Мертвое Царство

– Ревную. Не люблю, когда от тебя пахнет праведностью. Эти благовония… или чем он окуривает своё святилище?! Не могу спать со святошей.

– Меньше болтай, – посоветовала я.

Стол раскачивался от наших движений, и флаконы с краской, позвякивая, падали на пол. Гримёрное помещение Аркела было совсем тесным, мы вдвоём едва могли разойтись, но раньше нам и вовсе приходилось ютиться по чужим углам или прятаться снаружи, у загонов с дрессированными животными. Меня это не волновало, даже нравилось бурлящее в крови чувство… не опасности, нет. Ощущение, что нас могут увидеть, приправляло наши встречи приятной остротой, и теперь, чтобы вернуть его в отдельной комнате, мне хотелось сильнее шуметь. Аркел не разделял моих пристрастий и боялся, что из-за меня его могут выставить из театра, но всё же продолжал идти на поводу. Это было приятно.

Приятно было и то, что Аркел ждал меня так, как я любила: не снимая сценических одежд и не смывая грима с лица. Под пальцами шуршала ткань, множеством слоёв укрывающая тело моего любовника, сверкал стеклярус и золочёные нити. По выбеленному лбу Аркела катились капли пота, смывая краску, а голубые, густо подведённые чёрно-синим глаза казались ещё ярче. Иногда, вытаскивая из жилища очередной труп, я задавалась вопросом: люблю ли я Аркела? Люблю ли его самого или лишь его кричащие наряды и раскрашенное лицо?

– Не ходи к нему, – шептал Аркел мне на ухо, дыша тяжело и горячо. Я почти не слышала его из-за шума крови в ушах и собственных вздохов. – Не ходи больше к Ферну, я прошу тебя, Ивель.

– Что ты так взъелся на него?

– Он хочет от тебя чего-то странного. Хочет сделать из тебя кого-то другого.

– Молчи, Аркел. Хоть сейчас помолчи.

Следующие минуты и правда прошли без слов – лишь со скрипом стола и нашими стонами. Аркел выдохнул и обмяк, навалившись на меня. Я провела ладонями по его груди, по оборкам и расшитым шелкам, приятно шуршащим под пальцами, и поцеловала щёку в растёкшемся гриме. От Аркела пахло апельсиновыми духами, по`том и едким запахом белил. Меня наполнял такой сладкий томный восторг, что слова сами упали с губ:

– Если попросишь ещё раз, я больше не пойду в святилище.

Я тут же пожалела о своих словах, но уже не могла их вернуть, как ни хотела бы. Аркел пригладил растрепавшиеся волосы – светлые, как утренние солнечные лучи, и мягкие, как самый дорогой шёлк. Он вытянул из кармана платок и вытер лицо, став, к моей досаде, не раскрашенным артистом, а обычным молодым мужчиной, пусть и разодетым в кружева.

– Ивель, – произнёс Аркел, пристально глядя на меня. – Я серьёзно прошу тебя, перестань ходить в святилище. Ты знаешь, как мне не нравится этот Ферн. Я чувствую, он хочет втянуть тебя во что-то неправильное.

– Он хочет помочь мне раскрыться. – Я взяла Аркела за тонкие бледные руки. – Я задыхалась бы дома, на материнских приёмах. Ферн направил меня по удивительному пути. Верному, неверному – не знаю, но без него я не стала бы собой. И не встретила бы тебя, Аркел.

Он схватил со стола флягу, хмуро глотнул, прикрыл рот рукавом и протянул флягу мне. Я понюхала горлышко: миндальная брага, зверски ядрёная.

– Только что ты обещала послушаться, а теперь тут же перечишь. Мне не нравится, к чему он тебя склоняет.

Я глотнула браги и едва не закашлялась. На глаза навернулись слёзы.

– К чему же?

Аркел снял театральную рубашку и повесил на крючок, оставшись на некоторое время обнажённым до пояса.

– Ты обещала согласиться, если я попрошу, – снова напомнил Аркел, переодеваясь. Его голос звучал недовольно, и я понимала его, но никак не могла произнести того, что обещала. Стало противно от себя самой, но мой скверный характер не позволял согласиться так просто, как хотел Аркел.

– И я бы согласилась. Если бы ты привёл достойные причины. Если тебе кажется, что Ферн желает мне зла, поясни.

Дверь скрипнула, и внутрь заглянула девушка с высокой причёской и не менее высоким бюстом, готовым вот-вот выпрыгнуть из корсета, зашнурованного так туго, что мне самой стало трудно дышать, глядя на неё.

– А-а, ты снова девчонок тискаешь, – ехидно протянула она, глядя на Аркела. – Когда закончишь, поспеши к Немиру. Он созывает собрание труппы.

