Выборгская светотень

– Заметь: Нестерова тоже курит и, судя по антителам, переболела или в бессимптомной форме, или в легкой: пару раз чихнула, попила колдрекс и снова как огурчик. Вот только сейчас она, здоровая, сидит в СИЗО, эфиоп его налево!

– Наум! – не выдержала Вероника. – Эфиоп ТВОЮ налево! Что с Константином?!

Она уже догадалась, почему Гершвин так тянет с ответом.

– Его не спасли, – наконец-то сказал Наум. – Говорят: несколько дней лечился дома, не сообщал об ухудшении самочувствия, недомогание колдрексами всякими глушил… – он проводил взглядом пикирующую над водой чайку. – Вот после этого Олесю и загребли под белы руки. Народ сейчас нервный, перепуган до полного мозгового паралича, тут же перепугались, что могли тоже заразу в тяжелой форме подцепить… Нашлись кликуши, которые чуть СИЗО штурмом не взяли, желая самостоятельно "разобраться" с Нестеровой. Начальнику пришлось усилить охрану и шугануть этих чокнутых водометами. Мне угрозы кидали, что зеленкой обольют за то, что я эту биологическую террористку защищаю. Я ответил: пусть рискнут, у меня после Чечни нервы ни к черту, могу и по асфальту размазать. Я им не какой-то дохляк-интеллигентик и не толстовец, – воинственно расправил могучие плечи адвокат, – так что пусть кроме зеленки не забудут завещание прихватить! Вроде подействовало, отстали.

– А тебе за что угрожали?

– Говорю же: за то, что защищаю Нестерову. Блин, не узнаю Выборг, – развел руками Наум, – всегда такой тихий спокойный город! Эк же нас всех тряхануло!

Они поднялись и не спеша зашагали по набережной, украшенной живописными рисунками на асфальте под деревьями. Пробиваясь сквозь ветви и листья, солнечные лучи рисовали на асфальте причудливые, все время меняющиеся узоры. А Замковый остров и крепость зеркально повторялись на гладкой воде Залива.

– Трудное дело, – сказал Наум, – есть уже и потери, и Николай до сих пор под аппаратами, и в колледже уже шестеро госпитализированы, и общественность против Олеси. А следователь – он же из этого общества, вот и настроен против нее и изначально считает виноватой.

– И судья тоже из этого общества, – подхватила Ника, – и, хотя, по идее, должен судить беспристрастно, де-факто может поддаться настроению большинства.

За Круглой башней зеленел парк Эспланада – один из немногих в Ленобласти открытый для посещений. И к башне стекалось несколько узких улочек старого города. Ника немного постояла, любуясь приземистой башней на фоне густой зелени. Давненько уже она не была в Выборге! В первый раз она приехала сюда лет 10 назад по работе, и бывший финский Виипури настолько очаровал девушку, что с тех пор она ездила сюда нередко.

Позже, сидя в номере отеля "Виктория" в номере с видом на Залив, Вероника листала блокнот, пытаясь систематизировать полученную информацию и делала заметки, на что нужно обратить внимание. Колледж, где работала Олеся Нестерова. Больница, где лечился Константин и лежат Николай и сотрудники колледжа. Побеседовать с окружением Олеси и обоих мужчин. Присмотреться к крикливой сотруднице колледжа… Да, сейчас вести расследование будет непросто с учетом ситуации. Но она должна разобраться в этой истории!

***

Виктор ответил не сразу и прежде чем поздороваться, раздраженно бросил кому-то за кадром:

– Я бы хотел услышать что-то новое! Ты утомительно однообразен. Как это возможно?.. А это твои проблемы, не мои. Да, Ника? Ты уже в Выборге?

– Да, еле добралась. С расписанием творится полная неразбериха, – Вероника прилегла на кровать. – Каждый день меняют; "Туту" не всегда успевает внести изменения своевременно. Так, я не знала, что мой любимый рейс на Выборг в 08.15 отменили…

– У нас то же самое… Я занят! Пусть подождет!

В трубке раздавались еще какие-то звонки. Потом они стихли, и Виктор вздохнул:

– Ну, вот, перевел их в секретариат, а то и поговорить не дадут. Дурдом, третьи сутки из мэрии не вылезаю. Какая-то резкая вспышка заболеваемости; то один-два человека за сутки, а сегодня – одиннадцать, рабочие на стройке. Кстати, о стройке, больницу еще неделю назад должны были сдать, готовую к открытию, и что-то завозились с внутренними работами. Теперь у них труба лопнула. А в обычную городскую больницу зараженных класть рискованно, ты помнишь, какой там пасторальный домик старше моей бабушки, там создать дистанцию и изоляцию для такого количества сложно. Я уже своим юристам надавал подзатыльников: как угодно, но здание должно быть готово к разрезанию ленточки в четверг, а то потом – длительные выходные, работа встанет! Работнички, – щелкнула зажигалка. – Дрына хорошего на них нет.

– А почему такой скачок заболеваемости? – спросила Ника. – Ведь Краснопехотское до сих пор было стабильной территорией.

Виктор громко выдохнул, словно зашипел. Совсем как его домашний любимец – манул Мася, когда бывал чем-то рассержен.

– Да вот есть люди, – пояснил он, – для которых законы и правила не писаны. Им хочется – остальное неважно. Явился какой-то папарацци, которому хотелось написать о новой больнице раньше всех, приехал из "красной зоны", прошмыгнул мимо всех кордонов, нафоткал стройку, знаешь, на месте "Релакса", пообщался с прорабом и парой работяг… И вот результат! Жаль, уже ускользнул, поганец, а то я бы его научил, что закрытый город закрыт для всех и нечего туда без проверки и пропуска шляться.

– Ничего себе, – заметила Ника.

– Я уже безопасникам накидал гвоздей во все места, чтобы лучше караулили, в том числе и "козьи тропы" отслеживали. Теперь мимо них без проверки и муха не пролетит. Поняли науку.

– Суров ты, Витя.

– Обстоятельства суровы, а я, как прежде, белый и пуффыстый, – шутливо ответил Морской. – А что у тебя?

– Женщину собираются судить за то, что она, якобы, занесла вирус на работу, пообщавшись с человеком из Москвы, – Ника поудобнее подбила под голову подушки. – Он нарушил изоляцию и вскоре заболел, но ему устроить аутодафе не успели. И теперь готовятся привязать к столбу женщину, с которой он беседовал.

– Охота на ведьм, – хмыкнул Морской, – как мне это знакомо. Люди сейчас на взводе и в неадеквате. У нас в "СССР" на днях вышла драка. Две дамы избили парня, который спустил маску с носа в зале и, на свою беду, чихнул, – Виктор подавился смехом. – Одна отходила его палкой твердокопченого сервелата, вторая схватила селедку, хорошо, что хоть не мороженую. Так эти мегеры потом и на полицейских телегу накатали! Ребята приехали молодые, стали протокол составлять и, как услышали про эту продуктовую битву, от смеха не удержались, а дамы обиделись на такое неуважение… Да я и сам хохотал до колик, когда в сводке прочел.

– Когда-нибудь тем, кто сейчас истерит, будет стыдно за свое поведение, – Вероника тоже рассмеялась, представив себе этот поединок с колбасой и рыбой. Да, умеет Витя разрядить обстановку вовремя рассказанной остроумной историей! – За то, что вот так бросались на каждого, кто приспустил маску или чихнул, за то, что вырывали друг у друга последний пакет гречи и нагребали ожерелья из туалетной бумаги и готовы были затащить на костер любого, кто показался им "фу-заразой"…

– А кому-то и стыдно не будет, найдут себе оправдание для самоуспокоения. Тяжело ведь понимать, что ты струсил, протупил, поступил подло или жестоко. Легче объяснить это тем, что "иначе было никак" и чувствовать себя не дураком, трусом или подлецом, а жертвой обстоятельств. Это и звучит лучше…

***

Вероника шла по улице, быстро отыскав медицинский колледж на карте. Конечно же, он был недалеко от "Виктории". После необъятных проспектов Питера и небоскребов "Северной долины" непривычно было, что здесь все в шаговой доступности. И зачем местным нужен городской транспорт? В Выборге до любой точки за полчаса дойти можно.

