Ночь, кладбище, кошмары

– Никто никого не продаёт. Девушки, они для того и нужны,… или нет? Впрочем, ты – чокнутый. Хочешь, на сегодняшний вечер бабами махнём – я твою недотрогу вмиг уломаю, а тебя Людка кое-чему научит. Ты думаешь, она почему на тебя нападает? Нравишься ты ей – сама говорила – вот и злится, что ты по Люське сохнешь.

Если бы не последнее откровение, я, наверное, ударил бы сейчас Гордеева, но сдержался – всегда приятно узнавать, что ты не безразличен девушкам.

– Влюбляться не пробовал? – с деланным сочувствием спросил я, от греха пряча руки за спину.

– Одна пробовала семь раз – семерых и родила, – философски ответствовал Гордеев.

Он обычно разговаривал со мной покровительски или, когда бывал не в духе, резко, нетерпимо. Он считал меня интеллигентом и подкаблучником, что, по его мнению, было одно и тоже, и являлось мало красящим мужчину достоинством.

Девушки появились.

– Я сегодня у Людки на дне варенья! На весь вечер! – Люся улыбалась мне навстречу всем своим существом. – Поздравляю, Людочка!

Девчата обменялись шутливыми поцелуями, и мы тут же расстались, разбившись на пары.

Мы гуляли тёмными улицами, я держал её за руку.

– Вот странно – Людка говорит, что Витька ей не нравится, а сама с ним гуляет. Я бы так не смогла.

– Стерпится – слюбится, – осторожно заметил я.

– Не-а. Людка, говорит – всё из-за меня. Вы с Витькой – друзья, и она жертвует собой, чтобы мы могли встречаться.

– Стоит подарить ей коробку конфет за вредность производства.

– А мне?

– Тебе весь – магазин.

Она прижалась к глухому, как стена, забору и спрятала руки за спиной.

– Значит, я тебе нравлюсь?

– Я терпеть тебя ненавижу, – сказал и поцеловал её.

– Я так и думала, – Люся обняла меня за шею, и поцелуи стали взаимными, нежными, долгими….

– Теперь пошли.

– Куда?

– Брать магазин – ты же обещал.

В центре посёлка фонарей было больше. Единственный светофор конвульсивно отбивался жёлтым светом от роя комаров и мошек. Ветер шелестел верхушками огромных тополей. Мы остановились возле освещённой витрины.

– Хорошо знать, что такое есть, – Люся кивнула на наряды за стеклом. – Когда-нибудь их можно будет купить.

– Когда?

– Вот институт закончу, начну работать, и….

– Можно замуж выйти, и….

– За студента с повышенной стипендией? – Люська поднялась на цыпочки и чмокнула меня в щёку возле уха.

– Я в стройотряд поеду – знаешь, сколько деньжищ привезу?

– Когда привезёшь – тогда и посчитаем.

Мы шли обратною дорогой. Луна за спиной обозначила наши тени на асфальте. Улица была пуста.

Люся вдруг спросила:

– Как думаешь, покойники с кладбища гуляют по ночам?

– Конечно. А почему бы и нет.

Словно в ответ на мои слова, из двора двухэтажки вышел мужчина, увидев нас, остановился и начал наблюдать.

– Ой! – Люся прильнула ко мне всем телом.

Мы ушли уже достаточно далеко, а моя спутница всё оглядывалась на злополучную фигуру.

Чтобы отвлечь её, спросил:

– О чём ты подумала, когда первый раз увидела меня?

– А ты?

– Я подумал, эта девушка создана для меня.

– А я – вот припёрся откуда-то городской воображала.

Целый квартал мы прошли молча, целуясь на ходу.

– Ой, Людка идёт! Пойдем, спросим, где они были.

Я поймал её и держал возле себя в объятиях, покуда не подошли Гордеев с подружкой. В руках у Виктора побулькивала почти пустая бутылка. Он протянул её мне:

– Выпей, старик, за день рождения самой прекрасной на свете именинницы.

Игнорируя угощение, я взял Людкину руку и поцеловал её, склонившись:

– Поздравляю.

Именинница заметно смутилась.

Люся щебетала: