Я у тебя есть

Готовить меня учила мама, а рецепт ещё бабушкин, мне никогда не забыть бабушкину заботу и мамину любовь. Сейчас мне чудится, что они стоят рядом и, глядя на моё занятие светло улыбаются. На душе потеплело, не думайте, болезненная тоска никуда не делась, но мне хотелось верить, что у них где-то там всё хорошо, не то что у меня. С другой стороны как посмотреть: вроде у нас всё нормально, если считать большим плюсом то, что мы до сих пор живы и почти здоровы.

В раздумьях я хорошенько перемешала в миске ингредиенты и, добавив в смесь молока снова перемешала. По привычке я теста сделала много, чтобы блинчиков хватило на всех. Денис очень их любил и мог за раз съесть пару десятков, у них со Славиком иной раз война была за последние блинчики, никто не хотел уступать. В такие минуты у меня был не один ребёнок, а целых два. Я улыбнулась, воочию представив один из таких случаев.

Насыпав в миску муки и снова всё тщательно перемешав, я отставила полученную смесь немножко настояться, за это время маленькие комочки муки разойдутся, да и я успею выпить кофе.

Кофе он для меня как наркотик, без него не могу нормально начать день, мне нужен скорее даже не вкус, а процесс. Пока пьёшь кофе, есть немного времени собраться, набросать план действий и сосредоточиться. Но сейчас растягивать удовольствие было не с руки, солнце неотвратимо поднималось всё выше, грозя с минуты на минуту разбудить Славика.

Блины я закончила жарить буквально за пять минут до того, как меня из комнаты позвал сын. Я не успела помыть посуду и прибраться, но главное, успела приготовить вкусный завтрак.

– М-м-м-м, как вкусно пахнет, – потянул носом сын, как только мы выбрались за пределы его комнаты.

– Я старалась, хотела тебя порадовать.

– У тебя получилось, мне очень сильно захотелось есть.

– Но сначала умоешься и почистишь зубки, без этого никак.

– Да знаю я, – недовольно буркнул Славик.

Он, как и все, наверное, дети, не любил гигиенические процедуры, не видел в них смысла и пользы, лишь только трату такого нужного и ценного времени. Но дети на то они и дети – быстро расстраиваются и так же быстро отходят. На кухню он въезжал уже с вновь горящим взглядом, мечущимся по столам в поисках вкусняшек.

– Тебе как обычно с вишнёвым джемом?

– Да! Почему ты спрашиваешь?

– А вдруг ты изменил свои предпочтения и захочешь блинчики с варёной сгущёнкой, так же как любил твой папа.

– Нет, мам, я всё ещё предпочитаю джем.

– Хорошо-хорошо, вот твой джем и блинчики, – улыбнулась я, торопливо выставляя на стол угощение.

Блинов мы осилили только половину, вторая часть сиротливо лежала на узорчатой тарелке, молча умоляя доесть её до конца. Желудок хоть и резиновый, но всему есть предел.

– Мам, мы сегодня пойдем гулять? – спросил после завтрака Славик.

– Пойдем, но после обеда. Тебе нужно позаниматься, а то и так отстал от программы, а мне не мешало бы приготовить обед, не будем же мы целый день сегодня блинами питаться.

– Я бы питался, мне нравится, – заявил мне сын.

– Охотно верю, но делать так не правильно, еда должна быть разнообразной.

– Кто сказал?

– Учёные! Или ты хочешь с ними поспорить?

– Нет, пожалуй, я лучше поеду заниматься, чтобы до обеда успеть.

– Договорились, если что – зови.

– Хорошо, мама.

Сын уехал из кухни, а я принялась мыть посуду, попутно решая, что же приготовить на обед.

Так незаметно и быстро пролетели три дня, на завтра у меня назначено несколько собеседований с предполагаемыми сиделками. Предстоит выбрать из них самую подходящую, тяжело отдавать сына в чужие руки, он ведь такой беспомощный, его легко обидеть. Вариантов у меня нет, работать нужно, это понимает даже Славик, он без единого упрека воспринял новость о необходимости сиделки, а я нервничаю и переживаю, не в силах принять для себя окончательное решение и успокоиться.

