Действующее лицо и исполнители

Сдурела погода!

Артисты и гости их давно умяли жаркое, до отвала наелись мороженного, но на прогулку не спешили, спасаясь под свежестью кондиционера. Да и питья ещё было навалом, не все съедено на столах. Люди держались до последнего…

Жарко было чрезвычайно. Веселящиеся выскакивали на крыльцо покурить, поговорить… и обратно – в тень и прохладу.

Наконец, решили – пора и честь знать. Забрали конфеты из ваз и все, что можно было с собой съестного-спиртного прихватить, отправились на берег Подборного озера. Другими словами – на пляж.

Кто мог и хотел, искупался, кто-то умылся, кто-то, сняв туфли, ноги мочил в целебной воде.

В тени под навесом учинили походный стол. Угощали и отдыхающих от щедрот пьяной русской души.

Но напряжения не создавали: таки художественная самодеятельность – самый цвет села, а не хухры-мухры…

Пшеничная коврига, которой встречали комиссию из района, сохранилась и пошла по рукам, рвалась на части закуской к спиртному.

Илья ораторствовал, размахивая остатками мякиша:

– Свежий пшеничный хлеб пахнет жизнью. Все есть в этом запахе – бражный дух, прозрачность воздуха, летний зной и лугов аромат… Бедные городские люди, не знают, что такое свежий пшеничный хлеб из русской печи. Что вы едите? Булка – кирпич, а природа не благословит углы. Да здравствуют ковриги! Сделайте себя счастливыми! Попробуйте нашего пшеничного хлеба…

Его слушали, и отдыхающие тянули руки – всем вдруг захотелось попробовать духмяного круглого чуда из русской печи.

Прирожденный оратор! – дивился на приятеля Нарышкин. – Его бы на блог зазывалой.

Лидия Васильевна с озабоченным видом ходила по пляжу:

– Где же дети наши?

– Наверняка в контактном зверинце, – кто-то подсказал беспечно. – На обратном пути заберем.

От забот и выпитого лицо директора ДК запунцевело. Но хороши были глаза и прическа сохранилась. Ходила она по пляжу на зависть отдыхающим дамам уверенной походкой любимой, отлично ухоженной женщины.

Момент настал такой, что банкетчики из «Трактира» забыли, кто они есть и стали считать себя отдыхающими – и походка, и взгляды их переменились.

И тут крик от скамейки, превращенной в походный столик:

– Илья Иваныч! Водка кончилась!

Должно быть щедро угощали отдыхающих.

– Что вы говорите! – обрадовался Алдакушев. – Наконец-то можем ехать.

– Ты бы не мог своего денежного приятеля тряхнуть?

– А кстати, где он? – огляделся «оратор».

– Наверное, в контактном зверинце. Говорят все дети туда подались. Надо и нам продвигаться к автобусу. Солнце уже садится. Хватит гулять! – Лидия Васильевна брала бразды правления в свои руки.

– А комиссии ваша хочет остаться, – язвительный голос.

– Да пусть остаются – люди взрослые. А мы поедем. Нам водка сейчас нужна, как рыбе зонтик.

– А это ничего, если мы их здесь потеряем? – сказал Алдакушев, представил и захохотал. – Ах, простите меня, Лидия Васильевна. Я сроду такой болтун и выдумщик. Вы на меня внимания не обращайте – я не пьяный.

Она небрежно пожала плечами:

– Пожалуйста!

– Тогда у меня предложение к вам. Если дружба Сергея Нарышкина с нашей Женей перерастет в нечто большое, мы с вами пойдем сватами к её родителям?

– Женю? Сватать? Вы что, Илья Иванович, с ума сошли? Ей же учиться надо. И почему за Нарышкина? Он ей в папы годится.

– Ну, не совсем чтобы в папы – просто личность сложившаяся. А если он останется в селе, знаете какая польза будет… Особенно клубу.

– А если Женя уедет с ним в Москву? Что вернее всего. Тогда как?

Лидия Васильевна бдительно держала Алдакушева под прицелом ясных глаз, спрятанных за длинными ресницами, надеясь увидеть, как он качнется на ходу. Тогда можно смело заявить: «Да вы пьяны, голубчик. И не порите чушь!»

Илья держался матросом в качке, твердо ступая на плитки дорожки.

Директор ДК укоризненно покачала головой.

– Почему вы так уверены в своем новом приятеля? Вы его знаете третий день. Может, он прощелыга и мошенник московский – грязный душой, порочный до мозга костей, испорченный столичной жизнью мужчина. А наша Женя чиста и невинна. И потом – разница в возрасте…

Величественная в эту минуту Лидия Васильевна говорила с самозабвенным лицом, как говорят маленькие славные дети.

– Мы очень любим нашу Женю и абы кому не отдадим. Пусть ваш москвич докажет, что он её достоин, тогда и поговорим.

– Если влюбится, будет она вас слушать, – упрямо сказал Алдакушев.

Его собеседница вдруг сделала плачущее лицо.

– Боже, кто способен руководить детьми двадцать первого века. Они так самостоятельны!

Илья готов был рассмеяться – то-то и оно!

Но печально сказал:

– Никто в нашем селе не сможет так обеспечить Женю, как блогер Нарышкин.

– А любовь? – по инерции быстро спросила женщина. – Как можно выйти замуж не любя?

Алдакушев в чрезвычайной обстановке реагировал молниеносно.

– Вы бы своим детям что пожелали – любовь или материальное благополучие? – спросил он энергично.

Лицо Лидии Васильевны увяло.

А Илья требовал: