Люди

– Молодец, за домашнее задание – четыре, садись, – и стала что-то быстро записывать в блокнот. – Все берите пример с вашей одноклассницы, – как бы между прочим бросила она в класс, – читайте объяснения в учебнике, если до вас не доходят мои объяснения, пользуйтесь дополнительной литературой, которая указана в конце глав.

– Почему только четыре? – удивленно шепнула Оливия.

– Потому что такие, как мы, априори не могут быть умными и получать хорошие баллы.

– Апри что? – запнулась Оливия.

– Это единственное, что тебя удивило в моей фразе? – усмехнулась Натали.

Оливия покачала головой:

– Я поищу в интернете, не переживай.

Чтобы дойти до столовой, им, девочкам из класса для особенных, предстояло преодолеть немало испытаний.

– Ты когда-нибудь обращала внимание, как от нас шарахаются? Как от прокаженных, – спросила Натали, когда подруги украдкой пытались пробраться в столовую. – Нам и в толпе не затеряться, вокруг нас всегда будет пустое пространство, словно нас накрыли невидимым куполом. Я почему-то только сейчас стала это осознавать…

– Я уже привыкла. Стараюсь не обращать на это внимания.

И вдруг Оливия остолбенела, идущие сзади ученики возмущенно зашипели, чуть не наткнувшись на девушку, Натали проследила за ее взглядом и взмолилась:

– О нет, Олли, это же Дэнис-красавчик из параллельного, по нему и так вся школа сохнет. Прекрати пялиться на него, – Натали подхватила подругу под локоть и попыталась утащить в коридор, ведущий к столовой.

«Но как на него не пялиться? – думала Оливия. – На эти прекрасные выпученные глаза, несимметричное лицо, низкие надбровные дуги, кривую линию губ, срезанный подбородок!» Это был просто идеал ее возлюбленного! Да и вообще, идеал красоты человеческой!

– Представь, моя мама когда-нибудь выиграет сертификат на мое лечение, и я тоже стану нормальной, как все, и буду встречаться с красивыми парнями, да и парень у меня, наконец, появится … И я буду…

– Олли, опомнись, Дэнис даже по нашим меркам дурак, ну и что, что он красавчик? Запомни: главное – характер и душа, а характер у него ужасный. Да и душа, сомневаюсь, что есть. Ты забыла, как он нас чморил в прошлом году? Сейчас уж точно не об этом нужно думать.

– А о чем же? – удивилась Оливия, переводя взгляд на подругу.

– Во-первых, как занять подходящий стол, подальше ото всех, во-вторых, чтобы наши одноклассники не подсели к нам. В-третьих, что будем есть? – на последнем вопросе Натали широко улыбнулась и поспешила к столу раздачи.

– Так, сколько ты уже не пьешь препараты? – спросила Оливия, отпивая компот из граненого стакана.

– Ровно девять дней.

«Девять голов было у гидры, которую победил Геракл», – всплыло в мыслях Оливии.

– И когда ты почувствовала эффект?

– Ощутимо – всего пару дней назад. Я не была уверена, что что-то изменится, если я вдруг пропущу приемы. После трех дней пропуска ничего не произошло, хуже мне точно не становилось. И я подумала, если мне не становится хуже, зачем я вообще пью таблетки? Наутро четвертого дня у меня в голове было так ясно, как никогда прежде. Я сначала подумала, что это какая-то опасная побочка. А потом поняла, что опасные побочки – это наше повседневное состояние полутупого овоща.

– А вдруг потом станет хуже? – испуганно прошептала Олли. – Вдруг ты уже умираешь?

– Олли, мы все каждый день ближе к смерти. Сейчас мне становится только лучше.

– А что ты делаешь с невыпитыми таблетками?

– Закапываю в землю растений.

– А что если на обследовании покажет что-то не так? И мы, и родители подписывали договор о безукоризненном применении препаратов, за его нарушение и нам, и родителям грозит уголовка.

Натали выразительно посмотрела на Оливию:

– А вот именно это тебе и не кажется подозрительным? Наказание за неприменение лекарств, которые нужны только тебе.

Оливия неопределенно пожала плечами и уставилась в тарелку.

– Я как-то просто не задумывалась.

– Ну да, с такой мутью, как у нас в головах, вообще как-то сложно задумываться, – съязвила Натали.

Оливия подняла на подругу глаза, та встрепенулась:

– Ой, прости, если что, я не хотела тебя задеть. Неделю назад я была такой же, я ощущаю эту разницу…

– Не извиняйся, меня это не зацепило, мне как-то…

– Все равно, – закончила Натали за подругу, – и это тоже побочка этих стремных таблеток. Не пей их, Олли. Ты должна ощутить это.

Оливия невнятно дернула головой, закусив губу.

– Я подумаю, – вяло ответила она.

– Я серьезно, – не унималась Натали. – С этим со всем что-то не так, и я хочу разобраться.

– Мне на следующей неделе на обследование. Не хочу, чтобы анализы показали, что я не принимала лекарства. Не хочу проблем для мамы.

– Это обследование всего раз в год. Пообещай, что ты сразу же после обследования перестанешь их принимать.

Натали вцепилась Оливии в плечо и уже чуть ли не тормошила ее, пытаясь привести в чувства. Но Оливии было все равно, она и рада была бы разозлиться или как-то более эмоционально ответить Натали, но ответила как обычно:

– Ладно.

Оливия стояла у окна, рассматривая, как соседский парнишка, живущий через дорогу, их новый сосед, что-то конструирует у себя во дворе перед домом. Он составлял досочки вместе, сбивал их молоточком, потом на конструкции появилась крыша, небольшая дырочка. И совсем скоро Оливия в этой поделке увидела домик для птиц. Она даже открыла окно и высунулась на улицу, чтобы повнимательнее рассмотреть домик. Но вдруг откуда ни возьмись на ее окно налетела черная сумасшедшая крикливая стая воронов. Оливия вскрикнула и захлопнула окно, с той стороны вороны царапали перьями стекло, зловеще шуршали ими, шоркали по крыше острыми когтями, дико каркали.

Оливия спряталась в глубине комнаты за кроватью, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Паническая атака – еще один из постоянных симптомов ее врожденной болезни. Сколько она себя помнила, предпаническое состояние всегда, словно тень, сопровождало ее, что бы она ни делала, куда бы она ни отправлялась.

Но сейчас все было как-то иначе: сильнее, ярче, страшнее, она ощущала, как во всем теле пульсирует кровь, как пульс отдает в разные части тела, как сердце вот-вот выскочит из груди, как что-то живое и до этого неизвестное поднимается из глубин ее существа. Что-то, что напоминает птиц, жаждущих выбраться из клетки и рвущих когтями оковы. Вороны давно улетели, но Оливия только спустя полчаса смогла прийти в себя, открыть глаза и опустить руки, которыми все это время сжимала голову.

Она неспешно поднялась на ноги и села к компьютеру. Сейчас она ощущала невероятную легкость во всем теле и небывалую ясность в голове. Вероятно, это именно то, о чем говорила Натали, думала Оливия. Она не была, как прежде, в плену жужжащих тяжелых мыслей, ватного отупения и безразличной пассивности. Но она также знала каким-то своим обострившимся чутьем, что это состояние временное и оно совсем скоро исчезнет.

Она не придумала ничего лучше, чем взяться, наконец, за сочинение по литературе.

«…Геракл освободится от власти Эврисфея, своего глупого и трусливого двоюродного брата, и получит бессмертие, совершив двенадцать подвигов», – прочитала Оливия. Она листала интернет-страницы дальше, и ее глаза остро вылавливали определенные фразы: «Гера наслала на Геракла безумие, узнав, что он счастлив…», «трусливый Эврисфей боялся Геракла и наблюдал за доказательствами подвигов с городских стен», «страшные птицы с медными когтями напали на жителей города Стимфала, Геракл спас город, что и стало его третьим подвигом».

В голове девушки как мозаика складывались события уходящего дня. Она раз за разом прокручивала диалоги с Натали и все больше вспоминала деталей, которые упустила в момент разговора. Она быстро набросала вопросы и выводы на бумаге, предполагая, что завтра уже может и не вспомнить всего, что пришло ей в мысли в новом состоянии.