Драконий Год
Анастасия Мальцева
Лана кажется обычной девушкой, от которой никто не ожидает подвоха. Особенно её сосед, добрый и тихий Иван, которого она от себя оттолкнула. А теперь вдруг Лана снова стала захаживать к нему в гости.Может ли быть так, что зло спасёт мир? Или зло только прикидывается добром, чтобы творить бесчинства?
Анастасия Мальцева
Драконий Год
Любой уважающий себя гражданин непременно купит символ наступающего года. Ещё вроде недавно все носились с кошками и кроликами и никак не могли взять в толк, кто там будет покровительствовать весь две тысячи двадцать третий. Вот и Лана не понимала, а потому не купила ни того, ни другого. Но сегодня всё было иначе, и она, разряженная и в толстом слое косметики, шныряла между рядов рождественской ярмарки.
– Девушка, вот этот вам как? – раскрасневшаяся продавщица с усердием подбирала переливчатые игрушки, пока Лана тыркалась от одного прилавка к другому.
И вот этого возьму! А ещё вот этого! И того!
Ушлый торгаш с явно дешёвыми безделушками завышал цены специально для такой жадной до дурацких дракончиков покупательницы. А она всё брала, брала и брала. А под конец сунула ему только тысячную бумажку, хотя он запросил пять.
– Закрой рот и бери, пока дают, – с лица Ланы на мгновение спала улыбка, и торгаш молча взял деньги. Он ещё долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась в толпе покупателей и зевак.
Хрусткий снег переливался под яркими фонарями. Лана то торопилась скорее домой, то замедлялась, задумываясь о своём. Незнакомые окна то тут, то там разукрашивались новогодней подсветкой, а у соседа Ивана, как обычно, горели пурпуром, в котором купались его многочисленные фикусы, орхидеи и рассада.
Лана притормозила, уставилась в его окна, вздохнула и достала ключи.
Дома её ждал Егор. Как обычно голодный и застывший на бревне в своём огромном террариуме.
Она на ходу сбросила обувь и поторопилась к стеклу. Егор будто ожил и протянул когтистые лапы, ожидая объятий.
На руках он вечно ласкался похуже кота, разве что не мурчал. И Лана гладила его, отбрасывая мелкие шкурки слезающей кожи.
– Мда… скоро и я полиняю…
Мама подарила Лане Егора двенадцать лет назад. На день рождения. День рождения, который приходился на новый год.
Это всегда было таким удручающим! Каждая собака готова была поздравить тебя с новым годом, а вот до дня рождения никому не было ни малейшего дела. Лана с завистью смотрела на одноклассников, раздававших конфеты и получавших поздравления на свои личные праздники. И только её важный день терялся среди новогодней суеты.
Ой да ладно, говорили ей летние именинники, наши ДР вообще проходят мимо. На что Лана цокала и непременно закатывала глаза: да уж конечно, Машкин ДР мимо на Мальте прошёл, а Светкин – на Бали.
Но мама всегда старалась сделать так, чтобы Лана чувствовала себя особенной, хотя это был и её день тоже.
Лана покачала головой и отвернулась от зеркала. Без макияжа она могла явиться разве что на Хэллоуин.
Ничего, успокаивала она себя, скоро всё будет нормально. Скоро это пройдёт…
Она легла в мягкую постель, глянула на фото на прикроватной тумбочке и погасила лампу.
Аромат сандалового благовония мягко окутывал разум, который всё никак не хотел засыпать. Слишком о многом надо было подумать. Слишком многое предстояло совершить.
Наконец-то заснув, Лана тонула в месиве китайских фонариков, новогодних гирлянд и крови. Где-то там плавал Егор. И Егор из детства, о котором хотелось, но нельзя было забывать. Мама, смотревшая прямо в глаза, не шевелилась. Тот самый мужчина с фото на тумбочке, которого Лана никогда не встречала. И соседский Иван, пытающийся поймать свою тонущую рассаду.
– Ой, прости! – Иван истерично застучал по кнопке открытия дверей.
Лана чувствовала себя полной дурой, зажатая дверью лифта. Нет ведь, хотела красиво, как в кино, влететь в закрывающийся лифт – ведь двери должны были сами открыться. Ведь так же они должны же работать?!
Конструкторы этого лифта так не считали, поэтому Лана ещё долго потирала ушибленный висок.
– Извини, я не видел, что ты идёшь, – Егор так сокрушался, будто нечаянно огрел Лану дубиной.
Она улыбнулась, насколько могла, непринуждённо.
– Да ладно, жить буду.
– Точно?..
– Что точно? Жить? Ну да, надеюсь, – она нервно хохотнула, окинула Ивана взглядом и тут же погрустнела.
– Ну ладно…
Ну ладно? Нет-нет-нет, сейчас явно тот самый момент!
– А вообще, можешь загладить свою вину, – у Ланы аж лицо свело от такой пошлости. Иван поднял на неё округлившиеся глаза. – Можешь напоить меня чаем.
– А… Да?.. Ну хорошо… Сейчас?
Лана захохотала и резко кивнула, будто сама себя заставляя согласиться на собственное предложение.
Уже с самого порога пахло влажностью и цветами. Лана помнила уют Ивановой кухни, где они не раз баловались чаями. Пока она не поняла, к чему всё это ведёт.
Никогда – слышишь? – никогда, говорила мама, не заводи серьёзные отношения. Уже знаешь, чем всё это закончится.
И Лана очень бы хотела, чтобы это были только лишь предостережения обжёгшейся на предательстве женщины. Но она и впрямь знала, какой у этого будет финал.
– У меня есть чёрный, зелёный и белый.
– А? – Лана будто опомнилась, что тут не одна. Оторвала взгляд от розовой орхидеи и прерывисто вздохнула.
– Чай, – Иван выглянул из кухни.
– А… да… чай…
– Ты какой будешь?
– Белый?..
– Хорошо. Я тоже его люблю.
Пока он заваривал чай, Лана зашла в уборную помыть руки и проверить, чтоб ничего не отвалилось.
Вроде бы ничего. Конечно, немного кажется, будто замазала прыщики, но ничего. Кому прыщики мешали влюбиться?
Вспыхнуло лицо того давнего Егора, о котором нельзя было забывать, и тут же сгинуло усилием воли.