Если бы ты был(-а) на моём месте. Падение

Улыбнувшись сказанному, я молча перевела взгляд в открывшийся проём и, вытянув свою руку из-под локтя Бруно, шагнула за порог, следом почувствовав отдавшееся движение руки болью в нижних ребрах, из-за которой слегка потемнело в глазах. Приложив ладонь к пульсирующим рёбрам, я часто заморгала, сделав ещё несколько шагов по помещению, прежде чем остановиться и оглядеться.

Внутри дом казался больше. Он выглядел вполне обжитым, с разнообразной мебелью, приятным тёплым светом, исходящим от люстр на потолке, и приглушенными звуками обитателей дома, создающих живую атмосферу дружелюбия. Однако чем больше я рассматривала помещение, тем больше мне становилось некомфортно находиться в нём. Мы стояли посреди коридора, плавно переходящего в гостиную, которая соединялась с кухней, разграничивая пространства широким проёмом без дверей. Реджинальд оставался где-то позади. Гостиная вмещала в себя высокий камин с висящей над ним картиной, изображающей молодого человека, стоящего в пол-оборота, несколько картин поменьше, небольшую белую статую безымянного греческого героя с мечом, и два широких дивана, на которых сидели люди. Сидящие практически не шевелились, словно ожидая команды, и были похожи на предметы мебели больше, чем сама мебель. Разглядев их лица и узнав последователей-солдат Реджинальда, я почувствовала появившееся в воздухе напряжение. Заскользив взглядом по помещению, я вернулась к созерцанию картины и слегка нахмурилась. Законченная два века назад картина поблескивала свежими красками. Приглядевшись к ней, я заметила, что лицо изображенного юноши смутно напоминало лицо Реджинальда. Я посмотрела на другие картины, висящие на соседних стенах. С холстов с ещё не высохшей краской на меня смотрели люди в самых разных одеяниях, но все они имели определённую схожесть с Бруно. Присмотревшись к статуе, я поняла, что кто-то постарался и над ней, обработав и превратив кудри в прямые волосы, тщательно зачесав так, как это всегда делал Реджинальд. Лицо статуи было не закончено и стерто наполовину, что навевало на мысль, что работа ещё продолжалась. Гнетущее молчание и апатия сидящих людей вызвали вдруг тревогу. Увиденного вполне хватило, чтобы я отступила на шаг назад, почувствовав себя ещё хуже, задаваясь вопросами касательно откровенного нарциссизма Бруно.

Обернувшись к Реджинальду, намереваясь заявить о своём желании покинуть помещение, я ощутила сильную боль, пронзившую рёбра, из-за которой стало тяжелее дышать. Бруно стоял в шаге, он оглядел свои владения с проникновенной улыбкой, после чего остановил бесстрастный взгляд на мне.

– Здесь есть отдельная комната? – Почувствовав, что не смогу стоять долго на ногах, я произнесла вслух совершенно не то, что намеревалась.

– Детские спальни на третьем этаже. – Реджинальд даже не дернул бровью, не удивившись моему вопросу. В этот момент я только могла поблагодарить его за то, что он понял с полуслова, но вместе этого лишь кивнула. Он посмотрел куда-то за мою спину, тут же сфокусировав зрение на мне. – Не хочешь перед этим взглянуть новости, в которые попал Роджер? Мне казалось, тебе это интересно.

Задумавшись на секунду, я вновь кивнула ему. Реджинальд посмотрел за мою спину, едва склонив голову, словно отдав невидимую команду человеку, стоящему где-то позади. Обогнув меня, он направился дальше по коридору, минуя гостиную, шагая к лестнице. Слепо следуя за ним, я не стала дальше рассматривать помещение и людей, сидящих на диванах, желая скорее взглянуть на послание, оставленное Роджером, и наконец, прилечь, изнуренная физически и эмоционально.

Монитор погас, оборвав разразившийся надрывный смех Роджера, который сорвал выпуск вечерних новостей Блэкхоулла. Наступила долгая пауза. Реджинальд, стоявший рядом с монитором, повернул голову, вопросительно посмотрев на Анну, не дождавшись моего ответа. Девушка пожала плечами, переведя взгляд на меня.

Поздно сообразив, что последние полчаса лишь кивала и следовала за Реджинальдом, выпав из реальности, я тяжело выдохнула, облизав пересохшие губы, пытаясь вернуться в спутанное сознание.

