Пчелы острова Флибустьеров

Такой остров сам по себе стоит трудов и внимания.

В жизни нет прочного фундамента, если у человека нет дома. Вот этой проблемой я и решил заняться сразу после создания острова. На экваторе нет атмосферных чудес в сторонах света север и юг – солнце в зените. Мне надо выбрать, что хочу больше лицезреть – восток или запад? Красно-оранжевый цвет на закате или нежно-голубые тона восхода? Какие мне больше часы по душе – когда корабль жизни выходит из гавани тьмы или туда возвращается? И, кроме того….

Два чувства должен обеспечивать дом – безопасности и комфорта.

За основу взял пещеру в высокой скале. Вокруг ее входа огородил площадку «живой» изгородью из деревьев с колючим вьющимся, как лианы, кустарниками – для животных и человека практически непроходимая стена, скрывающая все, что за ней. В густой листве кроны спрятана лестница, которая поднимается и опускается веревкой, перекинутой через толстую ветку.

В центре огороженной площадки две парусиновые палатки – одна над другой. В нижней – гамак, стол и стул. Палатку я обычно использовал для дневного отдыха в разгар жары, так как она хорошо продувалась прохладным воздухом из пещеры. В углу «двора» очаг для приготовления пищи.

Пещера была в гранитной скале, довольно обширная с высоким потолком и тремя отдельными гротами. В одном я устроил оружейную, собрав все образцы современного стрелкового оружия – от барабанных револьверов Кольта и автоматов Калашникова до ручного гранатомета. В другом была сокровищница с сундуками набитыми золотыми и серебряными монетами, украшениями, а также драгоценными камнями и жемчугом. В третьем был гардероб…

В центре пещеры был бассейн с прохладной питьевой водой, подпитываемый родником. Куда-то в недра скалы уходил её избыток.

Винтовая лестница по стене пещеры вела на второй этаж – я назвал его «мансардой». Здесь было уютно и чисто. Широкий выход под скальным козырьком открывал вид на мою усадьбу и окрестности, а ночью на полусферу звездного неба – я восхищался этими видами. Устроил здесь спальню, поставив кровать, стол и стул, и поближе к выходу соорудил очаг.

Винтовая лестница здесь выходила на внешнюю сторону скалы и вела к ее пику. На его площадке устроил наблюдательный пункт, с которого была видна вся панорама острова и лагуны. А сам пик назвал Подзорной Трубой.

С захватывающим дух чувством божественного откровения любовался я из постели ночным небом, чувствуя свою сопричастность к вселенной. Такие ночи одиночества питали мою надежду на успех задуманного предприятия. Странного рода, смутную, не до конца еще продуманную – надежду без всякой уверенности, просто надежду саму по себе. И эти замечательные мгновения я называл счастьем собственного существования, как живого существа, способного мыслить и ощущать.

Мне казалось, всматриваясь в звездное небо, я видел границы вселенной – они были в форме радуги. Радуга, как предвестница грозы. Возможно, что мир сожмется и рухнет под напором этого урагана. Но мне почему-то было не страшно. Наверное, потому, что звездное небо и радуги-границы представлялись мне океаном человеческого сознания, накопленного за миллионы лет миллиардами душ. Смерти не будет – думал я – будет переход из собственного узкомыслия в общее понимание всего происходящего.

Звезды мигали, а чудилось мне, что по небу двигаются какие-то темные фигуры, то ускоряясь в одном направлении, то меняя его. Придет время, я научусь с ними общаться. У меня возникло странное чувство, что здесь я могу заняться изучением и более серьезных проблем, чем та, над которой сейчас тружусь. Вот если бы не было ее в голове, я ухватился обеими руками за любую другую. Прекрасный дом, отличный остров – что еще надо для успешной работы разума?

Какие другие? Людей, прежде всего, должна интересовать человечность – ее истоки и пути развития. К примеру, в основе конфликта России с Западным миром лежит слово «свобода». Однако весьма вероятно, что, отрицая сложившуюся культуру в погоне за абсолютной свободой, люди превращаются в ее рабов.

Звучит философски, но стоит времени, потраченного на выяснение.

Пожалуй, настало время пригласить вас на прогулку по моему острову.