Орлова решила прощупать почву и как-то разыскать скандальную коллегу Нестеровой. Профессиональная интуиция подсказывала Нике, что к этой даме нужно присмотреться.

Жара была такая, что Орлова сменила рубашку "поло" и джинсы на топик и бриджи длиной три четверти и прикрыла лицо большим козырьком. "Ну и погодка: в апреле снегом заметало, а в июне – зной. Интересно, открыт ли городской пляж? Сейчас их закрывать – издевательство. Можно ли предвидеть такую резкую смену погоды? И как людям спасаться от жары, если все парки, где есть тень, и все пляжи, где можно освежиться в прохладной воде, закрыты "до особого распоряжения"?.. Личные бассейны ведь есть далеко не у всех".

Миновав пару узких улочек со старинными домами, желтенький трамвай-памятник и величественный городской почтамт, Вероника срезала угол через парк. В Выборге ограничения были не такими строгими, и парк "Эспланада" гостеприимно распахнул ворота для желающих укрыться от нежданно обрушившейся жары под раскидистыми деревьями. На аллеях была все та же причудливая мозаика, созданная солнцем, пробивающимся через ветки и листья. Узор постоянно менялся, как в детском калейдоскопе, когда ленивый ветерок перебирал листву.

Красная площадь мало напоминала свою московскую тезку – меньше размером, мощеная брусчаткой и окруженная массивными домами в скандинавском стиле, из серого камня, с красной и бежевой отделкой. От нее отходило несколько улиц, и Ника легко нашла нужную. Через пять минут она подошла к продолговатому зданию колледжа, где до ареста преподавала Олеся.

***

Наум Гершвин любил назначать встречи со свидетелями и нужными людьми вне офиса, в уютной и неформальной обстановке, особенно – в хороших ресторанах. И вот уж точно: кто ищет, тот всегда найдет, как пелось в песне из его любимого в детстве фильма "Дети капитана Гранта". В "Эспланаде" Наум набрел на открытый ресторанчик в скандинавском стиле, с летней площадкой, занимающей несколько террас, расположенных каскадами на склоне серой скалы. "Эспиля" уже работал в нормальном режиме, и это порадовало адвоката; в Петербурге пока все точки общепита только торговали на вынос. Пить кофе из бумажного стаканчика на скамейке и жевать бутерброды с одноразовой тарелочки или в салфетке Науму за два месяца уже поднадоело. Он сел за столик на одной из самых высоких террас и открыл меню.

Правда, и здесь были напоминания о пандемии. Столики расставлены на почтительном расстоянии друг от друга, на них рядом с салфетницей и приправами стоят флакончики с антисептиком для рук, а терраса расчерчена желтыми квадратами.

Наум ждал одного из работников больницы, в которой должен был работать Константин Нестеров и в которую, по зловещей иронии судьбы, он попал в качестве пациента.

Адвокат просмотрел меню и заказал для начала чашку кофе. Человек, которому он назначил встречу, запаздывал – видно, что-то задержало на работе. Врачи сейчас прочно и надолго забыли о том, что такое нормированный рабочий график и свободное время.

