Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

– Там моих шамаханов, – хмыкнул Кощей, – только четыре караванщика. А остальных наняли из каких-то южных земель людишек. То ли таджиков каких-то иранских, то ли вообще хазаров каких, я и не интересовался, да и какая разница?

– Ну, всё равно жалко.

– Да не побьют их. В плен возьмут и всех делов. А наших потом выкупим или обменяем, обычное дело. Да что ты за них так переживаешь как за меня, любимого?

– Да не ничего, это я так. И чем всё закончилось с вашими гостями-то?

– Да ничем. Улетели они обратно очень гордые собой, что Великому Кощею хвост накрутили да планы его тайные выведали.

Кощей снова захихикал, а потом быстро распрощался, отметив, что ждать участкового назад надо к вечеру.

– Дела… – протянул Михалыч, пряча зеркало.

– Да вроде нормально пока всё идёт. Маша, так что там у тебя?

– Я тут подумала, раз с немецкой кирхой такая сплошная мистерия, то, возможно, следует мне повидаться с немецким аббатом и попытаться разведать обстановку?

– Ну-у… – протянул я, – идея в принципе хорошая, только как ты собираешься подобраться к этому попу? Скажешь, что моя невеста и тоже хочешь в католичество перейти? Да и с чего он тебе рассказывать свои тайные дела будет?

Маша улыбнулась:

– Нет, мон ами Теодор, я явлюсь ему в своем облике натурель.

– Голышом, что ли?

– Давай жги, девка!

– Фи на вас. В естественном своём виде.

– Вампиршей?! – охнули мы хором с Михалычем.

– Пуркуа па? – пожала плечиками Маша. – Выдам себя за представителя адских сил.

– Хм… Если поп тут ни при чем, то он тут же за ведром святой воды побежит, а если замешан в заговоре…

– То сочтёт Машеньку посланницей ада и может разоткровенничаться, – закончил дед.

– А что? Дельно. Только как это провернуть?

– Пад проблем, мсье Теодор.

– Машенька! – взмолился я. – А давай на русском, а?

Маша опять пожала плечами и старательно перевела:

– Нет проблем, господин Захаров. Так понятнее?

– Маша!

– Ну, хорошо. – Маша примиряюще подняла ладошки. – Оденусь, как положено, выжду момент, когда пастор будет один в церкви и проскользну незаметно к нему, а там попытаюсь завести разговор.

– А как ты в своём кожаном костюмчике до Немецкой слободы через весь город дойдёшь?

Маша открыла и тут же закрыла ротик, Михалыч полез пятернёй в затылок, а я просто задумался без всяких сопроводительных жестов.

– Пущай идёть в сарафане, а на месте переоденетси, а мы прикроем.

– Не, Михалыч, увидят, народу же в городе полно. Вот кабы в карете подъехать…

– Да откель мы карету возьмём? Разве телегу с сеном…

– Фиг, мон шер!

– Маша, а ты облачком, ну, туманом, долго можешь рассекать?

– С полчаса, мсье Теодор, потом покушать надо будет. Лучше – крови, но можно и пирожок.

– За полчаса не успеем.

– Не успеем, внучек… Эх, а ить хорошая мысль была…

– Облачко, облачко… О! Есть! Мы Машу в твой кошель безразмерный запихнём!

Сотруднички задумались.

– Дык всё одно полчаса мало донести девку до слободы…

– В кошеле амбре, наверное, совсем не шарман…

– Не-не, мы сделаем лучше. Маша сейчас облаком своим нырнёт в кошель, а в нём вернётся в обычный облик, а как придём к слободе, она опять облаком выскользнет и отправится к пастору, а как в церковь попадёт, снова свой облик кожаный примет.

– А что, могёт и получиться.

– Кошелёк у дедушки Михалыча, наверное, грязный…

– Так. Давай, Михалыч, освобождай свой кошель. Маша, иди, переодевайся в свою любимую кожу.

– Да кудыть я всё добро дену?!

– Здесь и сложишь, а вернёмся, снова в кошель запихаешь.

– Сопрут.

– Не сопрут. Запугаем хозяина и всё.

Дед, ворча, начал освобождать свой кошель. Первыми появились уже знакомые мне портянки. Исподнее, ковшик, несколько разномастных пузырьков, кремневый пистоль, самовар, кусок серого мыла, два кирпича, тазик, моя флешка, огниво, зеркальце не волшебное, маленький табурет, трубка с кисетом, три полена…

– Дед, вот на фига тебе столько хлама с собой таскать?!