Чувствуете, как пахнет морем воздух, не слишком горячий и не слишком прохладный. Семь минут хода от моей «крепости», считая время преодоления живой изгороди (опустить и поднять приставную лестницу), и мы на побережье. Ветер чуть чувствуется, а длинные волны прохаживаются туда-сюда вдоль линии прибоя.

Присядем, посидим на плотном влажном песке, слушая шум прибоя. Доктора считают, что это полезно. Верно сказано – смотреть на огонь костра, слушать прибой и думать о женщинах можно вечно. Кстати о женщинах. Именно под шум прибоя почти всегда вспоминается только самое светлое – например, волнение и радость школьных романтических отношений.

Лес начинается сразу за пляжем. Причем в этом месте со старого дерева с толстыми переплетающимися голыми ветвями, белыми от морской соли. Иногда я взбираюсь на него, сажусь на горизонтальную ветку, очень удобную для сидения, напоминающую раскрытую ладонь, и смотрю в даль океана, которая будто бы замирает у горизонта, принимаю белые облака на краю небосвода за паруса кораблей. Это те самые паруса, что зачаровывают во сне.

Деревьев с зеленой листвой и прочей цветущей растительности целые чащи по всему острову. Если не считать высохшего старого великана на опушке сельвы вся растительность острова, как я уже говорил, окультурена и приносит исключительно полезные плоды. Ведь согласно Платону, идея – это совершенная форма бытия. Я задумал, а Природа сама приготовила этот цветущий коктейль.

Мне нравится, когда в лесу полумрак и прохлада. Густые кроны кокосовых пальм, сомкнувшиеся над головой, спасают от палящих лучей солнца. А духота в роще всего лишь временное неудобство до первого дуновения ветерка. В любом случае лето на экваторе предпочтительнее зимы за полярным кругом, когда живешь на природе – в палатке или пещере. К одинаковой продолжительности дня и ночи быстро привыкаешь. Мне нравится спать в часы полуденного солнца и бодрствовать после полуночи, если есть тема для размышлений.

По образованию я инженер и журналист, а цель жизни моей – понять, что творится внутри меня, и в том, что меня окружает. В школе и институте мне легко математика давалась. Ее-то и положил в основу мироздания. Когда, познав точные законы построения вселенной, мы увидим упорядоченность в ее хаосе, когда не останется противоречий между математически выраженными законами природы и ее беспорядочностью, тогда и откроются нам ответы на вопросы «как?» и «почему?»

Мне бы хотелось в голове разобрать весь мир по винтику, разложить детальками на столе и собрать снова, но уже гармоничным, без элементов хаоса и жестокости. Я не стану утверждать, что Бога нет вовсе – где-то наверняка существует некая высшая сила. Но так, как ее объясняет современная религия, мне не приемлемо.

Как ни странно, у меня почти все задуманное получилось на этом острове. Чтобы сделать это даже на голливудской «фабрике грез» надо сильно постараться. А я сумел одной силой разума.

День еще не закончился. Было довольно жарко, но легкий ветерок охлаждает кожу. И вдруг – бах! – как это бывает на экваторе, неожиданно и стремительно налетела гроза.

Беззащитно ежась под стремительными атаками холодного дождя, который казалось, возникал отовсюду, спешу в свою «крепость», чувствуя себя простыней в стиральной машине. Нет ничего страшней, оказаться в мокрой одежде под палящими лучами солнца, которые обязательно будут после короткой грозы. Парниковый эффект и стопроцентно – тропическая лихорадка. А ведь как радовался жизни буквально несколько минут назад, до начала природного катаклизма. И сейчас бы радовался, окажись в укрытии – я люблю капризы стихии, но только сторонним наблюдателем. Я и лодку свою – тримаран – придумал так, чтобы в случае шторма или грозы в открытом море, можно быстро свернуть снасти и закупориться в каюте, отдавшись на волю стихии. Сейчас же, прорываясь сквозь пелену дождя, стремился успеть до окончания грозы вернуться в свое жилище. Переодеться в сухое, и не страшны будут солнца лучи!

Простите, что прогулка наша по острову не удалась – в следующий раз продолжим.

