Избранное-2019. II Всероссийский литературный конкурс о животных «РяДом»

Первое место: Диана Федорович. «Жить одному»

Жить одному просто отлично. Вос-хи-ти-тель-но.

Но однажды появился он. Он был упрям. Наверное, я никогда не встречал в своей жизни более упрямого человека, чем этот. Такой длинный, тонкий, тихий человек. Очень упрямый. Я именно таким его и запомнил.

С самого первого дня я его назвал Высоким Человеком – он был просто невероятно велик, пусть и тонок. Я лично видел, как лбом он задевал стекляшки, повисшие под потолком, как при этом глупо охал и потирал лоб.

– Нужно будет купить новую люстру, – говорил он и тут же забывал о своих же словах.

Он вообще был очень странным. Он одевался в темные одежды. Заглянешь, например, в карманы пальто и пропадешь в них – такими глубокими казались карманы, хотя из них всегда пахло чем-то очень вкусным. Кажется, сухарями – я видел, как Высокий Человек на прогулке доставал и грыз твердую, как камень, горбушку. Порой он пытался угостить меня, но я не доверял ни Высокому Человеку, ни его темным, бездонным карманам. Ни разу я не брал сухарей с тонких, бледных рук Высокого Человека.

Он был тихим. Очень тихим. Когда Высокий Человек сидел за своим столом и писал, в комнате было слышно только тиканье старых пыльных часов. Изредка, летом, в открытое окно залетала муха. Она летала по комнате, садилась на книги, на потрескавшиеся рамы картин, на циферблат часов и жужжала, пела о цветущем за окнами лете. Когда мне это надоедало, я ее ловил, и в комнате снова становилось тихо. Только тиканье часов и редкие вздохи Высокого Человека.

Да, Дом его был таким же странным. Я навсегда запомнил тот день, когда Высокий Человек меня, злого и упирающегося, привел в свое жилище.

– Это мой дом, – улыбнулся он, снимая свое темное пальто. – Теперь и ты тут будешь жить…

С самого первого дня я понял, что Дом этот не просто бездушная рухлядь, а что-то живое – такое же живое, как я. Скрипящие половицы, цветущая на подоконниках герань, летающая в воздухе пыль, ворчливые шкафы и эти паршивые, просто отвратительные часы… Весь Дом был живым, и он был таким же, как и Высокий Человек – грустным, тихим, бессмысленным.

Мой Человек очень любил книги. В первый же день я разорвал одну из них, и он долго скулил над ней.

– Это плохо. Ты плохо сделал, – тихо говорил он мне. – Плохо.

Я думал, что Высокий Человек шлепнет меня газетой по носу. Выгонит меня на улицу. Кинет в меня этой разорванной книгой. Разозлится так же, как другие. Но нет. Высокий Человек был странным. Он даже не накричал на меня. Он дал мне еду, и весь вечер Дом пах клеем. К утру разорванная книга была совсем новой, и Высокий Человек, попытавшись погладить меня, вышел со мной на раннюю прогулку.

Наверное, этот Человек – ходячая загадка. Сколько бы я ни рвал его книги и шляпы, сколько бы ни грыз ножки стола и его башмаки, Высокий Человек ни разу не ударил меня. Он говорил только одно слово: «Плохо».

Я знал много людей, и ни один них не был настолько упрям, как этот, высокий и тонкий. Меня выгоняли за помеченный угол, порванную перчатку, прокушенную руку, но Высокий Человек терпел все.

Проигрывать ему в упрямстве я не желал, ведь знал – наступит момент, когда Высокий Человек не выдержит и покажет истинное лицо. Я упрямо пакостил. Я не любил этого Человека.

Он был таким же гадким, как и прежние люди, даже когда он отдавал мне самый вкусный кусочек, даже когда выходил со мной на утренние морозные прогулки и потом долго кашлял в постели.

Однажды Высокий Человек ушел и не вернулся. Признаюсь, я его ждал, но лишь затем, чтобы он мне дал еду. Весь вечер я слушал, как плачет Дом – стук дождя в окна почти заглушал тиканье противных часов. Я уснул на холодной постели Высокого Человека, точно зная – завтра этот чудак вернется и продолжит писать.

Но на следующий день Высокий Человек не появился. За ночь Дом будто умер – из него пропала та жизнь, которая совсем недавно пугала меня. Я видел, как умирали собаки, кошки и люди, но как умирали живые дома – никогда. Шкафы перестали ворчать, герань завяла, потемнела. Пылинки не кружили на солнечном свету, за окнами раскинулись серые тучи – вот-вот снова застучит дождь.

