Год хорошего Кощея

Парень усиленно соображал, что нужно от него городской сумасшедшей.

– Чё? – ещё раз спросил он.

– Там этот… как его… сиктакль… – попыталась вспомнить Василиса мудреное слово.

– Спектакль? А-а-а. Вам ДДТ надо? Это недалеко. Прямо и налево на перекрестке. Там чуть-чуть пройдёте и увидите… Или спросите.

Василиса хотела его поблагодарить, но парень, воткнув в ухо наушник, уже отправился дальше.

Она прошла в указанном направлении, а у перекрестка ещё раз остановилась. Рядом оказались недовольная мамаша и малыш.

– Мне… Дом детского творчества надо, – обратилась к мамаше Василиса.

– Мы туда же идём, – буркнула та и прикрикнула на ребёнка: – Что ты копаешься? Мы опаздываем!

Василиса, не выпуская их из виду, пристроилась сзади.

Уже в фойе здания ДДТ она остановилась, не зная куда идти дальше.

Старушка-вахтерша, не отрываясь от вязания, подозрительно взглянула на растрёпанную бабу. Сначала ей показалось, что зашла чумазая женщина-бомж. Но у незнакомки был распахнут тулуп, и заметно было обильно вышитую крестиком сорочку. Платок тоже был вышит вручную русским орнаментом. Еще и метла из рюкзака торчала. Для бомжа такой внешний вид был странен.

– Женщина, вы куда? – спросила Василису вахтерша.

Баба обернулась. Старушка с вязанием показалась заслуживающей доверия, поэтому Василиса решила признаться, как на духу:

– Мне к Кощею… Мне с ним… сразиться надо.

– А-а-а, так вы артистка? – догадалась вахтерша. – То-то я смотрю, в костюме. Баба Яга?

– Откуда вы знаете? – до глубины души удивилась Василиса.

Было странно, что в незнакомой Москве кто-то слышал её прозвище.

– Так по вам и видно… Значит, так… по той лестнице на второй этаж и налево, – торопливо сказала вахтерша. – Там вход за кулисы. Торопитесь, всё вот-вот начнется!

Перед спектаклем

На сцене царило волнение, то самое, которое бывает перед премьерой. Занавес был ещё закрыт, но со стороны зрительного зала уже слышался гул присутствующих зрителей. Юные артисты театральной студии беспокойно сновали между декораций Кощеева царства, проверяя наличие реквизита на местах.

У края занавеса стояла Маруся в расшитой блестками голубой шубке. На её голове был красивый, усыпанный крупными снежинками кокошник. Чуть-чуть приоткрыв щелочку между кулисой и стеной, девочка пыталась разглядеть среди зрителей деда и брата.

Сзади к ней тихо подошел Сеня и гукнул почти в ухо:

– У-у-у!

Маруся вздрогнула, обернулась.

– Дурак ты!

– Твои пришли уже? – спросил мальчик, показывая ей пальцем, чтобы она подвинулась и уступила место у занавеса ему.

– Пока не вижу. Но они должны быть…

Подросток прильнул глазом к дырочке, разглядывая зал.

Народу было уже прилично – почти все места заняты.

– О! Мои родоки на месте! – он довольно отпрянул от щели. – Твоих не видел.

– Сень, я так волнуюсь… Слова опять перепутаю, – призналась девочка.

– Не дрейфь, подскажу.

За кулисами показался художественный руководитель театральной студии – Антон Михалыч, молодой парень, выпускник театрального института. Худрук сделал знак руками, подзывая к себе. Студийцы быстро окружили его со всех сторон.

– Ну что, ребята. Готовы? Давайте «жахнем»! На удачу!

Он вытянул вперед ладонь, и ребята, один за другим, стали класть свои ладони на неё сверху, пока из детских рук не образовалось целое «солнышко». Это была старая театральная примета, с которой они начинали любой спектакль.

– Только тихо! – весёлым тоном заговорщика прошептал Антон Михалыч. – Вместе! Раз! Два! Три!

– Жахнем! – радостным шёпотом выдохнули ребята, одновременно качнув и расцепив руки.

– По местам! Начинаем! – с радостным возбуждением сказал руководитель.

Студицы бросились врассыпную – каждый на своё место.

Взгляд Антона Михалыча упал на Марусю.

– Так, Снегурочка… Почему не связана?

– Всё в порядке, – сказал Сеня. – Верёвка у меня. Маруська, давай руки, петлю накину. Ты же моя пленница. Ха-ха-ха!

– Идиот! Я волнуюсь, – сказала девочка, протягивая ему сцепленные ладони.

Мальчик накинул на них веревку.

– Сеня… где плащ? – строго спросил руководитель студии.

– Сейчас, надену…

Мальчик добежал до стула, схватил длинный, чёрный плащ.

Антон Михалыч положил руку девочке на плечо и сказал серьёзно:

– Если что, импровизируй. Никто из зрителей твоего текста в точности не знает. Давай, не трусь, Снегурка, не то растаешь от страха.

Вернулся Сеня.