2

Кое-что остров мой скрывал от меня. Но все тайное рано или поздно всегда становится явным. Однажды на внешнем побережье (внутреннее – это в лагуне) не очень далеко от своего жилища прямо на песке обнаружил следы пиршества каннибалов.

Да как они смеют! – была первая мысль.

А когда закапывал останки несчастных, пришла вторая – это я во всем виноват. Тут моя вина – остров создал ввиду материкового побережья, вот они и повадились сюда, вершить свои кровавые дела. Я в ответе за этих людей, чьи останки сейчас закапывал.

Дело, конечно, было не в этом. И то, что они будут людоедами, люди, с которыми предстоит работать, знал заранее. Но одно дело знать, другое – видеть. Чертовы каннибалы. Как их отучить от вредных привычек? Уверен, что скоро увидимся.

Каждый день перед и после «адмиральского часа» я взбирался на скалу, где был устроен наблюдательный пункт, и в бинокль рассматривал все доступное ему пространство. Раньше дикари не смогли бы приплыть, позже – не успели вернуться. Так что ежедневно взбирался дважды на скалу, но пока безрезультатно. Росло раздражение – я ощущал себя акулой, угодившей в сети. Да, именно так я себя и чувствовал – не спасал даже уют моего жилища.

Иногда поднимался в наблюдательный пункт и ночью. Смотрел без подзорной трубы на побережье – нет ли костра? На черную воду океана, в которой отражались звезды, и в бездонное небо.

Однажды я засиделся там, и меня застиг рассвет. Горизонт окрасился в волшебные – розовые и оранжевые – тона. Как прекрасен этот мир! – на сердце легла печаль, светлая, умиляющая. Но был еще и приятный сюрприз.

Примерно в миле от входа в лагуну, покачивался на волнах небольшой корабль, на одной из двух мачт которого развивался британский флаг. Носовые и кормовые фонари отражались еще в темной воде. И, похоже, на палубе бурлила жизнь – «гость», пользуясь приливом, решил пройти горловину лагуны.

Я даже покрылся испариной от возбуждения. Ведь не мечтал о такой удаче – должно быть, Всевышней решил помочь моим планам.

Очевидно, судно было торговым – чистенькое и ухоженное, оно сверкало в лучах восходящего солнца. Капитан уверенной рукой вел на полных парусах, но при слабом бризе быстроходное судно, не боясь, что сядет на мель.

Это будет первый корабль свободной пиратской республики! Я назову его «Пенитель моря» и стану его капитаном.

Спустившись в нижнюю пещеру, прошел в Арсенал (грот, где хранилось оружие) и после некоторого раздумья нацепил пояс с патронами, в кобурах которого были два кольта. За пояс камуфляжных бриджей сунул пистолет Макарова и прикрыл его рубашкой.

Когда корабль вошел в лагуну, я был уже на берегу. «Дельфин» – прочитал я его название на борту. Гости поставили судно на якорь и спустили на воду шлюпку. Семь человек сели в нее, и гребли они прямо ко мне. Я вышел на берег и помахал им ковбойской шляпой.

– Добрый день, уважаемые! Пожалуйте к берегу. Я местный фермер.

Тот, что за румпелем сидел, поднялся и сказал мне:

– Нам бы пресной воды набрать. Покажите где?

– Конечно, сэр, – растянул я губы самой приветливой улыбкой. – Я вас прекрасно понимаю: в море колодцев нет.

По словам, жестам и взгляду рулевого понял, с кем имею дело – передо мной был человек крутого нрава, даже жестокий и несправедливый, и гребцы, по всей вероятности, ненавидят его. И, кроме того, я заподозрил, что этот джентльмен не прочь был погреть свои руки чужим добром, если его легко можно взять – об этом свидетельствовала его ухмылка.

Что ж, это к лучшему – будут душевные основания лишить его власти.

Когда шлюпка причалила к берегу, все сомнения исчезли – тот, кто командовал ею, был подл и жесток, и команда его боится. Он протянул мне руку навстречу, а я ему два револьвера дулами в брюхо.

– О! – выдохнул он, и совершенно другим голосом объявил. – Если вы против, мы уйдем.

– Отлично, – буркнул я. – Вы лично можете убираться хоть к дьяволу. Мне нужны корабль и команда.

– Я сразу почувствовал, что вам нельзя доверять – только взглянув на вас.