Гершвин развернул местную газету, которую только что купил в киоске "Роспечати" и вспомнил, как весной они все тоже закрылись. Раздобыть свежую газету тогда было крайне сложно. "Как в войну, дети мои, когда "Правду" с самолета под обстрелом сбрасывали, – говорил он друзьям и коллегам, – за свежий номер даже дрались!". Но это было позади. "Оживаем потихоньку, – Гершвин просматривал заголовки и пробегал глазами статьи. Ленобласть была разделена на красную, желтую и зеленую зоны. Продолжалось поэтапное снятие ограничений в зависимости от "колера" территории. – Не думал, что для меня станет радостным событием то, что я сижу за столиком в ресторане, пью кофе из нормальной чашки и читаю только что купленную газету. Раньше для меня это было обычным делом; а как же иначе. А сейчас – долгожданное событие. Так вот и учишься радоваться даже малому. И новости наконец-то не только о пандемии", – адвокат прочитал аннотацию к новому сборнику местного поэта и одно из его стихотворений. Стихи оказались недурными, и Наум перечитал их уже более внимательно.

В аллее появился человек, которого ожидал Гершвин. Наум привстал и помахал ему рукой, а потом подозвал официантку.

– Я не понимаю, почему это случилось, – врач, худощавый молодой человек, бледный от усталости после дежурства и долгого пребывания в помещении, да еще в защитном костюме, нервозно потирал руки. Сухой шелест без слов говорил о том, что он чаще, чем простые граждане, имеет дело с дезинфицирующими средствами, иссушающими кожу. Он за пару минут проглотил свою порцию пиццы "Прошутто" и явно с удовольствием съел бы еще столько же, но ему было неловко говорить об этом, да и зарплата не позволяла роскошествовать в ресторанах. Еще его несколько сковывала популярность его собеседника. Гершвин был "модным лоером № 1", часто выступал на телевидении, и его речи давно уже растащили на цитаты. Многие судебные хроникеры специально ходили "на Гершвина", как на концерты топовых знаменитостей. – Константин привез результаты анализов, сделанных перед отъездом из Москвы и по прибытии в первый же день обследовался. Анализы были отрицательными, и обследование на месте ничего не выявило. Но две недели на самоизоляции мы его пройти обязали. Но были уверены, что это чистая формальность, и он скоро приступит к работе. Да и внешне он был здоров и полон энергии.

– У вас есть документальные свидетельства и заключение об обследовании? – деловито спросил Наум, не спеша поедая очень вкусную оленину с картофелем и грибами.

– Конечно, у нас с этим строго. Вся документация должна быть в порядке, мы за этим следим. И в компьютере, и на бумаге. Всякое может случиться с техникой, поэтому мы все документы дублируем.

– Разумно, – кивнул Наум, доедая горячее и подвинул к себе блюдечко с фирменным пирожным "Эспиля". Сладкое он не очень любил, предпочитая мясные блюда, но иногда было необходимо съесть пару конфет или пирожное, чтобы активизировать работу мозга. Еще в университете он знал девушку, которой перед экзаменом было необходимо съесть кусочек шоколадки – это ей помогало собраться и лучше подготовиться к ответу. Может это был эффект плацебо, но, глядя на Анелю, легко и успешно отвечающую на вопросы преподавателя после двух-трех долек "Аленки" или "Привета", Наум перенял эту привычку. – А вас вызывали к следователю?

– Нет, – покачал головой врач, ковыряя ложкой разноцветные шарики мороженого, – следователь приходил в больницу и опросил нас, бегло, торопился, и все. Мы ждали, что нас вызовут, но пока ничего…

– И документацию не запрашивали? – Наум почувствовал, что взял след.

– Насколько я знаю, нет.

"Чует моя чуйка: или следователя мать стоя родила, или дело хотят быстрее сбагрить, вот и ведут через одно место, которым удобнее всего на стуле сидеть. Или же Олесю нарочно хотят поскорее осудить. Но кому и зачем нужно подставлять и "топить" скромную преподавательницу эпидемиологии? Кому она дорогу перешла?".