– Прости, что ты сказал? – Часто заморгала, фокусируясь на фигуре Бруно.

– Ты хотела увидеть третий этаж. – Он слегка сощурился, наклонив голову в бок, изучающе вглядываясь. – Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке. – Ответила поспешно, не желая вдаваться в подробности. Деланно зевнув и прикрыв рот ладонью, я попыталась сложить руки на груди, чувствуя, как действия мгновенно отдались дикой болью в ушибленных ребрах. – Я слишком устала за этот день, и мне нужно выспаться. Подойдет любая комната, где есть что-то похожее на диван или кровать.

Реджинальд хмыкнул, удовлетворившись ответом. Он взглянул на Анну, и та, лучезарно улыбнувшись ему, тотчас указала приглашающим жестом следовать за ней, бодро зашагав в нужном направлении к лестнице. Я последовала за девушкой, отмечая её раздражающую быструю походку, за которой едва поспевала, поднимаясь по ступеням. Краем глаза заметила, что Бруно неспешно шел за нами.

– Здесь. – Энергично и коротко пояснила Анна, улыбнувшись, открыв передо мной дверь. Я зашла в небольшое помещение. Это была комната с невысоким витражным окном, отделанная по большей части натуральным деревом с незамысловатым узором. Мебели оказалось не много. Найдя взглядом нужный предмет, в котором нуждалась последние несколько часов, я двинулась к кровати и остановилась, вспомнив о двух людях, стоящих позади в проёме двери. Обернувшись, я посмотрела на Анну, благодарно улыбнувшись ей, и перевела взгляд на Реджинальда. Он молча смотрел в ответ, точно ожидая вопрос, который так и крутился на языке. Я вздохнула, отведя взгляд в сторону, рассматривая окно, состоящее из разноцветных стекол.

– У тебя была идеальная возможность, чтобы убить Роджера, но ты этого не сделал. Почему? – Я посмотрела на Бруно, заметив, что в дверях остался стоять только он. Анна исчезла так же внезапно, как и появилась ранее.

– Не вижу смысла в бесполезном действии. – Слегка устало выдохнул он, окинув комнату скользящим взглядом, ни на чём не задерживая внимания. – Его проделки не доставят много хлопот, а убийство огорчило бы тебя. А так ты сможешь самостоятельно убедиться в том, что он… – Он посмотрел прямо в глаза, растягивая губы в самоуверенной улыбке. В мыслях прозвучало окончание фразы.

– Не подходит мне?

Бруно горделиво задрал голову, приняв свой неизменно напыщенный, высокомерный вид. Мои губы дрогнули в слабой улыбке. Живот пронзило новым приступом боли, который уже начинал сводить с ума. Качнувшись в сторону, я отступила назад, встав ближе к кровати.

– Если тебе больше нечего сказать, то я попрошу оставить меня. – Моя просьба оказалась немного резче, когда я произнесла её вслух. Смягчив взгляд, я умоляюще посмотрела на Реджинальда. – Пожалуйста.

Несколько секунд Бруно пристально всматривался в ответ, после чего молча кивнул и вышел в коридор. Я прислушивалась к его шагам, пока они совсем не стихли. После этого села на край постели, аккуратно приподняв край водолазки, стараясь не касаться кожи. Любое прикосновение приносило жжение, которое распространялось болью по всему телу.

– Чёрт.

Кровоподтёк стал заметно сильнее, приобретя чёткий фиолетовый цвет с отливом в красный. Опустив водолазку обратно, я судорожно полезла в карман брюк. Достав блистер, вынула сразу две таблетки подрагивающими руками и, прокусив зелёные капсулы, проглотила их горькое содержимое. Случайно глянув в проём двери, я увидела Анну, которая стояла на прежнем месте, с интересом наблюдая за мной. Она молчала, не шевелясь, внимательно следя за каждым движением. Медленно вытянув указательный палец, я приложила его к губам, жестом попросив девушку молчать об увиденном. Она расплылась в широкой безумной улыбке, моргнув, соглашаясь. В её глазах загорелся пугающий огонёк общей тайны. Опустив голову, девушка взглянула исподлобья, изящно помахав одними пальцами рук, после чего медленно закрыла дверь, оставив меня одну.

