Истории Плюшевого посёлка

– Звен точно будет, – поразмыслив, призналась маленькая медведица. – Да и девочки будут расспрашивать, хихикать. Им просто завидно… А он станет думать, что они его тоже дразнят. Томе стало немножко стыдно. Ей самой бы не понравилось, если бы над ней подтрунивали так, как Звен над Павлушей.

– А всё равно! Мог бы и ответить что-нибудь хоть раз. Тогда бы, может, перестали дразнить.

Обида всё ещё говорила в маленькой медведице.

– А вы, получается, сегодня играли в семью? – смыв пену с очередной тарелки, перевела разговор на другую тему мама.

– Играли… – вздохнула Тома. – Только похоже, что по-настоящему семьи у меня не будет.

Мама чуть не выронила блюдо.

– Как так не будет? Почему?

– Очень уж это сложно, – ещё тяжелее вздохнула дочка. – Я и не думала, что столько всего надо делать, когда у тебя семья.

Она помолчала немножко, а потом высказала то, что больше всего её волновало:

– И главное это никто не ценит! Все думают, что так и надо!

– А ты бы хотела, чтобы тебя хвалили, каждый раз, когда ты что-то делаешь? – улыбнулась мама. – Так обычно в детстве бывает…

– Ещё лучше! – хмыкнула Тома. – Самой всех маленьких хвалить, а тебя никто не похвалит!

– Впрочем, можешь сказать членам своей семьи…

Мама стряхнула капельки с чистой тарелки и передала её Томе. Маленькая медведица печально хмыкнула и стала сердито тереть фарфор полотенцем.

– Это только на словах легко, – буркнула она. – Мы с Павлушей тоже сначала думали, что будем обо всём друг другу рассказывать. А потом так разругались! Получается, недостаточно просто говорить…

– Бывает, что недостаточно, – тут же согласилась мама.

– Да уж, – проворчала Тома. – Мальчишки тоже хороши. Мало того, что не понимают простых вещей! Ещё поди разберись, чего им самим надо!

Теперь уже настала очередь мамы вздохнуть. Хотелось бы ей сказать, что с возрастом это пройдёт, и отличий станет меньше. Но у медведей было принято говорить детям только правду.

– Когда вы ссоритесь, вы как бы объясняете друг другу: со мной нужно обращаться вот так, а вот этак нельзя ни в коем случае, – проговорила мама.

– По-моему, когда ссорятся, то начинают обзывать друг друга или обижаться. Но уж точно ничего не объясняют!

–Но ведь после ссоры становится понятно: что-то было неправильно, ты согласна?

Дочка призадумалась.

– Но ведь обидно! Мы столько неприятного друг другу сказали! Как теперь общаться?

– Вначале обидно, да, – с пониманием согласилась мама-медведица. – А потом сумеете простить и дружить дальше. Не точь-в-точь как раньше. Но может стать даже лучше! Если получится применить новые знания.

– А если опять поругаемся?

– Конечно, поругаетесь. И тогда всё то же самое. Будете дуться друг на друга, пока не поймёте, что врозь ещё хуже, – мама уже открыто рассмеялась.

– Да как же так можно? Всё прощать и прощать без конца! – не могла взять в толк дочка.

Взрослая медведица сполоснула последнюю чашечку и выключила воду.

– Я и сама не знаю, – призналась она, вытирая ладони кухонным полотенцем. – Наверное, для этого просто нужно друг друга любить, вот и всё. Что тут ещё можно сказать?

Мама присела перед маленькой медведицей и положила лапки ей на плечи.

– Послушай, это всё непросто понять, даже когда вырастешь. И правда, мальчики особенные, чудаковатые. С ними порой тяжело находить общий язык. И семья – это ежедневная работа, которую никто не замечает. Замечают только, если её не делать. Но я точно могу сказать, что в конечном счёте это того стоит!

Она на секунду задумалась, подыскивая нужные слова.

– Вот когда медвежатки тебе улыбаются. Или когда помиритесь с медведем после долгой ссоры. Когда собираетесь все вместе в конце дня, шумите, перебиваете друг друга, рассказываете каждый свои новости…

Мама говорила таким проникновенным убедительным тоном, что нельзя было ей не поверить. Но в глубине души всё же шевелился червячок сомнения, а некоторые мамины слова были попросту непонятны маленькой медведице. Так что она не стала дальше спорить, но и не успокоилась до конца. В это время в кухню тяжелой поступью вошёл отец семейства – большой медведь. Он потрепал по голове Тому и обратился к маме:

– Я совсем забыл тебе сказать: забери, пожалуйста, завтра мои ботинки у мастера. Сам я никак не успею после работы.

Мама наморщила лобик.

– Обязательно завтра? Я планировала кое-что прибрать, пока дома никого не будет…

Дочка скользнула взглядом по её озабоченному лицу, и вдруг непонятно откуда ей пришла мысль: «А ведь маме совсем не хочется никуда идти завтра, тем более за папиными ботинками».

Мастерская сапожника находилась на другом конце Плюшевого посёлка.

– Да, – вздохнул папа. – Нужно именно завтра. Ведь послезавтра мы сдаём готовую работу. Ты же понимаешь, большой день. Нельзя заявиться как попало.

Мама это понимала. Она кивнула и ласково улыбнулась.

– Ну конечно, я схожу. Будут тебе ботинки на торжестве.

А у самой на лицо набежало задумчивое выражение. Видимо, медведица прикидывала, как бы всё успеть в один день.

Это не скрылось от папы. Тогда он, чуть приобняв её за плечи, предложил:

– А хочешь, выбью ковёр, чтобы завтра полегче было?

Мама взглянула на папу, и в её глазах заплясали весёлые искорки.

– Хочу!

Такой, казалось бы, ничем не примечательный разговор. Но Тома-то помнила, чем всего полгода назад для их семьи обернулось выбивание ковров.

Тогда разразился грандиозный скандал! Всего лишь потому, что мама попросила вынести громоздкую ворсистую трубку во двор. Папа недоумевал, к чему в век пылесосов и прочей техники утруждать себя столь доисторическим трудом. Мама-медведица возражала ему, что пылесос не даёт такой глубокой очистки нижних слоёв ковра, как это получается при выбивании. Она говорила, что надо хотя бы раз в шесть месяцев проводить эту, пусть не самую лёгкую, но полезную операцию. На те слова большой медведь заявил, что его жена слишком дотошная, и пошло-поехало… Никто не хотел уступать.

Теперь же они смотрели друг на друга с пониманием и, казалось, посмеивались в глубине души над собой в прошлом.