Моя Мерлина

–А ты иди и сам посмотри, как она там.

Слишком легкий стук в дверь выразил мою неуверенность, но затворница разрешила войти, что я и сделал. Посреди светлой ванной комнаты сидела скукоженная заплаканная девушка с размазанной по всему лицу яркой косметикой, растрепанным пучком жестких черных волос и огромной печалью в глазах. Рядом валялась пустая бутылка колы. В руках Кира сжимала бутылку с остатками рома. Я оценил ситуацию и сказал:

–Пожалуй, если ты не против, я принесу добавки и присоединюсь к тебе.

Легкой полуулыбкой Кира выразила согласие.

Я вернулся в комнату. Мягко говоря, я был удивлен, когда увидел перед собой девушку, казавшуюся мне сильной и мудрой, в таком состоянии. Но все мы люди. Каждый из нас способен оказаться на ее месте. Тем более, я ее совсем не знаю, может для нее это в порядке вещей.

–Ну и как? – спросила Мерлина.

–Думаю, мы побеседуем, – ответил я, взяв свою открытую бутылку мартини,– только вот не введешь меня хотя бы чуточку в курс дела?

–Конечно, – Мерлина вздохнула, – раз Кира решила с тобой обпить это дело. Помнишь, она говорила про билеты на балет?

Я кивнул.

–Виктор В. ее возлюбленный. Бывший. Вчера мы ходили на балет.

Мерлина замолчала и многозначительно уставилась на меня, глазами говоря, что пора бы уже идти к Кире, не стоит заставлять ее ждать.

Я кивнул, встал и вернулся в ванную.

Сев рядом, я протянул подруге своей возлюбленной бутылку. Она приняла ее.

–Ну что, Артур, добро пожаловать в клуб неразделенной любви? – съехидничала Кира, которая была уже изрядно пьяна, и сделала очередной за день глоток алкоголя.

Я сделал вид, что не понял ее реплики, но она тут же ее развернула:

–Я же вижу, что ты тоже безответно влюблен в Мери.

–Почему тоже?

–Потому что я тоже безответно влюблена.

–В Мери? – я попытался разрядить атмосферу. Получилось: на губах Киры мелькнула неуверенная улыбка.

–Ах, если б в Мери… Давай расскажу.

И Кира рассказала.

В детстве мама отдала ее в балетную школу. А почему бы и нет, девочка была стройна, даже очень. Худышка, проще говоря. Гибкая, ловкая и подвижная. Занималась она на коммерческой основе в общем классе, где были детки разного сорта, даже одна пышка. По мере взросления Кира влюблялась в балет все больше, но балет не влюблялся в нее. В тринадцать лет она услышала вердикт строгого педагога: у этой девочки нет будущего в танцах, слишком она несуразна. Пришлось покинуть школу, оставить любимое занятие и свыкнуться с травмой, которая осталась у нее после стольких лет детства, проведенного в мире танцевального искусства. Однако, помимо травмы этот мир оставил Кире еще кое-что. Точнее, кое-кого. Она училась в одной школе с мальчиком, Витей, который был весьма хорош и подавал надежды. Но Кире в нем нравилось не это. Скорее, его добродушная улыбка, дружелюбие, отзывчивость и прочие человеческие черты. Ему в Кире тоже много чего нравилось. Они были ровесниками, к слову. И к пятнадцати годам оба поняли, что нравится им не только дружить. Они стали держаться за руки, обниматься, целоваться. В общем, у них завязались подростковые романтические отношения, которые оба воспринимали с огромной серьезностью. Кира жила своей жизнью и развивала свой путь. Витя – свой, балет. Он стал ее первым мужчиной. Все было очень серьезно. Казалось, ничто не сможет разорвать их союз, так сильно они друг с другом срослись. Одна душа на двоих, что-то в этом роде. Но только вот в двадцать лет Витю позвали выступать в столицу. Кира могла бы поехать за ним, бросив учебу, если бы он попросил. Кира могла бы не бросать учебу и ездить к нему постоянно в гости. Кира могла бы… Но только после этого приглашения в столицу что-то обломилось. Казалось, между ними разверзлась такая пропасть, которую Витя, теперь уже Виктор, признал и принял. Он, наверное, терпя невыносимую душевную муку, отверг Киру и их любовь и уехал. Он не стал даже прощаться. Вместо него это сделала его надменная мама, которая дала девочке понять, что между ними все кончено, не стоит мешать Виктору в его успехах. Так девушка и осталась одна, в городе N, с разбитым сердцем. Казалось, его вырвали из груди, шмякнули об асфальт со всей силы, оно расплюснулось, а его еще и растоптали, вдавили, размозжили… Любовь Киры была очень сильна, она была намного сильнее этого предательства, унижения. Кира не оставила попыток связаться с Виктором, но все было тщетно. Ей оставалось лишь отслеживать его судьбу через социальные сети. Когда он достиг в скором времени еще больших успехов, можно было узнать о нем что-то новое и из статей. В двадцать два он уже начал танцевать в Европе. В двадцать четыре Европа его уже боготворила. И вот, шесть лет спустя он вернулся в город N. Кира была на его концерте. Она видела его. Она крепко сжимала руку Мери, пожирая глазами мужчину, который до сих пор был ее единственным за всю жизнь возлюбленным. Он видел ее. Она пыталась добиться встречи, походя на сумасшедшую фанатку, он об этом знал. Но все впстую. Ей лишь мельком удалось поймать на себе его взгляд, который был еще холоднее, чем воздух на вечерней улице возле театра. Но какой теперь во всем этом смысл… Это был единственный шанс что-то выяснить для себя, но шанс этот был отвергнут тем самым Витей, которого она так любила. Хотя, это тоже можно считать ответом на вопрос. И то, что Виктор В. до сих пор один, без отношений, это не значит, что в его сердце все еще есть место для Киры. Это значит, что он слишком занят для подобных увлечений. Молодость ему дана для балета. Для любви время придет после. Но не для Киры. Они с Мери пьют с пяти утра. До этого Кира просто рыдала.

