Ковен тысячи костей

Ковен тысячи костей
Анастасия Гор

Young Adult. Книжный бунт. ФантастикаКовен #3
«Все кончено», – думала Одри. Казалось, она победила всех врагов и наконец-то стала истинной Верховной ведьмой. Больше она ничего не боится, ведь рядом с ней Ковен – ее семья.

Теперь Одри придется узнать, каково это – нести бремя правления и защищать свою территорию. Ведь в Вермонте продолжают пропадать дети. И никто, кроме нее и Коула Гастингса, не в силах остановить таинственного убийцу.

Новый Орлеан, ковен Санта Муэрте, мир мертвых – где еще им придется побывать ради этого?

А между тем в Ордене охотников, что поколениями истребляет ведьм, ходит легенда, будто убьешь Эхоидун – уничтожишь магию.

Завершающая долгожданная часть трилогии «Ковен озера Шамплейн». Ведьмовская атмосфера, приключения любимых героев, детективная линия – все это «Ковен тысячи костей».

Трилогия оценена книжным сообществом:

«Заключительная часть истории Одри Дефо и Коула Гастингса пощекочет вам нервишки! Путешествие в мир мёртвых, охотники на ведьм, мексиканский ковен, страшные и кровавые преступления… Вас ждёт встреча с истинным злом. Все ли выберутся из паутины смертоносного Паука?» – Саша @Alex_booklover

Анастасия Гор

Ковен тысячи костей

Пролог

Он любил это место всем сердцем. Толстые стены из серого гранита, не пропускающие ни тепла, ни чужаков. Ты будто оказывался внутри древнего склепа – безмолвная обветшалая крепость, хранящая многовековые традиции. Здесь столетиями обитали те, кого он считал родней – не по крови, но по духу. Прошло много лет, прежде чем он смог осознать это и обрести тут свой дом. Быть может, однажды это случится и с теми, о ком он заставил себя забыть…

Джефферсон тряхнул головой и снова сосредоточился на том, что видел сквозь прутья решетки, делая несколько быстрых пометок карандашом. Ах, если бы он только умел рисовать! Костлявые лодыжки, оплетенные цепями. Оливковая кожа в гноящихся порезах и копна черных жестких волос, похожих на тугие пружинки. Неподвижное лицо, почти умиротворенное. Глаза ведьмы были закрыты, словно она спала полусидя, невзирая на боль от бесконечных пыток. Джефферсон мог поклясться, что при первой встрече они были желтыми с малахитовыми прожилками, как у кошки, и с лентовидными зрачками, как у ящерицы. Такие красивые глаза – яркий признак того, что у их обладателя нет души.

Немного подумав, он вычеркнул последнее предложение и захлопнул дневник.

– Дарий, достаточно!

Молодой мужчина – гораздо моложе, чем ему полагалось бы быть для таких занятий, – послушно отложил раскаленные щипцы и вытер полотенцем лицо, блестящее в багрянце чужой крови.

Джефферсон дернул щеколду, выпуская его из камеры, и снова взглянул на дневник.

Добротный кожаный переплет. Инициалы – «Д» и «Г». В отражении крупной металлической бляшки в форме львиной пасти можно было разглядеть лишь нахмуренные брови и несколько шрамов, пересекающих их. И то и другое – подарок отца. «Пишите свою историю кровью ворожей, ибо она есть самые вечные чернила, которые не сотрет время», – сказал он накануне инициации, протягивая двум братьям кожаные дневники – такие же одинаковые, какими когда-то были и они сами. Когда-то очень-очень давно…

Долгое время дневник Джефферсона оставался пустым, но теперь в нем хранилось больше восьмидесяти историй – восемьдесят ведьм, которых он убил за свою жизнь. И убьёт не меньше уже в ближайшем будущем.

– Ты слышал? – спросил Дарий, подпрыгивая на месте от возбуждения.

– Да, слышал, я не глухой.

Джефферсон подобрал со стола меч и задумчиво взвесил его в руке. Палисандровая рукоять, сверкающее лезвие из дамаска, плоский дол. То было оружие воина. Навахон лежал в ладони так, словно был отлит специально под нее – продолжение его тела, разящее насмерть.

Продев клинок за пояс, Джефферсон закружил по коридору, давая себе время на размышления. Таких коридоров здесь было целое множество: одинаковые и переплетенные, как змеи, они могли даже Инквизитора заставить блуждать до утра. Возводимый камень за камнем на протяжении многих столетий, каждый подземный замок Ордена был бездонен, как глотка Харибды, и надежно укрыт, как рифы на дне океана. Даже бездомные проныры, снующие по канализациям, не подозревали, что ходят по костям тех, кому обязаны жизнью.