Не надо дождя… В любой другой день я бы лаял, но тем утром я сидел под столом и глотал горячие слюни от голода. Я просто понял три истины, которые раньше никогда не случались. Во-первых, Дом умер. Во-вторых, ненавистные часы затихли вместе с Домом. В-третьих, из Дома совсем пропал запах Высокого Человека.

Днем пришли чужие люди. Страшные, грубые, они принесли новый запах – тот самый, который я ненавидел всю свою жизнь. Я знал, откуда пришли те люди и зачем они явились в Дом Высокого Человека. Клетки, холод, безвкусная пища, равнодушные лица и много, много собак…

– А ну-ка иди сюда, приятель… Какой уже раз ты возвращаешься в приют? Шестой?

Я не успел попрощаться с затихшим Домом. Не помню, брыкался или нет, но прокусить одному руку я успел. Меня связали и увезли. Я знал, что этим все и закончится, как и всегда. У меня никогда не было ни дома, ни собственного человека – все люди отказывались от меня.

Теперь моим домом снова была клетка. Снова по ночам было холодно. Бродяжки, такие же, как я, визжали по ночам, и я вдруг понял, что этот шум просто не могу переносить. Не было блаженной тишины. Не было в миске сочных кусочков мяса, а клетки не пахли ни книгами, ни геранью. Интересно, Высокий Человек вернулся в Дом? Оживил его? Напоил цветы, починил часы?.. Я все равно верил, что жить одному просто отлично. Вос-хи-ти-тель-но. Только чем дольше я сидел в клетке и смотрел на проходящих мимо людей, тем сильнее я хотел впервые взять с рук Высокого Человека твердую, как камень, горбушку. Не потому, что хотел есть. Не потому.

День ото дня жить одному становилось все сложнее и сложнее. Я уже не вставал на лапы, спал круглыми сутками и к полу, наверное, совсем прирос. Никто не пытался меня обучать командам и гладить. Люди, которые искали себе собаку, обходили мою клетку стороной – и в самом деле, зачем им взрослый, страшный, агрессивный пес, поменявший уже шесть домов!.. Что ж, я добился того, чего так желал – я один, меня больше никто не предаст, только счастья это почему-то не принесло…

– …может, вам все-таки подыскать другую собачку? Этот слишком злой… На всех бросался раньше…

– Нет. Мне нужен именно мой пес, которого месяц назад забрали. Меня выписали из больницы, понимаете? Я вернулся за своей собакой.

Дверца клетки отворилась. Легкая ладонь легла на мою голову. Она была теплой, пахнущей чернилами и геранью. Лицо Высокого Человека было бледнее и тоньше обычного, но я никогда не видел на его лице настолько счастливой улыбки. Я не знал, что это за чувство переполняет нас с Высоким Человеком на двоих, но единственно, что я понял, так это то, что этим утром в нас обоих что-то изменилось. Я просто понял, что не осталось больше сил жить одному. Мне нужен Высокий Человек. И его живой Дом. И долгие прогулки. И тикающие часы.

Высокий Человек, кажется, понял меня.

– Я скучал. Идем домой.

Второе место: Тамара Селеменева. «Дикие утки»

С первым весенним теплом стаи пернатых потянулись в родные края.

Поселяясь у городских водоёмов, на реках и озёрах, они охотно идут на контакт с людьми и угощения принимают с удовольствием.

Почти каждое утро я наблюдала, как пара диких уток, расправив крылья с сине-фиолетовым блестящим ромбом, хорошо заметном при полёте, взлетала с островка пруда во дворе нашего загородного дома. Пара удалялась, красиво вытянувшись в линию, но вскоре возвращалась. Утки с шумом садились на воду, затем, переваливаясь, медленно выбирались на островок.

Очень красив селезень: с яркой изумрудно-зелёной головкой, белым ошейником и коричневой грудкой. Уточка – поменьше размером, скромненькая и неприметная. Ноги у них – оранжевые, клювы – жёлтые.

Солнечное весеннее утро. Хлопотливо суетятся, чирикают воробьи. На пробивающейся траве бриллиантовыми искорками поблёскивает роса. Земля пробуждается, рождая ростки первых цветов, воздух благоухает весенней свежестью.

Я звала в дом мою собачку – чихуашку Асю, но, обычно послушная, она не обращала на мой зов никакого внимания. Наверное, нашла что-то уж очень интересное под туей на островке пруда, куда раньше очень редко бегала через мостик. А тут…

Подойдя к ней и отодвинув раскинувшиеся до самой земли ветви туи и растущего рядом красавца-можжевельника, я застыла от неожиданности. Там оказалось сложенное из веточек, травинок и сухих листьев гнездо, дно которого устилала сухая хвоя, края обрамлял пух. А в гнезде – семь зеленовато-оливковых утиных яиц! Так вот что вызвало такой интерес у собаки! А ведь у меня есть ещё большой дворовый пёс, две кошки и кот. Странно, что они до сих пор не обнаружили гнездо и не разорили его!

С этого момента вход на островок был перекрыт листом фанеры, и все жильцы дома старались не беспокоить наших пернатых гостей. Очень необычно и удивительно, что дикие утки устроили гнездо совсем рядом с человеческим жильём!

Всего было снесено 11 яиц, и утка села высиживать потомство. Целыми днями под туей виднелся её серый неподвижный силуэт. Улетала она только ранним утром и вечером ненадолго, видимо на кормёжку. Селезень же, наоборот, прилетал крайне редко.

И вот настал долгожданный день. О чудо! В пруду за мамой-уткой гуськом плавали одиннадцать оливково-сереньких комочков, малюсеньких утят. Бетонные берега чаши искусственного пруда были отвесны и слишком высоки для крохотных птенцов. Утка крякала, беспокойно звала их на островок, но выбраться на него из воды им было не под силу. Утята были так малы и беззащитны! В пруду с проточной водой не росли водоросли, не поселялись насекомые… Малыши тщетно цедили воду клювиками, но чистая вода ничем их не насыщала. Беспомощные и усталые они плавали всё медленнее и медленнее, жалобно попискивая. Им бы забраться под крылья мамы, согреться. И кушать так хочется!

Из широкой доски, закреплённой на берегу острова и опущенной другим концом в воду, соорудили сходни, по которым утята тут же взобрались на островок.

Я вспомнила, как моя мама выращивала цыплят. Сваренное вкрутую и мелко измельчённое яйцо пришлось утятам по вкусу. Сытые и сухие они мирно уснули, зарывшись в утиные перья.

На наших подопечных приходили полюбоваться соседи. Утка скользила с утятами по глади пруда, отводя их в сторону от людей. Но не улетала. Умиляло и вызывало тёплые чувства, как послушно и красиво птенцы следовали за ней.

Сосед-охотник сказал, что это дикие утки-кряквы. Недоверчивые и пугливые, они обычно устраивают гнёзда в укромных местах, и большая редкость, что эти птицы поселились прямо у дома. «Видимо, энергетика здесь очень хорошая», – заметил он.

Утята подрастали. Я попыталась подкармливать их, бросая разные зёрна в воду. Но корм быстро тонул, и они не успевали его поймать. Мне посоветовали купить для них сухой корм для рыб, который не тонет. Нашла я его только после долгих поисков на «птичке». «Ути-ути-ути,» – звала я, и они дружно плыли на зов, налетая стайкой, склёвывали понравившийся корм с воды. Утка вела себя как заботливая мать. Чуть отплыв в сторону, она внимательно наблюдала, подталкивала к еде зазевавшихся и ела только после всех.

Плавать в пруду мне приходилось вместе с утиным семейством. Утята совсем не боялись, с любопытством поглядывая, подплывали совсем близко и даже пытались ухватить клювами пальцы протянутой в воде руки. А вот мои домашние плавать вместе с утками отказались.

Утята хорошо росли и уже начали оперяться. Беда пришла негаданно, нежданно… Однажды утром я увидела, что на поверхности пруда лежит мёртвый утёнок, а ещё два тоже были на грани гибели: крылья раскинуты, перья взъерошены, глаза закрыты, головки опущены… Их стало жаль до слёз! С одним из больных утят я помчалась в ветлечебницу. Ответ ветеринаров был нерадостен: «Мы не лечим диких уток». В зоопарке мне тоже отказали…

«Может, хватит заниматься ерундой!», – говорили мне вокруг. «Отвези и выпусти их в дикую природу. Они ведь не домашние!»

Что ж, так они все и пропадут?… Нашла в интернете описание болезней уток. Сравнила с симптомами заболевших. Ведь не зря же в детстве я мечтала быть врачом, и однажды мне пришлось даже самой зашивать раны у собаки!