–И что ты теперь будешь делать? – спросил я, когда она закончила свой рассказ.

–Ничего,– выдохнула она, присасываясь к мартин., – я буду пить, пить, пить и еще раз пить, а потом начну жизнь сначала.

–Знаешь, Кира, я где-то слышал, что психологи говорят, что если хочешь забыть человека, надо написать его имя на сигарете и скурить ее.

–Да? – она посмотрела мне прямо в глаза обреченным взглядом.– Но тогда я буду дышать им. Он будет во мне.

А ведь она права…

–Ну все равно, закурить нам не помешает, – я вздохнул, достал из кармана пачку своих крепких сигарет, протянул Кире. Она приняла мое подношение. Я прикурил ей и себе, затянулся. Густой дым медленно начал заполнять ванную комнату, пока я пытался предложить девушке помощь, – насколько этот Виктор В. тут остановился?

–Несколько дней, – отрешенно ответила она.

–Знаешь, Кира, если ты захочешь принять мою помощь, я с удовольствием сделаю для тебя, что смогу, – сказал я тоном, который умел внушить людям мою уверенность и возможность.

У меня вышло. Кира посмотрела вопрошающе. Этот взгляд я принял за знак того, что могу продолжить.

–В общем, я бизнесмен. Держу весьма крупный отельный бизнес в нашем городе. У меня очень развитая служба бронирования и информации. Если у твоего Виктора не осталось в городе N былого пристанища, я смогу включить свои возможности и найти гостиницу, в которой он сейчас находится. Может быть это даже одна из моих гостиниц. Но тут я сомневаюсь, на планерках мне никто не говорил о балетной труппе. Я прекрасно понимаю, что моя личина откроется после с твоей помощью Мери, которая терпеть не может богачей, как она мне сама сказала, но если у меня есть такая возможность, то я лучше помогу.

Звенящая тишина повисла в ванной комнате. Она подкреплялась нашим обоюдным молчанием. Я дал Кире возможность обдумать свою реплику, она приняла ее. Мы молчали до тех пор, пока басы, доносившиеся из комнаты, не поразили тишину, зависшую между нами, долбя стены вокруг нас. Эта встряска привела Киру в чувства, она заговорила:

–Знаешь, Артур, неожиданно. Зачем сильному мира сего, в данном случае, города N якшаться с юными оборванками. Ладно, Рома, он наш ровесник, но ты-то куда полез. В твоем окружении столько женщин, куда уж Мери до них, – она многозначительно вздохнула, – конечно, я расскажу ей, кто ты, – замолчав на несколько секунд, Кира оценила то, как я поник, и продолжила, – но это не значит, что она тебя возненавидит. Она вовсе не ненавидит богачей, – Кира даже легко посмеялась, – напротив, иначе бы ее с нами не было. Но просто пусть знает. Это будет наша с ней сплетя о тебе.