На табло электронных часов зелёные цифры показывали 23.55, скоро полночь, а я ещё не могу заснуть, ворочаясь с бока на бок. И грустно, и трудно, и чего-то не хватает…

Глава 4

Раздавалось пение птиц, не назойливое, а тихое и мелодичное, будто связка серебряных колокольчиков, звенящая на ветру. Похоже, я вчера забыла задернуть не только шторы, но и закрыть окно. Лучи солнца настойчиво светили в закрытые глаза, стараясь проникнуть под защиту век. Открывать глаза и просыпаться не хотелось, я помнила, какой сегодня день, от этого становилось лишь тоскливее и редкие крохи желания вставать пропадали, не успев укорениться. Но и заснуть заново мне не удавалось. Придется всё же вставать, решила я, сладко потянувшись. Неожиданно под своими руками я ощутила не привычную гладкость постельного белья, а ворсистую поверхность. Резко открыла глаза и не поверила. Надо мной шелестела листва, и голубело высокое небо. Я несколько раз открыла – закрыла глаза, но картинка не поменялась, я никак не могла выйти из этого странного сна. Думаете это не сон? Тогда что? Нельзя же в трезвом уме и здравой памяти уснуть в своей кровати, а проснуться в лесу? Я думаю, что нет.

Что ж, если это сон и мне пока не удаётся из него вырваться, то почему бы не осмотреться. Я поднялась и с удивлением поняла, что на мне надето то самое черное платье, в котором я несколько дней назад гуляла по парку со Славиком, на ногах мягкие туфли и больше ничего. Я огляделась кругом, но кроме пятачка примятой, собственно, мною же травы ничего не обнаружилось.

Я внимательнее вгляделась в пейзаж. Это был точно лес, по этому поводу у меня не оставалось ни малейших сомнений. Но явно необычный лес, нет, тут трава не была синего цвета, и деревья росли вполне знакомых видов, бросалась в глаза его правильность до безобразия. Кроны идеальной формы, будто подстрижены неведомым садовником, веточка к веточке, листик к листику. В реальной природе такого не бывает. Трава короткая, мягкая, над ней возвышаются цветы, разноцветными лентами клумб выливающиеся в красивый узор. Можно подумать, что я попала даже не в лес, а в чей-то ухоженный сад.

Я мягко ступала по зелёному ковру, аккуратно обходя цветочные дорожки. Не то чтобы я боялась испортить чью-то собственность, на самом деле мне было жалко ломать такую красоту. Я шла не торопясь, рассматривая на своем пути дубовую рощу, нежно шелестевшую своими, хорошо узнаваемой формы, листиками. Птицы продолжали петь, разглядывая в свою очередь меня своими блестящими круглыми глазками. Я задалась вопросом, которым не так давно интересовался Славик, думают ли птицы. В эту секунду мне показалось, что вместе с порывом ветра по лесу, будто гигантский выдох, пронеслось:

– Да-а-а-а-а-а, – и через мгновение всё стихло, ветер легонько щекотал поверхность листьев, а птицы звенели своими серебряными голосами.

Я помотала головой отгоняя наваждение и не найдя ни малейшего подтверждения тому, что мне всё это не показалось, двинулась дальше, заприметив впереди огромный дуб. Ствол его был широк и необъятен, ветки начинали расти высоко от земли и тянулись к самому солнцу, желая коснуться его края. Он был очень стар и огромен, но, не смотря на это, его ствол был ровным и гладким, в кроне не просматривалось ни одной сухой или повреждённой веточки. Одним словом он был идеальным, таким же, как и всё остальное кругом. Но он выделялся своим размером и величием, его определенно можно назвать королем среди подданных. Он меня привлекал, притягивал, подспудно я хотела найти в нём хоть один изъян, даже малейшую неровность, за которую мой мозг мог бы зацепиться. Но обходя ствол дерева по кругу, я всё больше понимала, что моя идея совершенно бестолкова, пока за очередным поворотом не увидела инвалидную коляску.

