Ночь, кладбище, кошмары

– Что за шутки? Тут либо по морде бить, либо рвать без оглядки. Начнём с первого….

Жду, что фигура сейчас бросится на нас с жутким воплем Гордеевского голоса:

– Ага, попались!

Но горбатый силуэт вдруг останавливается, качнувшись на месте, поворачивается и также, не спеша, начинает удаляться. Со спины он ещё сильнее похож на старуху, и, слава Богу, что нам не пришлось увидеть её, наверняка, мерзкой рожи.

Люся, кажется, начала оживать, хотя её по-прежнему бьёт озноб

– Что? Что это было?

Фигура уже далеко, за ней надо следить взглядом, чтобы не потерять в темноте.

– Не смотри и успокойся, – я повернул девушку за плечи и повёл прочь. – Ну, было, было и сплыло – теперь нет. Пошли отсюда.

Она идёт безропотно, вертит головой, оглядываясь. Дорожка упирается в пролом в заборе. Кажется, все наши страхи позади.

Но не тут-то было! За спиной вновь слышны шаги, ближе, ближе…. Я заслоняю Люсю собой, готовый к самому худшему. Из темноты выныривает Гордеев, идёт по тому самому месту, где только что шаркала ножками загадочная фигура. Будто столкнул её в сторону и идёт к нам. Идёт, благодушно улыбаясь – издалека видно. И нам с Люсей сразу становится хорошо и спокойно.

– Что, испугались, голубки?

– Так это ты был, ты…? – Люся молотит в Гордеевскую грудь кулачками. Для него это вместо щекотки.

– Здорово я вас?

Мне непереносимо его глупое торжество.

– Нет, Виктор, здесь действительно кто-то был. Минутой раньше ты столкнулся бы с ним лбами. Да нет, там старушка была вот такусенькая.…

Гордеев ни с кем не хочет делиться своей славой:

– Да я это, я, говорю…

– Может и ты, да вот пиджак твой импортный за версту светит.

– Да? – Виктор обескуражено посмотрел на его светлые полы, но тут же нашёлся. – А сейчас?

Он стянул пиджак, вывернул его на изнанку и накинул на плечи:

– Ну?

– Похож, – говорю. – Только морда фосфором светится.

Виктор голову наклонил вперёд цыганскими кудрями, руки за спину заложил – ворот пиджака вздыбился. Ну, точь-в-точь, как та фигура, даже горб на месте. Только великовата, конечно.

– Он! Он! – Люся запрыгала дошкольницей, в ладоши запрыгала, потом спохватилась. – А Людка где?

Тут и Карасёва подошла из темноты, схватила нас с Витькой за локти:

– Пойдёмте, пойдёмте отсюда поскорей!

Мы выбрались с кладбища и побрели домой, болтая ни о чём. Только Людка напряжённо молчала, к чему-то прислушиваясь и оглядываясь назад. У самого посёлка она вдруг разрыдалась:

– Хватит вам трепаться! Я там видела такое, такое….

Все мы принялись её утешать, расспрашивать. Она кое-как успокоилась и, наконец, поведала свои приключения.

– Пока Витька ходил вас пугать, я присела меж оградок, ну, чтоб не увидели. И кто-то прополз перед моим носом – плащ шуршал, покойником пахло. Я чуть не умерла со страху.

Вот тебе и на!

Теперь и мы с Люсей принялись убеждать, что видели кого-то в плаще, правда, не так близко, чтоб унюхать его запах. Витька один ни чему не верил и всё посмеивался. С тем и пришли на знакомую улицу.

Возле дома Карасёвых стоял военный «уазик». Бравый прапорщик при портупее и сапогах шагнул навстречу:

– Здорово, молодёжь! – и Люде, – слышь, позови сестру.

Людка прошла в дом, а прапор, пожав Витьке руку, протянул её и мне.

– Николай, – представился он. – А для знакомства у меня кое-что есть.

Нырнул в «уазик», вернулся с армейской фляжкой, потряс над гордеевским ухом:

– Нюхни, Витёк.

Тот свернул пробку, нюхнул, лизнул, поморщился:

– Спиртяга.

– Ага, – Николай вновь побывал в машине и вернулся с кавказским рогом в металлической окантовке с массивной цепью, – Подойдёт стопарь? Я его надраил, держи.

– Посуда увесистая, – вертя в руках рог, согласился Гордеев. – Хохлы о таких говорят: «Возьмешь в руки – маешь вещь».

Из дома вышла старшая Людкина сестра Татьяна.

– Опять ты здесь, – напустилась она на прапорщика. – Что у тебя за мания с пистолетом свататься? Ты в наряде? Вот и валяй отсюда, служи, пока из армии не выгнали.

– Пойду служить, – согласился прапор. – Прощайте, Татьяна Васильевна.

– Поезжай, Коленька, служи честно-причестно, а когда медаль получишь – приезжай.

– Я так и сделаю. Только вот с друзьями выпью на посошок.

Хлопнула дверь.

– А вот и я! – Людка выскочила с бутылкой вина. От пережитого страха не осталось и следа. – Забыл, народ? У меня ж сегодня день варенья!

– Да ты что?! – Николай хлопнул себя по лбу, вырвал у Виктора рог и протянул Людке. – Дарю, красавица. Расти большой, не будь лапшой.