Прикрыв глаза, на ощупь осторожно забралась в кровать, растянувшись, положив руку поверх рёбер, чувствуя, как боль стала медленно отступать. Таблетки начинали свое действие, и я медленно погружалась в спокойный сон без всяких сновидений.

«– Скучали по мне? Признайтесь, что скучали. – Роджер расплылся в своей жуткой улыбке, придвинувшись ближе к экрану, смотря прямо в камеру. – Мёртвым быть скучно, о тебе быстро забывают, поэтому я решил обмануть вас всех. Дал поверить, что старый-добрый Роджер мёртв. – Он отодвинулся от экрана, активно зажестикулировав, приставив сложенные в пистолет пальцы к виску. – Убит! И, кстати говоря, об этом. Нужно навестить моих самых близких людей. – Он доверительно подался ближе к экрану, понизив тон голоса, оскалившись, глядя прямо в глаза через экран телевизора. – Что ж, душа моя, я иду за тобой, ты – первая в моем списке. – Он почесал шею в едва различимом жесте, поперек горла, после чего коротко хохотнул, вновь взглянув в экран. – Гляди, братец, настанет и твое время. Совсем скоро. Тик-так. – Лицо Роджера исказилось в злой гримасе, но выдохнув, он вновь улыбнулся, приняв непринужденный вид. – А чтобы остальным было не скучно, я подготовил вам подарки. Что? – Он приложил ладонь к уху, вслушиваясь. – Хотите знать, какие? Держите ручки наготове, скоро вам придется плотно закрывать уши, чтобы не оглохнуть. – Роджер расплылся в широкой улыбке, наклонив голову, смотря исподлобья так, что становилось не по себе. Его и без того низкий голос стал звучать ещё ниже, став пугающе-отталкивающим. – Дни Блэкхоулла сочтены, маленькие детки. Мы начинаем наш Карнавал Ужаса, на который вы все приглашены».

Восьмая глава

– Доброе утро. – Осторожно протянул тонкий женский голос. Услышав его, я не шевельнулась, предпочтя притвориться спящей, надеясь, что рано или поздно меня оставят в покое. – Просыпайся. – Чуть громче и настойчивее повторил жалобный голос.

Открыв глаза, я сделала глубокий вдох, мгновенно отдавшийся острой болью в нижних ребрах.

– Ауч.

– А ты забавная. – Незамедлительно отреагировала девушка на изданный мною звук, заметно развеселившись. Я потёрла глаза, повернув голову в сторону, увидев стоящую надо мной Анну. Она с широкой улыбкой смотрела в ответ, что выглядело несколько пугающе, поэтому преодолев боль, держа спину ровно, я сумела сесть, избежав резкой боли. Воспользовавшись освободившимся пространством, Анна присела рядом, вновь уставившись на меня, точно я была частью какой-то персональной развлекательной программы для неё. Живот полоснуло новым приступом боли. Игнорируя подобострастный взгляд безумной девушки, я прощупала карманы в поисках таблеток. Они оказались на кровати, выпав во время сна. Схватив блистер цепкими пальцами, я с грустным вздохом отсчитала две пилюли, оставив на дне одну единственную последнюю таблетку.

– Ты знаешь, что пить так много эти препараты нельзя? – Прищурилась Анна, наклонив голову, читая название на блистере. Глядя на девушку, я убрала пачку в карман, закинув обе пилюли в рот, проглотив их, почувствовав горький привкус, который исчез через пару секунд.

– Я не могу без них. – Коротко объяснила я, разглядывая костюм девушки, немного сгорбившись, не сумев безболезненно вдохнуть.

