Рахит. Сборник рассказов и повестей

– Ты что, дура?

Сестра погрозила мне веником.

– Гляди дальше.

Заметив нового прохожего, сообщил:

– Вон, Коля Лавров.

– Дядя Коля всех поколет, переколет, выколет.

Эге. Вот так смешно получается. Занятная игра. Вижу очередного прохожего, кричу, ликуя:

– Дядя Боря Калмыков!

И хором с сестрой:

– Дядя Боря всех поборет, переборит, выборет.

Мороз разрисовал причудливыми узорами окно. Легко угадывались белоснежные пляжи и лучезарное небо, кокосовые пальмы на ветру и фантастические бабочки, драгоценными камнями рассыпанные по огромным тропическим цветкам. Тонкий и пьянящий аромат экзотических фруктов чудился мне за прохладной свежестью стекла.

Я ковырял ногтём ледяные узоры и думал о сестре. Перебирал в памяти всё, что было известно мне о ней, и понимал, что мало её знаю. Нет, я её совсем не знаю. Она гораздо лучше и умней. И потом, она такая смелая у нас. Может, её пригласить за сокровищами? Вот родители удивятся, когда мы явимся домой с мешками золота и жемчугов. Стоит подумать….

11

А когда отпустили морозы, пошли с отцом во взрослую библиотеку. Кружился лёгкий снег. Было тепло и тихо. У дороги стоял маленький домик без палисадника. «Как можно без забора? – подумал я. – Каждый возьмёт да и заглянет». Подумал и залез на завалинку. Заглянул и очень близко у окна увидел на столе старческую руку. Испугался и отпрянул, побежал за отцом. Думал, как много на земле людей – больших и малых, старых и молодых, злых и добрых. Им и дела нет, что живёт на свете такой мальчик Антоша Агапов и никому зла не желает. Почему бы его не полюбить? Так нет. Все стараются его обидеть, унизить, только лишь потому, что они сильнее.

В библиотеке, я знал, на книжных полках жили, сражались, погибали и никогда не умирали разные герои. Они плыли на кораблях, скакали на конях, летали на самолётах. Они стреляли и дрались. А что они ели! Господи! Только представьте себе – они лакомились ананасами и экзотическими островными фруктами, а также морскими моллюсками с нежными раковинами и устрицами, большими и маленькими, зелёными, голубыми, золотистыми, кремовыми, перламутровыми, серебристыми, жареными, варёными, тушёными с овощами, с сыром, запеченными в тесте….

Я кинулся на книжные полки, как на вражеские бастионы.

– Не унести, – сказал отец, увидев мой выбор.

Удивился, расставляя книги на свои места:

– Это тебе зачем?

То был «Капитал» Карла Маркса.

– Я думал, прочитаем и богатыми станем.

– Книги, – внушал отец, – самое долговечное, что есть на свете. Писателя уже давно нет, а его все помнят и любят. И героев его тоже. Я много чего повидал в жизни, рассказать – целый роман получится. Давай расти, учись, напишешь про меня книгу. Я умру, а люди будут знать – жил такой.

Мне стало жаль отца, жаль себя сиротой. Захлюпал носом:

– Ты не умирай, не умирай… Ладно?

– Дуралей, – отец ласково прижал мою голову к боку. – Все мы когда-нибудь умрём.

Было тепло и тихо. Кружился и падал лёгкий снег.

12

Дома не сиделось. У соседа дяди Саши Латыша кот через веник прыгает. Вот и я решил подзаняться нашим рыжим Васькой. Только мне фокусы разные ни к чему. Мне нужен надёжный друг в далёких походах и опасных приключениях. А Васька наш ни одной собаки в округе не боялся. Такой смельчак меня вполне устраивал.

Я вышел за ворота:

– Кис-кис-кис…

Васька подбежал, хвост трубой, потёрся о валенок. Впечатления бывалого моряка он явно не производил.

Я дальше отошёл:

– Кис-кис-кис…

Ни в какую. Будто черта невидимая пролегла. Васька сделает два шажка вперёд и остановится. Потом крутиться начинает, будто на цепи. А потом и вовсе домой убежал. Но и я не лыком шит – решил обмануть кошачью натуру. Это он пока дом видит, туда и стремится. Отловил кота и унёс за околицу – теперь попробуй! Что Вы думаете? Припустил мой хвостатый помощник в походах со всех ног прочь, будто знает, где его дом, и там у него молоко на плите убежало. Вот тебе и друг-защитничек. Запустил ему вслед снежком и решил больше не связываться.

Огляделся. Сеновал подзамело изрядно. И всё-таки ему повезло – сугроб прошёл мимо. Что прихватил, так это свалку. Ну, свалка не свалка, а яма такая большая за околицей. В ней глину берут для строительных нужд и следом засыпают всяким мусором.

Пошёл проверить, как сугроб с ней расправился. Ух, ты! Нашёл дыру в снегу, узкую, как воронка, как раз такая, чтоб человек упал туда, а вылезти не смог. Вот если б я её вовремя не заметил, так и поминай Толю Агаркова – замёрз, и до весны бы не нашли. Дна не видно – чернота. Страшно стало – а вдруг там кто прячется, сейчас как выскочит….

Надо бы ребят позвать, да никого на улице нет. Побрёл домой со своей тайной.

Ночью была метель. Когда наутро мы пришли туда с Серёгой Ческидовым и Юркой Куровским, никакой дыры не было. То ли забило её под завязку снегом, то ли сверху затянуло настом.

– Была, братцы, ей богу, была, – чуть не плакал я.

Ческидов, как самый старший в компании и рассудительный, прикидывал по ориентирам.

– Так, вот сеновал, вон дома… Дыра должна быть здесь.

Лишь только он утвердился в этом выводе, как мгновенно пропал из глаз. Стоял только что, и вдруг не стало. Чуя недоброе, мы с Юрком стали осторожно подходить к тому месту. Дыра нахально распахнула чёрную пасть в белом снегу. Проглотила одного и поджидала следующего дурочка-смельчака.

– Серый, ты живой?

– Жив пока, – голос донеся из такого глухого далека, что мы ещё больше перетрусили.

– Бежим, папка дома, он поможет, – предложил я.

– Ты беги, зови, – рассудил Юрок. – Я здесь постерегу – мало ли чего…

Я рванул со всех ног, но у крайнего дома меня остановил дед Ершов:

– Куда бежишь, пострел?

– Там такое… – и я всё, торопясь, рассказал старику.

Он снял с крыши сарая рыбацкий шест: