Избранное-2019. II Всероссийский литературный конкурс о животных «РяДом»

Предположительно, заболели они кокцидиозом, заразиться которым могли в скошенной преющей траве, которую я сама, по незнанию, настелила для них на островке! Рекомендованное лечение – сульфадимезин.

Раньше его активно использовали для лечения кишечных заболеваний у людей, а сейчас… В справочной аптек это лекарство не значилось. Пришлось сделать множество звонков, прежде чем оно нашлось лишь в одной из московских аптек. Несмотря на занятость и недовольство близких, поехала за ним на другой конец Москвы… В общем, по мнению семьи, я нашла проблему на свою голову! Как говорится: «Не было у бабы заботы…»

Взвесив одного из утят, рассчитала необходимую дозу лекарства и корма, смешала измельчённые таблетки с приваренной пшеницей и кормила всё их семейство в течение трёх дней.. Благо, они уже подходили на зов и поедали рассыпанную на земле еду. Это был риск, но другого выхода я не видела!

Какова же была радость, когда стало понятно, что «мои пациенты» пошли на поправку и «УРА!», все десять остались живы. Теперь они совсем осмелели, путаясь под ногами, приходили к порогу и, громко крякая, просили еду.

Осенью селезень стал прилетать чаще. Утята учились летать. Сначала с воды на островок, затем над двором. Подбадривая звуками «шаак-шаак», селезень ставил их на крыло. Было интересно наблюдать, как две молодые утки кружат над двором, затем следующие две… И так, все по очереди. «Вить-вить-вить-вить» – шумели их крылья. Потом они стали улетать к природному пруду неподалёку, к Москве-реке…

Надвигались холода. И однажды поутру мы обнаружили, что пруд наш опустел… Было немного грустно и вместе с тем радостно: всё-таки выжили, окрепли и смогли улететь в тёплые края.

Конечно, дикие утки на домашнем пруду, построенном для плавания в нём летом и ежедневного моржевания в проруби зимой, хлопотно и совсем неудобно. Плавать вместе с ними далеко небезопасно. Пруд сильно страдал от грязи, развивающихся водорослей, тины и нечистот от утиной жизнедеятельности. И вообще, по мнению моей семьи, другой бы выкинул их всех со двора, отнёс бы на ближайший природный водоём, и пусть себе выживают! Столько неудобств и хлопот с ними! Поэтому было решено не позволять им гнездиться у нас весною снова.

Вновь наступила весна. Утки прилетали многократно, кружили над двором. Но вода из пруда была умышленно спущена, и они улетали. Мы думали, что все «утиные» мытарства закончились, и лето пройдёт спокойно. Но, не тут-то было!

Как-то обе наши собаки беспокойно засуетились у калитки. Маленькая Ася пыталась что-то рассмотреть и совала свой нос под калитку. Овчарка Майк вставал на задние лапы и пытался её открыть. Отогнав собак и открыв калитку, обомлела не только я – даже собаки застыли в изумлении: там была наша утка! Не обращая ни на кого внимания с громким «кря-кря» она деловито провела свой выводок – одиннадцать еще не оперившихся маленьких утят во двор, к уже наполненному водой пруду. Удивлению не было предела! Она вывела их где-то неподалёку и привела «ДОМОЙ!» Смешались два чувства: радости и досады. Но радость перевесила, пересилила все другие эмоции.

Утята оживлённо посвистывали, сновали между растениями в саду, плавали и резвились в пруду. Пытавшихся подойти поближе наших кошек и собак мама-утка мужественно отгоняла с криками «ка-ка-ка-ка», шипя и хлопая крыльями. И всё, кроме болезни, случившейся прошлым летом, повторилось снова… Было просто невозможно не оправдать доверия и прогнать их со двора! Ведь утки настолько доверяли человеку! Они нашли не просто удобное место. Они приняли меня за «свою», нашли здесь свой «ДОМ»!

Каждую весну, с началом прилёта птичьих стай с зимовья, я смотрю в небо теперь уже с надеждой увидеть среди них своих пернатых друзей… Утки-родители, или взрослые утята, их теперь не отличить, прилетают вновь. Они кружат парами над двором…

ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ!!!

Третье место: Анна Яковлева. «Жёлтая»

Не скажу, сколько лет назад это было – очень много. А мне было лет семь или восемь. Жили мы в большущем частном секторе, от которого сейчас осталось лишь пять домов, и мой в том числе. Вокруг них – многоэтажки. А тогда ничего этого и в помине не было: старые одноэтажные домики до самой железной дороги.

Играть мне было особо не с кем, на нашей улице детей моего возраста не было, а далеко меня не пускали. Но на две улицы ниже жила одна девочка, и с ней я дружила. Её к бабушке привозили, на лето и на каникулы. А ещё на их улице жили собаки.

Собаки… как много в этом слове. Бездомные собаки. Штук десять их было точно, всех мастей, размеров и расцветок. Я не имела никакого понятия о бешенстве, глистах, лишаях и прочих страстях. Я любила собак всей душой и таскала им из дома всё, что могла утащить. Собаки отвечали мне взаимностью: плясали вокруг, играли со мной, валяли по земле и всячески выказывали свою любовь. Мы с собаками были довольны друг другом и вполне счастливы. Собаки жили в подвале брошенного дома. Ходить на тот участок нам запрещалось, разумеется. И, разумеется, мы туда ходили. Иринка собак побаивалась и рассказывала мне про лишаи, но я в такую фигню не верила и говорила презрительное «пффф». С собаками играть мне было интереснее, чем с ней, и она это знала.

И была в этой стае одна – жёлтая, песочного цвета, хромоногая. Очень злая собака. Она единственная не давалась гладиться и бросалась с жутким и страшным лаем, стоило подойти поближе. Не брала еду. Мы подозревали, что в подвале у неё щенки, но показывать их нам, как другие собаки, Жёлтая не собиралась. Она нас прогоняла за границы брошенного двора, и только тогда успокаивалась. Боялись мы её. Если б не она – я и в подвал бы залезла через собачий лаз, и всех щенков бы посмотрела… но Жёлтая бдила. И любить остальных собак можно было лишь за границами её владений.

И, в какой-то из долгих летних дней, мы услышали из колодца вой. Открытый колодец был на тропинке, которая вела к станции электрички. Там дома уже начали сносить, сгребали бульдозерами их в кучи и бросали так… и открытый колодец старый никто накрывать не собирался – зачем? Всё равно скоро всё сравняют. И там, в этом колодце, сидела Жёлтая. И скулила.

– Так тебе и надо, злыдня. – Сказал Иринка. – Вот и сиди тут. А мы твоих щенков посмотрим. И всё там посмотрим.

А я смотрела туда – в колодец. И оттуда из жуткой чёрной глубины на меня смотрела Жёлтая. Страшная злая собака. Сейчас – совсем не страшная и совсем не злая.

– Помоги мне. За руки держи. Там, внизу, скобки железные, я как раз ногой дотянусь…

– Ты дура???

– Надо Жёлтую достать.

– Она тебя покусает!! Она же злыдня!! Она тебя там до смерти загрызёт! Пусть сидит там, там ей и место! Она сама виновата, потому что она – злая!

Но я уже висела пузом на краю колодца.

– Помогай!

Дотянулась стоптанной сандалией до края скобы. Встала. Там ещё две скобы было, и спустилась вниз. Жёлтая смотрела настороженно и молчала, не рычала даже. И молча стерпела, когда я взяла её на руки. Тяжёлая – аж ужас. Но, даже на моих вытянутых руках, не могла она выскочить. Высоко. Тогда я посадила её себе на плечи.

– Держись. Крепко держись. И не рычи, а то я испугаюсь и ничего не получится.

В колодце вполне можно раскорячиться, упираясь ногой в противоположную стенку. Вот такой раскорякой я поднялась по скобам, и Жёлтая когтями царапала мне плечи, держа равновесие, как в цирке. Больно было, а ей, наверное, очень страшно. Но мы обе терпели. И оттуда я встала на скобу обоими ногами, чтоб повыше быть, и она сумела выскочить. До крови меня оцарапала, и я шлёпнулась вниз. А она убежала.

А я обнаружила, что не могу вылезти. Может, слишком сильно устала, пока собаку поднимала… Только до последней скобки смогла достать, а там – всё… попробовала ногой упираться, но без опоры не получалось. Руками зацепиться некуда было. Да я в то время и не была особо сильной девочкой. Нюня и маменькина дочка.

– Я побегу домой и принесу верёвку! Мы тебя вытащим.

Иринка убежала – и пропала. Разумеется, её бабушка не пустила дальше гулять. Её бабушка, вообще, была очень против т ого, чтобы она со мной водилась. А тут ещё верёвки какие- то…

Я сидела в колодце. Попробовала вылезти ещё раз и не смогла. И тогда я сделала то, что умею лучше всего на свете и сейчас – я начала выть. Сначала просто хныкать, а потом уж полноценно выть, в голос, от души, как плачут все маленькие девочки.

Представилось, очень ясно, что буду я тут сидеть сто тысяч лет. До вечера, пока люди с электрички не пойдут домой. И мама моя пойдёт домой, её электричка приезжает в шесть часов. Вот она и обнаружит мой хладный труп. Достанет и будет очень плакать. Потому что я умру к этому времени от голода и холода, это как пить дать.

В этом месте мой тихий хнык начал переходить в полноценный вой.

И в газете про меня напишут, обязательно. Что героическая девочка вынула из колодца собаку, а сама спастись не смогла. Погибла жестокой смертью. И медаль мне обязательно дадут – посмеееееертно…..

Умирать не хотелось. Умирать было страшно и очень обидно, и даже посмертная медаль этот факт смягчала лишь чуть- чуть. Посмертную медаль мне хотелось, а вот умирать – нет, если только потом, когда-нибудь. Когда совсем старая стану и школу закончу.

– Ты чего там воешь? – спросил чужой дядька, закрыв световой круг. – Ногу сломала?

Колодец от тропинки метрах в десяти. Как он услышал? Наверное, я громко выла, от души.

– Дяденька, я вылезти не могу! Я собаку вынула, а сама – не могу!

Он лёг на пузо и протянул ко мне руки. И вытащил. Там, вообще, не глубоко было для взрослого человека.

– Собаку вынула? Молодец. Только теперь думай, как хорошие дела делать правильно. Чтобы не застрять в колодцах.

– У меня подружка побежала домой, за верёвкой. Только не пришла. Я её ждала, ждала…

– Не реви. – Сказал он строгим голосом. – Чего уже реветь? Главное – собаку достала. Собака хоть твоя, домашняя?

– Нет. Дикая. Злая собака. Она даже «спасибо» не сказала, убежала, и всё…

– Иногда даже диким и злым собакам нужна помощь. – Покачал он головой. – И «спасибо» они не скажут. И никто не скажет. А делать надо. Пошли, отведу тебя домой.

Тогда было совсем другое время. И маленькие девочки не боялись чужих дядек. И дядьки не боялись чужих девочек.

– Не надо, я рядом живу. И у меня только коленка разбилась, и не больно совсем. А вы… вы – герой! Вы меня спасли.

Герой почесал в затылке и неловко улыбнулся. Вряд ли ему было много лет, но я плохо помню. Силуэт только помню на фоне светового круга.

– Точно сама дойдёшь? Ладно. Иди тогда скорее и коленку зелёнкой помажь. И знаешь, что… собакам помогать надо. Даже очень злым. Даже самой злой собаке иногда нужна твоя помощь. А подружка у тебя – плохая. Не водись с ней.