– Почему? – Искренне удивившись, Анна отзеркалила мою позу, словно пытаясь понять самостоятельно. Она выглядела безобидно, точно маленький ребенок, который только что попал в большой мир, задавая вопросы обо всем, что видел. На её лице был грим: выбеленное лицо, нанесенный в тон кожи Реджинальда, подведенные глаза и брови и ярко-красные губы. Она могла бы затеряться среди прочих последователей Реджинальда, если бы не её распахнутые глаза со слегка безумным взглядом и постоянная взвинченность, которой были лишены солдаты Бруно. Девушка молча подперла подбородок рукой в ожидании ответа. Я рассмотрела её костюм, по-видимому, состоящий из одних лишь блестящих пайеток: пёстрый лиф-корсет и разноцветные шорты. Ранее Анна на постоянной основе носила обычные джемпера и брюки, чуть реже – юбки, и теперь было необычно наблюдать её в новом смелом амплуа, где казалось, совершенно не осталось места для скучных и блёклых вещей. Девушка начала болтать ногой, и я опустила взгляд на её обувь – блестящие туфли на высоком каблуке с ремешком на щиколотке, выглядящие не очень удобно для постоянного передвижения по лестницам четырехэтажного здания, где мы находились, но очень эффектные и подходящие новому образу. – Почему ты не можешь без своих таблеток? – Вновь повторила вопрос Анна, на этот раз уточнив. Я слабо улыбнулась вымученной улыбкой, вспомнив, как Реджинальд раздражался односложным вопросам, прося формулировать их точнее.

– Мне больно. – Показалось, что этого ответа было достаточно, но девушка лишь нахмурилась, опустив взгляд на мой живот.

– Это из-за сломанного ребра?

– С чего ты взяла, что оно сломано? – Я прикоснулась к ушибленным местам, игнорируя новый приступ боли, который стал чуть приглушеннее под действием таблеток. Анна молча пожала плечами, с беззаботной улыбкой наблюдая за моими руками. Недоверяюще поглядывая на девушку, я начала ощупывать ребра сквозь ткань водолазки. Кости оказались на местах. Девушка явно ошибалась, и я немного расслабилась, повторно проверив, убедившись, что ребра не выпирали, оставаясь там, где они должны были находиться.

Неожиданно Анна подпрыгнула на месте, издав какой-то восторженный звук, и вскочила с кровати, слегка задев локтём. Прикосновение отдалось резкой сильной болью, от которой я тут же согнулась пополам, прижав обе руки к ушибленным местам, скривившись и стиснув губы до онемения.

– У меня есть идея. – Не обращая на меня никакого внимания, радостно воскликнула девушка, убегая к выходу. – Тебе понравится, я обещаю!

Вприпрыжку она выбежала из комнаты, которую я мысленно уже успела окрестить своим временным убежищем. Я следом вскочила на ноги, стремительно подорвавшись к двери, хватаясь за деревянный косяк, чтобы не упасть.

– Стой, ты куда? – Выглянула в коридор, наблюдая за уходящей Анной. Она даже не повернула голову и проворно сбежала по лестнице вниз, громко ударяя каблуками по деревянным половицам ступенек. Я вздохнула, подумав, что девушка была сама себе на уме.

Вернувшись обратно в комнату, я увидела ранее незамеченный предмет. Насколько Анна была сумасшедшей, настолько она была и самой разумной из всех, кого я встречала. На кровати аккуратной стопкой лежал комплект свежей одежды, явно предназначенный для меня. Мысленно поблагодарив девушку за заботу, я подошла ближе и взяла вещи в руки. Одежда не была моей, по стилю напоминая скорее прежний стиль одежды самой Анны: коричневая кожаная куртка, чёрные брюки, тонкая летняя бордовая водолазка. Это были цвета прежней Анны, и теперь они стали моими на некоторое время.

Переодевшись в свежие вещи, я оставила свои, сложив их в такую же аккуратную стопку, положив рядом с кожаной курткой, не решившись её надевать. Меня всегда больше привлекали пиджаки и костюмы и их сдержанный, немного строгий торжественный вид, который всегда можно было разнообразить, выбрав яркий цвет ткани.

Выбравшись из комнаты, я стала озираться по сторонам, крадущимся шагом направившись туда, куда так недавно убежала Анна. В коридоре никого не оказалось. Дом, который совершенно не был похож на музей, если бы не многочисленные пометки и справки на висящих картинах на стенах и стоящих предметах мебели, мог показаться совсем пустым, но до слуха доносились приглушенные шаги с первых этажей, едва различимые голоса и какие-то другие посторонние звуки. Коридор заканчивался закрытыми дверями и лестницей, ведущей вверх и вниз. Голоса звучали откуда-то снизу, поэтому, положив руку на перила, я стала медленно спускаться. Преодолев второй этаж, а затем и первый, я, оглядевшись по сторонам и никого не обнаружив, ступила на ступеньки лестницы, ведущие в подвал, откуда доносились приглушенные голоса. Они затихли, как только я ступила на последнюю ступень.