Девушка закрыла за собой дверь, но неплотно. Через щель были видны тени снующих мимо людей. Я слышала, как Аркел выругался сквозь зубы, но смотреть на него больше не хотелось.

И без того было ясно, что мой любовник вовсе не присягал на верность мне одной. Во многом я и сама была виновата, никогда не отказывая Аркелу в подачках, которые он тратил на выпивку, азартные игры и других женщин. Кто из нас больше нуждался в другом? Он в моих деньгах – или я в наслаждении от близости с разряженным по-шутовски мужчиной?

– Ты не можешь ничего от меня требовать, – шикнула я, приводя в порядок одежду и волосы. От меня по-прежнему неуловимо пахло проклятой земляникой, но к ней примешался и запах Аркела, и запах моего собственного пота. – Я не твоя собственность. И никогда ею не буду.

Он окликнул меня, но я быстро зашагала прочь. Уже выходя наружу по коридору, я пожалела о своих словах, но не стала возвращаться.

Глава 2

После маскарада

Падальщица

Меня разбудил мягкий стук в окно. Я дёрнулась, освобождаясь от оков сна: сперва казалось, что это мёртвые пришли за мной и стучатся, но разум быстро прояснился. Очевидно, кто-то забрался на подоконник, желая привлечь моё внимание.

Ругаясь, я вылезла из постели и приоткрыла окно. На карнизе, скрючившись и непонятно как держась, сидел Аркел с покрасневшим от напряжения лицом и, несмотря ни на что, улыбался.

– Ты глупец, – сообщила я.

Выдохнув, Аркел перекатился с внешнего подоконника на внутренний и протянул букет слегка помятых астр – видимо, именно ими он и стучал в стекло.

– Я и так с утра до вечера вожусь с мёртвыми, а ты хочешь, чтобы у меня дома стояли ещё и мёртвые цветы? Нет уж, избавь.

Аркел вовсе не выразил недовольства или разочарования, держал лицо, как истинный артист. Он оставил астры на столе и сел на мою ещё тёплую кровать. Я едва заметно сморщила нос: без грима Аркел нравился мне меньше. Казался каким-то бесцветным: бледная кожа, светлые волосы до плеч и блёкло-голубые глаза. На миг я почувствовала себя настоящей сволочью, которая ценит в людях лишь внешность, но это чувство сразу ушло, стоило Аркелу вновь раскрыть рот.

– Когда ты вернёшься к семье? – спросил он, невинно глядя на меня.

– Не в ближайшее время, – беспечно ответила я. – Что, недоволен театральным жалованьем? Возьми подработку. Можно, к примеру, чистить конюшни. И хорошо бы принести извинения после вчерашнего.

– Подчищать дерьмо лучше, чем вытаскивать мёртвых из домов, – откликнулся Аркел, вторя моему несерьёзному тону. – Извини.

– Если мои деньги для тебя пахнут мертвецами, то можешь не брать их.

Я начинала закипать. Мне хотелось вымыться, одеться и провести утро спокойно, не тратя время на перепалки.

Аркел быстро вскочил, привлёк меня к себе и потянулся ко мне губами. От него пахло розовой водой и пудрой для волос – мягкий, совсем не мужской запах, но мне от него неизменно срывало голову, как и от прикосновений Аркела. Я сама прильнула к нему, и мы тотчас оказались в постели.

– Мне нужно-то всего десять серебряных ликов, – шептал Аркел, блуждая руками по моему телу. – До следующего семиднева. Я заслужу, обещаю.

Он прижался губами к моим ключицам. Я выдохнула, сгорая от страсти, заранее готовая простить ему всё. Что не так со мной и Аркелом? Почему я, зная обо всех его недостатках, продолжала принимать его и помогать деньгами?

– Скажи только, ты снова проигрался или хочешь сводить в сладкую лавочку новую смазливую девчонку?

– Нужно отдать долг, – уклончиво ответил Аркел.

Почему я это терпела? Почему отдавала Аркелу то немногое, что зарабатывала своим трудом? Не знаю. Было в нём что-то такое, из-за чего я не могла отказать. Что-то беззащитное, мягкое, самым причудливым образом смешивающееся со страстностью и порочностью.

Отсчитав из кошеля десять ликов, я протянула их Аркелу. Он сцапал монеты так быстро, что если б я моргнула, то могла бы и не понять, куда они делись.

– Пойдёшь на маскарад? – спросил Аркел, довольно откидываясь на подушку.

– Какой ещё маскарад? – Я нахмурилась.

– Маскарад у Лариме. Ты ведь не могла забыть, солнышко, как сильно я хочу туда попасть.