–Успокоила.

–Да ладно,– смеясь продолжила она, – я и собиралась это сделать. Знаешь, я благодарна тебе за то, что ты решил разоткровенничаться ради моего благополучия и предложить помощь. Но я откажусь. Ты потратил свое раскрытие впустую. Я понимаю, что даже если мне и удастся встретиться с Виктором, мне не удастся его получить, вернуть и даже выяснить, что происходит. Он отрекся от меня. И вообще от каких-либо отношений. Он заплатил такую цену своему успеху, развитию. И я ничего не смогу сделать. И не стану пытаться.

–Кира, ты учишь меня плохому, – не унимался я, – ты подаешь плохой пример. Ты сдаешься в борьбе за любовь!

Она приложила указательный палец к моим губам, призывая умолкнуть, и тихим, но твердым голосом сказала:

– Настоящая любовь – это акт жертвы, а не акт эгоизма. Преследовать его, донимать – означало бы бороться за свой эгоизм. Тот, кто любит, отпустит, если будет уверен, что так будет лучше. Любовь дарует благо. Навязываться – не значит любить. Это уже мания какая-то. Кто любит, тот умеет не держать. Свобода – залог любви. Пусть и односторонней. Но такая любовь ведь тоже бывает. Надо быть честным с собой, Артур. А в любви нет лжи, только честность. С возлюбленным. И с собой.

Она замолчала. Я тоже не говорил – переваривал сказанное. Подумал, что она права. Несколько минут мы сидели в немоте, фоном которой были звуки громкой музыки из комнаты, бок о бок. Молчание прервала Кира:

–Знаешь, Артур, мне стало легче, после того, как я рассказала незнакомому человеку, то есть тебе, свою историю. И сама ответила на свои вопросы. Не зря люди исповедуются психологам, барменам, таксистам и прочим чужакам, – она улыбалась,– но бармен не произвел бы такого эффекта. Все-таки, он совсем чужой. А ты немного ближе.

Она встала.

–Пошли к ребятам?

Вновь возвышенная, хоть пьяная и с размазанным лицом, Кира стояла, излучая спокойствие и мудрость, смотря на меня сверху вниз и протягивая руку.

–Пошли, – я принял ее приглашение, встал с ее помощью, и мы вышли ко всем.

Наше возвращение было воспринято с облегчением. Вернее слова не подобрать. Ну и с радостью, судя по тому, как Мерлина бросилась на шею Кире, предварительно чмокнув меня набегу в щеку и сказав, что я чудо. Господи, уже только ради одного этого детского поцелуя можно было бы торчать с зареванной женщиной в одной комнате. Нет, я не сказал бы, что общение с Кирой мне пришлось в тягость. Наоборот, я даже рад, что мы сблизились. Просто я не знаю, что еще сказать… Мерлина меня поцеловала!

Обстановка в доме Романа трансформировалась из тягучей и тусклой в радостную и энергичную. Так всем нравилось больше. Алкоголь, громкая музыка, сигаретный дым. Честно говоря, для меня это было перебором, такое пьяное времяпровождение, но раз уж другого способа находиться рядом с любимой у меня не было, приходилось мириться. Я чувствовал, как превращаюсь постепенно из серьезного успешного взрослого мужчины в какого-то бестолкового прохиндея, живущего одним днем, причем жизнь эту свою прожигающего. Пока я был еще не совсем пьян, хотелось пригласить Мерлину в следующий раз на трезвое общение. Только было не время, она-то уже была хороша. Из-за всего этого осознания алкоголь в меня уже не лез. Это и мое состояние в целом заметил Роман.

–Боишься за печень? – саркастировал он, подсаживаясь ко мне за стол.

Я молчал, не знал, что ответить.

–Я вот сегодня не пью,– продолжил он.