То, что это был необычный дом, я поняла ранее, но пустое небольшое подвальное помещение с голыми кирпичными стенами в кровавых разводах ввело в смятение на несколько долгих секунд. Я словно очутилась на съёмочной площадке плохого, но очень правдоподобного фильма ужасов. Вдоль левой стены стояли двое человек, одетых в серую униформу, точно работники какого-то специального подразделения секретного учреждения, но по их несмелым взглядам в мою сторону, я поняла, что они были лишь обычными последователями Реджинальда, его рабочей силой, которую всегда можно было пустить в расход и не пожалеть об этом. На эту жестокую мысль меня натолкнули пятна крови на стене, которые отмывали фанатики, продолжая бросать осторожные взгляды. Они молчали, выполняя рутинную работу, а я не стала задавать бессмысленные вопросы, подумав, что в любом случае они не смогут найти на них нужные мне ответы. У противоположной от меня стены нашлась неприметная решёточная дверь, которую я не увидела в первую минуту пребывания в подвале. Она была закрыта, но я всё равно двинулась к ней, рассматривая ближе. Сквозь прутья решетки был виден пустой коридор и очередная лестница. Сверху лил теплый, приятный свет. Я различила едва уловимый тонкий голос Анны, доносящийся откуда-то сверху. Девушка напевала весёлую мелодию, становясь тише, удаляясь. Подёргав решётку, которая осталась на прежнем месте, я обратила внимание на фанатиков, съежившихся от громких звуков дребезжания железных прутьев, разрезавших умиротворенную тишину. Уловив на себе их трусливо-разозленные взгляды, я вернулась к лестнице, решив убраться подальше от неприятного места и подняться на самый верхний, четвёртый этаж.

Едва поднявшись, я встретилась с закрытой дверью, которая буквально была пропитана стойким ароматом розы, коры дубы и чего-то приятно-притягательного. Повернув ручку, я надеялась отворить дверь и увидеть Реджинальда, но, к моему разочарованию, ручка даже не поддалась. Постучав несколько раз по деревянной поверхности, я прислушалась. За дверью стояла абсолютная тишина.

Вернувшись обратно, в свой коридор, я прогулялась до противоположного конца и наткнулась на очередную лестницу. Она была узкой и спрятанной от посторонних глаз, и вела только вниз, поэтому я отправилась на нижний этаж, решив, что изучить обстановку вокруг не будет лишним. Лестница привела прямиком в гостиную на первом этаже, миновав второй, к двум диванам и камину с рядом стоящей статуей. Над гипсом кружил молодой мужчина, придающий статуе схожий образ с Реджинальдом. На лице фанатика был нанесен лёгкий грим, тонирующий кожу в более светлый оттенок и серые тени на глазах, придающие немного болезненный вид. Гостиная, как и весь первый этаж, пустовала и лишь на подлокотнике одного из диванов, ближе к выходу, сидела одинокая девушка. Она взобралась на мягкую обивку с ногами, испачкав ткань дивана в пыли. В её руках был нож, который она точила, создавая чёткий ритмичный скользящий звук. Плотный слой грима, скрывающий лицо и покрывающий часть тёмных волос, не позволял рассмотреть её, и единственное, что я была способна увидеть, это то, как сосредоточенно она смотрела на меня, выполняя свои механические движения. Я отвела взгляд, ещё раз мельком рассмотрев помещение и не найдя ничего интересного и полезного, повернулась обратно, направившись к лестнице, намереваясь подняться в комнату своего временного убежища.

