – орел, а в хвосте – мышь. Змея жила в хрустальном шаре.

То был шар шамана. Шаман ел от хрустального шара, как от сладкого фрукта, во время растущей луны. И выплевывал хрустальные семечки с чешуйками змеи в почву около хижины.

Однажды шаман поперхнулся, и кусок хрусталя остался посреди его горла.

Человеческая плоть обладала волшебными свойствами, и хрустальные семена, наконец, проросли, высвободив змею, орла, льва и мышь.

Они разбежались по четырем углам хижины.

Мышь прогрызла в своем углу дырку наружу и побежала к горизонту.

За горизонтом, где соединяются рассветные и закатные лучи, её приняли, как свою. Мышь приютилась в совершеннейшем месте: пальмы, веера, плиточный пол, усыпанный кусками хлеба.

Внезапно свет погас, появилась женщина с ножом и зарезала мышь.

Женщина называла себя Мана. Ее одежды напоминали сухие листья пальмы карнаубы, а под глазами лежали тени. Мана вернулась к остальным животным: убила и их. Заключила всех четверых в хрустальный шар и продала брату шамана – Сомну. Он спросил Ману:

– Есть какие-нибудь особенности хранения, употребления?

– Ничего сложного, просто откусывай время от времени от хрустального шара.

Мужчина повертел шар в руках и поставил на одну из своих полок, за стекло.

Через три года Сомн поперхнулся. Животные проросли и обрели свободу, разошлись по углам жилища Сомна.

На этот раз лев расцарапал свой угол сильными когтями и убежал к горизонту. В том месте всё было превосходно для льва: ковры, сквозняк, бегающие мыши "не волшебного" происхождения, стены, сотканные из канатов, запах волн, музыка фортепиано. Именно там нашла его Мана и убила. А вслед за ним и остальных животных в доме Сомна.

Она вновь заперла змея, льва, орла и мышь в хрустальном шаре, и пошла продавать его сыну Сомна, что жил между четырьмя столовыми горами, высокогорными плато, в пустыне.

Сына звали Шистокли, и он продолжал род шаманов. Высокого роста, он имел худощавое телосложение и смуглую кожу, а также многочисленные родинки, покрывающие его лицо, шею, плечи и спину, как звезды покрывают ночное небо – такие родинки, безусловно, имели все дети шаманов.

Мана ступила на землю Шистокли и напомнила ему, что пока змей, лев, мышь и орел гуляют на свободе, почва выветривается, вода не испаряется, а пища в желудках людей не переваривается – наступает конец света для живущих; и Мана знала об этом.

– Шистокли, покупай хрустальный шар.

Они стояли на веранде дома сына брата шамана.

– Сколько стоит?

– Две монетки.

– Не куплю.

Шистокли переставил горшок с кактусом с веранды на подоконник, чтобы тот не сгорел на солнце. Он сказал:

– Я знаю, отчего умер мой отец и мой дядя. Они поперхнулись хрустальным шаром.

– Хочешь сказать, лучше, чтобы почва земель Тирескало выветривалась, вода испарялась из наших рек, а пища в желудках людей не переваривалась, и наступил конец света?

Шистокли молчал.

– Ты знаешь порядок, отважный человек. Каждый мужчина рода шаманов хранит хрустальный шар, питается его материей и обретает невиданные способности, дает жизнь нашей земле, пока однажды кусок хрусталя не застревает в его глотке. Четверо проклятых зверей разбегаются по углам и одному из них удается сбежать из дома шамана и найти самое счастливое место обитания. По воле судьбы я, Мана, оказываюсь в этом месте, и нахожу смелость испачкать руки кровью. Я беру труп сбежавшего, убиваю остальных, – Мана говорила холодно и со страшной усталостью, – и потом я заключаю их всех в новый хрустальный шар, иду к следующему мужчине вашего рода и продаю ему за две монеты. Так уж у нас заведено.

– Я устал от этой ерунды, Мана.

– Что? Ты еще даже не приступил к своим обязанностям.

– Катись с моего порога, пока я тебя не отлупил.

– Ты в ответе за наш народ.

– Да, я принимаю ответственность. И выбрось этот стеклянный шарик вон в ту урну у калитки.

Мана мгновение стояла, переживая бурю гнева в груди, но потом кинула шар в урну и ушла.

Ночью к Шистокли нагрянул Оитисей, старец, заведующий мировым порядком, пожилой бог цепи пустынь – с волшебной шляпой пустынь и скипетром из алмаза.

Шистокли спустился с веранды в свой сад под звездное небо. Стрекотала саранча.

– Приветствую, Оитисей. Настало время изменений.