– Славик! – вскричала я.

Это точно его коляска, я знаю её вдоль и поперёк вплоть до малейшей царапинки и скола. Сын не отзывался, я в панике подбежала к коляске, ощупывая её руками и взглядом. Крови на ней и новых повреждений не было, так же как и сына. Наверно это активизировались и воплотились страхи, одолевающие мое подсознание на фоне необходимости выбрать няню. Скорее всего, его в моем сне и не должно быть, – думала я, в то время как глаза рыскали меж кустов и деревьев, а руки намертво вцепились в ручки коляски. Я неосознанно не желала отпускать то единственное, что накрепко связывало меня со знакомым и привычным реальным миром. Так вместе с коляской я и пошла дальше, еще окончательно не потеряв надежду найти Славика.

Коляска по траве катилась трудно, не то, что по асфальту, хорошо ещё, что трава низкая, не забивалась в колёса и не путалась под ногами, но я продолжала упорно её катить по газону, не допуская мысли оставить её на прежнем месте.

Сына я таки нашла, он лежал под этим самым дубом, только с другой стороны. Обошла ли я это дерево по кругу или ещё нет, определить было невозможно, уж слишком он был огромен в диаметре. Славик сладко спал, по привычке подложив руки под щёку, одет он был ровно так же как в тот злополучный день, когда мы встретили китайца-торговца, уговорившего меня принять печенье желаний. В принципе никакого особого дискомфорта или проблем эти самые печеньки нам не принесли и некоторое время ни я, ни сын о них даже не вспоминали, но в том, что в этом сне одежда в точности такая же, как и тогда наводит на определённые мысли. Я, стараясь не шуметь, поставила на тормоз коляску и присела рядом с сыном, его грудь и бока мерно вздымались, губы чуть приоткрыты, на щеках пригрелся румянец. Трепетно проведя по теплому лбу и чуть жёстким светлым волосам сына, я успокоилась, самое ценное, что есть у меня в этой жизни здесь, рядом со мной.

Прерывать сладкий сон сына я не стала, торопиться нам некуда, за годы, проведённые во сне, в реальности проходят минуты. Я не раз замечала, что самый длинный сон укладывался по времени в пятнадцать минут, когда на самом деле казалось, что прошла уже целая вечность. Опершись спиной о ствол дерева, я прикрыла глаза, вот так бы сейчас уснуть, а проснуться уже дома в своей кровати, потом со Славиком за чашкой горячего кофе вместе посмеяться над этим необычным сном. Странный я всё-таки человек, даже во сне, не могу полностью расслабиться и наслаждаться обстановкой, когда ещё я увижу такой идеальный порядок и красоту? В этом месте не досаждают комары и вездесущие мошки, которые даже в плотно расположенных городских застройках умудряются существовать и портить жизнь людям. Птички поют, травка зеленеет, солнышко пригревает, что ещё для счастья надо? Так нет, я ищу подвох, выискиваю какие-то опасности, будто это сыграет во сне какую-то особую роль. Сон на то он и сон, что идёт своим чередом и со своим сложным и непредсказуемым сюжетом.

– Мама! – воскликнул сын, – где мы?

– Если бы я знала, – ответила ему я, открывая глаза и с разочарованием понимая, что окружающая картина осталась прежней, – думаю, мы сейчас во сне.

– А ты во сне хоть раз задавалась вопросом, где ты находишься?

– Не припомню, – задумавшись, ответила я.

– И я такого не помню, обычно во сне всё вокруг воспринимаешь, как само собой разумеющееся, не зная, как есть на самом деле.

– Может это необычный сон, – не сдавалась я.

– Один на двоих?

– Не обязательно, возможно, ты снишься мне или я снюсь тебе.

– Тогда мы бы не вели такого разговора, – буркнул сын, приподнимаясь на локтях и усаживаясь.