Приоткрыв дверь в нужное помещение, я остановилась на пороге, опустив голову, задумавшись. Дом был полупуст, до слуха постоянно доносились приглушенные голоса фанатиков и едва различимая джазовая мелодия, точно исходящая от самих стен здания. Я закрыла дверь, повернувшись, быстро зашагав к лестнице. Ребра немного защемило от боли, из-за чего пришлось снизить шаг, потянувшись в карман за последней таблеткой. Я вновь оказалась у закрытой двери, в которую успел въесться стойкий одеколон Реджинальда. Распаковав зелёную пилюлю, поднесла её ближе, рассматривая. Боль в ребрах стремительно возвращалась, не давая сделать глубокий вдох. Мне были необходимы лекарства, а достать их казалось возможным, только выйдя за пределы здания. Будучи физически ослабленной, я понимала, что без оружия становилась лёгкой мишенью для любого бродяги или случайного воришки. Вложив таблетку в рот, я смяла металлическую упаковку, рассматривая деревянную дверь. Петли, удерживающие дверное полотно, заманчиво отражали мягкий свет, точно намекая своим видом о возможности вскрытия посредством их выкручивания. Где-то в памяти всплыл эпизод, как в подростковом возрасте я оказалась случайно запертой в ванной комнате в доме школьных друзей. На тот момент я не отличалась излишней сообразительностью или физической силой, поэтому спас меня какой-то парень из старших классов, запросто сняв дверь с петель подручным инструментом – столовым прибором. Он был пьян и не очень хорошо разбирался в мелких механизмах, тем не менее, сумел прикрутить дверь на место, вновь заперев её. В тот вечер я оказалась не только спасена глуповатым симпатичным парнем, но и получила наглядный урок по вскрытию дверей.

Я задумчиво крутила блистер в руках, присматриваясь к механизму, ожидая, когда обезболивающее начнёт действовать. Дернув за дверную ручку, убедившись, что она точно была заперта, я поднялась на носочки, подперев дверь, вставив металлическую упаковку от таблеток между механизмами петель. Действия мгновенно отдались болью в ребрах, отчего слегка потемнело в глазах, но меня это нисколько не остановило. Немного помедлив и передохнув пару секунд, я продолжила аккуратно поддевать петли и, глубоко вдохнув, навалилась на дверь. Механизм проскрипел, неохотно поддаваясь. Я сильнее надавила на дверь, взваливая часть её веса на себя. Ещё раз скрипнув, дверное полотно покосилось в сторону, открывая щель, в которую с некоторым трудом, но можно было пролезть. Блистер остался торчать в петле, застряв там намертво, пока дверь продолжала криво висеть, оставляя проход открытым.

Внутри оказалось просторно: весь четвёртый этаж занимало одно целое пространство. Парфюм Реджинальда ощущался здесь чётче; он постепенно становился привычным, въедаясь во всё, что находилось поблизости. Я оглядела пространство, визуально разделенное на две чёткие секции: для отдыха и работы.

Рабочее место было обустроено так, что сразу становилось понятно, что оно принадлежало Реджинальду: крупный стол, водружённый невообразимым количеством всевозможных карт и схем; несколько мониторов и радиоприёмников, соединенных общими проводами, напоминая какое-то электрическое чудовище Франкенштейна; высокая полка со всевозможным оружием, лежащим и стоящим ровно, словно на витрине; и широкое зеркало, висящее на стене в полный рост. Место отдыха выглядело несколько скромнее, огороженное высокой книжной полкой, за которой стояла явно хозяйская кровать, перетащенная с другого этажа, напоминая внешним видом комфортную гостиничную мебель, и находился вместительный гардеробный шкаф. В помещении было всего два окна, но даже их было достаточно для проникновения солнечного света. Я обошла всё помещение, задержавшись у выключенных мониторов. Они находились в спящем режиме, поэтому немного подкрутив кнопки на радиоприёмниках, я нажала на пусковую кнопку, включив всё устройство. Мониторы по-прежнему остались выключенными, но появился звук. Это было шипение, какое возникало в старых автомобилях, когда сбивалась радиостанция, поэтому я присела перед приёмниками и начала осторожно подкручивать кнопки, улавливая звуки. Настроившись на музыкальную станцию, я вдруг услышала чёткий голос Морриса, который тут же исчез, и стала активнее подкручивать кнопки, отыскивая полицейскую волну. Наткнувшись на нужную станцию, я прибавила громкость, поднявшись на ноги, вслушиваясь в голоса полицейских, передающих о городских происшествиях, и стала прохаживаться по комнате, осматривая некоторые предметы.

– …Как понял? Пять тридцать восемь, повторяю, нужна скорая помощь на *** сквер. Пять сорок два, повторяю, произошла авария на *** сквер.

Я подошла к шкафу с одеждой, распахнув дверцы гардероба, с интересом разглядывая яркие костюмы. Это был шкаф с одеждой для театральных постановок, нежели для повседневного ношения. Приглядевшись к единственному чёрному пиджаку, который на первый взгляд показался самым не выделяющимся на фоне других, я подтянула его ближе, следом убрав обратно, наткнувшись на укороченные края и мантию, приделанную к плечам.