Как я стал Богом

Мне принесли цинковый ящик более похожий на урну, чем на гроб.

– Здесь фрагменты вашей жены.

Фрагменты моей жены, моего не родившегося сына. Господи, неужто на то была воля твоя?!

Мама позвонила:

– Настюше уже лучше, она стала улыбаться. Твои оптимизаторы просто чудо. Ты приедешь?

Люба позвонила:

– Приезжай, милый, вместе переживём горе.

Был звонок от Мирабель:

– Крепись, Алёша. Помни – ты нам нужен.

Билли достал:

– Одень оптимизатор. Одень оптимизатор. Ты с ума сойдёшь. Тебя раздавит горе.

К чёрту! Я опять начал швыряться мобилами.

В Москву прилетел со скорбным ящиком. Дашины останки похоронили рядом с Никушиными. Растёт ряд дорогих мне могил.

Мы стояли кучкой, сбитые в неё единым горем – Надежда Павловна с мужем-полковником, мама в обнимку с Настюшей, и Люба у меня под рукой. Вокруг на приличном расстоянии охрана президента России, а за ней по всему кладбищу – зеваки и папарацци.

– Ты останешься в Москве? – спросила мама.

– Оставайся, милый, – попросила Люба.

Я отмолчался.

Справили тризну.

Два дня лежал пластом в своей комнате московской квартиры, а потом позвонил Патрону и попросил отпуск. Получив «добро», улетел к Мирабель.

4

Осень в Прибалтике, по моему убеждению, самая чудесная пора. Пусть промозглая сырость, пусть дождь вперемешку со снегом и студёны порывы ветра с моря. Зато как хорошо у камина, когда за окном вся эта белиберда. Потрескивают горящие поленья, янтарное пиво желтеет в бокалах, у ног два огромных мраморных дога, рядом любимая женщина и так задушевна неспешная беседа.

Остаток лета и всю осень гостил у Мирабель. У мамы есть Настюша, у Любы – работа. Мирабель казалась такой же неприкаянной, как и я. Костик подрос и по моей рекомендации учился в специализированном лицее у Костыля на Сахалине – будущий юнга космического флота. Мирабель осталась одна и загрустила. Звонки её стали чаще. Но не она звала к себе – манил голос сирены, поющей в ночи, её удивительный голос. Я приехал и остался.

За пивом у камина и на прогулках по взморью поведал бывшей жене моего отца всю свою сознательную жизнь, рассказал об утратах последних лет. Умолчал только о Билли. Повествование растянулось на четыре месяца. А когда закончилось, наконец-то услышал слова, которые так долго ждал.

– Я люблю тебя, Алёша.

Нет, это было не так. Мирабель сказала:

– Ты приехал потому, что боишься проклятья генерала. Оно, как рок судьбы, идёт по пятам и губит дорогих тебе людей. Ты боишься оставаться с мамой, Любой и, конечно, с дочерью. Приехал убедиться – действительно это так или имела место цепь случайных совпадений. Ну что ж, я люблю тебя, Алёша, и готова принять участие в эксперименте, пусть даже смертельном для меня. Оставайся, сколько захочешь и поезжай, когда уверишься, что ты не опасен для своих близких.

Что сказать? Это действительно так, хотя и в мыслях не позволял себе о том подумать. Умница Мирабель. Чем тебя отблагодарить? Я знал одну её слабость – неистовость в интимных делах. Взял женщину на руки и поднялся в мансарду. Я набросился на неё, как изголодавшийся монах-отшельник, будто не было меж нас близости все эти четыре месяца. Мял и ломал хрупкое тело безжалостными руками. Казалось, вот-вот затрещат её ребрышки, и брызнет кровь. Она стонала под моим напором, но требовала:

– Ещё…! Ещё…!

И, наконец, закричала в экстазе:

– Да…! Да…! Да…!

Мы замерли обессиленные, не разжимая объятий. А наутро проснулись с чувством нерасторжимого родства – приходи беда, мы встретим тебя плечом к плечу и не склоним голов. Нам хорошо было вдвоём в эти дни.

Звонила мама:

– У Настеньки начались занятия в школе, учится она хорошо. Каждое воскресенье ездим на кладбище, кладём цветы на Дашину могилу.

– Не стоит зацикливать ребёнка на столь минорных традициях.

– Ты начал давать советы? Это хорошо. Будем надеяться на скорую встречу.

Звонила Люба:

– Ты хотел завести ребёночка. Я готова обсудить эту тему. Приедешь?

– Не сейчас.

Звонил Патрон:

– Ты как? Ну, отдыхай, отдыхай, набирайся сил. Телевизор посматриваешь? За новостями следишь? Оптимизатор берёт мир в оборот – буквально нарасхват. Бронзовый бюст Дарьи Александровны будет установлен перед Дворцом Лиги Наций.

– Бюст – это хорошо.

– Ну, отдыхай, отдыхай….

О чём он? Пепел Клааса стучал в моём сердце, и я жаждал мести. Когда её план сформировался – а это было ещё летом, вскоре после приезда к Мирабель – поведал Билли:

– Хочу уничтожить всё оружие на Земле, распустить армии. Кому неймётся, пусть дерутся кулаками.

– Непростая задача – с наскока не решить. Цивилизации гибли и зарождались в войнах. С античных времён человечество не мыслит себя безоружным: основной инстинкт – природой заложен. Чтобы вытравить его из памяти, сколько поколений надо пережить. Нет времени ждать? А что ты предлагаешь? Разрушить разом все компьютерные схемы милитаризованных государств? Нет, это вряд ли решит задачу, скорее спровоцирует непредсказуемые действия. С такими вещами надо быть осторожным. Ты ведь не хочешь стать зачинщиком мировой термоядерной войны?

– Слушай, ваньку не валяй – не тот случай. Через оптимизатор ты можешь воздействовать на психику любого человека – ну, так воздействуй. Пусть все разом скажут – прощай, оружие!

– Оптимизатор популярен, но, к сожалению, до всеобщего признания ещё далеко.

– Работай, Билли, я подожду. Сколько тебе надо – день, два, месяц, год? Работай – я подожду.

…. Мирабель подхватила насморк. Наверное, переохладилась на ветру, среди дюн разыскивая меня к ужину. На столике перед кроватью обычный набор лекарственных средств. Целуя её на ночь, застегнул на хрупком запястье оптимизатор.

– Что это?