Однако охотников становилось все меньше, а вокруг – все тише. С каждым годом убежища рушились, друзья умирали, а надежда, что разрозненные осколки Ордена соберутся воедино, таяла на глазах. «Ну и кто теперь вымирающий вид?» – слышал Джефферсон от ведьм, решивших съехидничать напоследок. «По-прежнему вы», – отвечал он, хоть это уже и не было правдой, а затем доставал меч и сносил вопящие головы.

– Имя! Она назвала имя! – воскликнул Дарий спустя минуту, не выдержав его молчания. – Мари Лаво…

– Королева Вуду? – насмешливо уточнил Джефф, замедлив шаг, пока вконец не остановился. – И что? Это определенно не имя Лепестка.

– Да, но…

– А нас интересует только Лепесток.

– Вдруг ведьма говорила о себе? Вдруг это ее зовут Мари? – не угомонялся тот, косясь на дверь, и Джефферсон устало замычал. Бесстрашию Дария позавидовали бы даже берсерки, но легенды о ведьме с угольной кожей и таким же угольным сердцем, что когда-то гуляли по всей Луизиане, сидели в головах охотников с детства. – Если у нас в камере действительно Королева Вуду, то нам…

– Не неси чушь! Эта ведьма просто в бреду, – фыркнул Джефферсон. – Лаво сгинула еще в прошлом веке! Лучше вспомни, что эта девчонка еще говорила? До того, как я пришел. Должна же она была сказать нам хоть что-нибудь дельное за три чертовых месяца!

– Ну… Утром она ругалась на латыни, – пожал плечами Дарий. – Бормотала что-то бессвязное про Шамплейн и бабу с щупальцами из озера, про говорящих котов и череп с кокаином. Если это все-таки не Лаво… Должно быть, Рафаэль подкинул нам чокнутую.

Джефферсон привалился спиной к колонне и устало помассировал лоб, ноющий от очередной бессонной ночи, которую он провел в погоне за призраками.

– Возможно, – признал он неохотно. – Колдунам никогда нельзя верить, но Рафаэлю надо отдать должное: без него мы бы не нашли и половины тех, кто… – Джефф вдруг осекся, и рука соскользнула с рукояти навахона, неаккуратно очертив пальцами дол Шивы. По полу забарабанила кровь, но он даже не заметил этого. – Подожди… Ведьма сказала «Шамплейн»?

Дарий кивнул, и Джефф тут же поспешил к карте, кропотливо составляемой им в ходе долгих скитаний. Смахнув со стола охотничье снаряжение, он разложил иссохший пергамент и прочертил собственной кровью маршрут от Шривпорта до маленького, но чертовски знакомого городка.

– Но там Лепестку негде укрыться, – покачал головой Дарий, заглянув наставнику через плечо. Окружённый лесами и Зелёными холмами, Берлингтон удостоился лишь точечной кляксы и шрифта размером с тот, которым в контрактах пишут самые неприятные условия сделки. – В Вермонте нет ковенов…

– Сейчас нет, но раньше был. Ты слишком юн, чтобы помнить, – прошептал Джефф, судорожно роясь в памяти и рассказах брата, обрывки которых зазвенели в ушах. – Раньше, очень давно, озеро сторожил древний ковен родом из Франции… Ныне вымерший ковен. Жаль, что не нашими стараниями, но до сих пор ли он мертв? Хм… Нужно проверить.

Дарий скривился от мысли о новом путешествии в тесном фургоне, прожженном сигаретами, но возникать не стал, уже подбирая со стеллажа свой лук. Ни одно его слово все равно не имело для Джеффа реального веса: если тот что-то решил, то уже не передумает.

Земля, что отняла у него единственную опору в жизни. Воды, что породили ворох проблем для его семьи. Воздух, пропитанный кленовым сиропом и гнилыми яблоками, который он не вдыхал с похорон своего старшего брата. Проклятый Шамплейн! Нет, это не может быть совпадением. Рафаэль обещал, что колдунья выведет их на след Лепестка, и он не соврал.

Джефф смахнул в рюкзак вещи вместе с картой. Улыбка растянулась на его губах – оскал, обещающий кровь, ведьмины потроха и веселье.

– Если Эхоидун там… – произнес Джефферсон, не заметив, как открылись желтые глаза по ту сторону тюремной решетки. – Если легенды о царице ведьм правдивы… Мы убьем ее и положим конец существованию магии. Наша охота скоро закончится, Дарий, и Орден исполнит своё предназначение.

I. Покой нам снился

Зима была моим любимым временем года. Свет, задушенный угрюмыми серыми тучами, полностью затухал уже к пяти часам вечера. Короткий день и долгая ночь – природа умирала мучительно, чтобы вскоре вновь возродиться. Однако в такой смерти таилась своеобразная прелесть: промерзлая земля побелела от снега, и Зеленые горы напоминали спины гигантских полярных медведей, погруженных в сон. Леса тоже прихорошились под тонким слоем инея: он сверкал на верхушках кленов, напоминая йольские украшения из горного хрусталя, которыми ведьмы традиционно украшали деревья накануне зимнего солнцестояния. С первого дня декабря повсюду пахло праздником: дома – какао со взбитыми сливками, цукатами и ромовым кексом, а в лесу – душистыми еловыми ветками и бузиной.

Вместо того чтобы прятаться от холода, как другие маленькие городишки, Берлингтон оживал, раскрывая объятия туристам: ярмарочные лавки с деревянными побрякушками за считаные минуты выворачивали их кошельки, а под навесом, спасающим от снегопада, готовили вкуснейшие вафли с беконом. В это время озеро Шамплейн напоминало зеркало – безупречно гладкое и расписанное терпким, как ментол, морозом. Каждое утро берег осаждали рыбаки, а по кромке на санях катались дети. Середина озера же всегда оставалась подвижной, точно жидкий центр у шоколадного фондана: Шамплейн, глубокий и преисполненный магии, никогда не замерзал целиком.

Поистине прекрасная зима – самая спокойная и счастливая из всех прожитых мною зим. Однако, будучи Верховной ведьмой, я не могла насладиться ею в полной мере. Особенно сейчас, когда болталась над землей вверх тормашками и отбивалась от плотоядных фэйри Неблагого двора, пытающихся урвать кусок от моей плоти.

– Gu skin iad, – прощебетала одна из них у меня над ухом, что дословно означало: «Снимите с них кожу, пока еще не остыли».

Мир кружился перед глазами, как кружилась и я, раскачиваясь на ветке орешника, связанная по рукам и ногам. Мягкие, но тугие веревки были сплетены из сырого мха. Они обвивали все тело, пережимая рот и горло так, что в груди пекло от нехватки воздуха. Постоянная качка заставляла желудок кувыркаться, и я постаралась сосредоточить взгляд хоть на чем-нибудь неподвижном, чтобы не потерять сознание.

В небе кричала полумертвая пещерная сова, а в нескольких метрах от нас простаивал накрытый стол. Сервировка из латунной посуды, скатерть из падуба, местные лакомства из зимних ягод и соленых грибов. Все выглядело так аппетитно, что во рту копилось слюна, но откуси хоть кусочек – подавишься желчной пеной от яда. Зато в деревянных кубках, увитых коваными виноградными лозами, плескался вполне съедобный пряный нектар. Темно-красный, как выдержанное вино, но мерцающий, как разлитое северное сияние. На вкус – мед и арахисовое масло! В нектаре фэйри можно было увидеть отражение своих грез и самых сокровенных желаний, а одним глотком разом утолить и голод, и жажду. Дальше дело оставалось за малым: дурман быстро вытеснял все заботы и мысли, делал тебя пьяным, послушным и глупым. Одна капля на язык – и ты уже никуда не хотел уходить. А фэйри тем временем подливали тебе еще и еще… Но руководствовались вовсе не гостеприимством, нет, а голодом: как иначе усмирить добычу и заставить не дергаться, пока будешь разделывать ее по частям? Именно поэтому железное правило мира фэйри гласило: «Никогда ничего не ешь на их пиру!»

Но если Диего и следовал каким-либо правилам, то все они сводились к «Умри молодым, зато красивым!».

– Эй, малышня! Давайте это обсудим, – улыбнулся Диего, неуместно довольный, как сытый кот, пусть и болтался на соседней со мною ветке. Успев налакаться нектара с дурманом, пока я копалась в англо-гэльском словаре, он теперь не мог вспомнить ни одного заклятия. Лишь бормотал что-то бессвязное и наивное, мобилизуя все свое очарование, которое на фэйри, увы, не действовало. – Вы же такие душки! Не надо нас… ик… есть! Мы можем привезти вам крекеры, сосиски… Яблочный пирог Коула!