Как предать наглеца забвению

– Что? – переспросил он в полудреме.

– Как что? Взять меня завтра с собой!

– Ну, конечно, возьму, – пообещал Виктор и поцеловал ее.

Он обвил одной рукой Ритину талию и прижал девушку к себе покрепче – как оказалось, в последний раз.

Глава 3

Швайнштерн устало откинулся в кресле. Дорога была нелегкой: из-за плохой погоды рейс задержали, и он не успел толком отдохнуть после перелета. А ведь впереди еще был запланированный концерт, который он, Швайнштерн должен был отработать на все сто. Артист лениво потягивал красное винцо, что, впрочем, делал перед любым своим выступлением.

– Тимур, это успех! – Его продюсер Юра ввалился в комнату, тяжело дыша. – Все билеты проданы, плюс еще черте сколько народу в фан-зоне.

– А ты сомневался? – не без самодовольства осведомился Швайнштерн и вальяжно потянулся в своем кресле. – Хомячье… Они несли и будут нести свои бабосики за тот треш, что я пою. И ведь что интересно: чем большую туфту я им скармливаю, тем больше эти идиоты радуются. Если так пойдет дальше, то мне будет достаточно просто выйти на сцену, несколько раз матюгнуться в микрофон, забрать деньги и уйти.

– Это и есть слава! Разве нет?

– Дерьмо это собачье, Юр… – Швайнштерн вдруг почувствовал себя необыкновенно усталым. – До чего люди все же тупые в большинстве своем! А помнишь, ты не верил, что из этого выйдет что-нибудь?

– Помню, все помню.

– И кто оказался прав?

– Ты, Тимур, ты.

– То-то… – Швайнштерн уставился на отражение своего татуированного лица в зеркале. – И все, что этим людишкам надо, так это чтоб ты напялил на себя что-то несуразное, напился или обкурился и пронес в эфире или на сцене полный бред. Клоунады! Хлеба и зрелищ! И так было всегда, еще со времен римских императоров.

– Может, будем начинать? – занервничал Юра, знавший по опыту, что если Швайнштерна тянет на подобные разговоры, то концерт может и вовсе не состояться.

Это было вполне в духе артиста и, как ни странно, служило только на пользу его имиджу яркого и эпатажного, даже бунтарского певца. Быть не похожим на других, не таким, как все – вот в чем заключался феноменальный секрет успеха Швайнштерна. Он стал известным и сверх популярным всего за год. Конечно, тут помогли и деньги родителей артиста, не скупившихся на рекламу дорогого сынка, и полезные связи самого Юры. Но сколько их было таких, богатых, ярких выскочек, появившихся с одной-двумя песнями и сразу же пропавших? На Юриной памяти – десятки, если не сотни. Однако Швайнштерн ухитрялся держаться в тренде и до сих пор был на хорошем счету у миллионов подростков, на которых и были, главным образом, рассчитаны его песни. И хотя Юре уже не раз и не два приходилось улаживать конфликты с партнерами из-за непредсказуемых выходок Швайнштерна, подобные истории ничуть не влияли на толщину его кошелька. Иными словами, Юра стремительно обогащался с той поры, как связался с этим нелепым долговязым парнем с татуировками на хитроватом, но при этом всегда немного грустном лице.

– Да, через пять минут начнем, – подтвердил Швайнштерн, не отрывая взгляда от зеркала, и нецензурно выругался сквозь зубы.

– Как всегда, включим фанеру?

– Конечно! Неужели ты думаешь, я буду драть глотку ради хомячья?

Юра мысленно вздохнул с облегчением. Он был невысокого мнения о вокальных данных артиста и, к тому же, слишком хорошо помнил инцидент, когда Швайнштерн, хорошо набравшись, вызвался петь на концерте без фонограммы. Дело в том, что по ходу зрелищного представления артист должен был довольно резво скакать по сцене (сам Швайнштерн без тени сомнения называл это странное упражнение танцем, способным конкурировать с лунной походкой Майкла Джексона). Но, поскольку ни один человек в мире не способен одновременно так ритмично двигаться и петь одновременно, то изумленная публика услышала только жалкий хрип задыхавшегося певца. Это было слишком даже для фанатов Швайнштерна, пусть и не отличавшихся разборчивостью в своих музыкальных предпочтениях.

Тогда в Интернете поднялся скандал, и имя Швайнштерна не упомянул разве что самый ленивый блогер (разумеется, в очень нелестных выражениях). Юре удалось ловко потушить тот пожар, опубликовав на канале самого Швайнштерна сюжет с записью злополучного концерта под заголовком «Пьяный Швайнштерн рвет публику в клочья». В сюжете помимо отдельных фрагментов выступления были даны комментарии артиста, сделанные в его обычной нахальной манере и нацеленные на то, чтобы создать у зрителя иллюзию тщательно спланированной акции, а не убогого пьяного дебоша на сцене.

Как ни странно, план сработал, хотя и доставил Юре множество переживаний и несколько непростых дней в его карьере продюсера. Отчасти вызванный таким образом шум даже поспособствовал продвижению Швайнштерна. Сюжет посмотрело несколько сотен тысяч зрителей, причем из них добрая половина были новыми подписчиками. Но Юра хорошо понимал, что второй раз метод может и не сработать, поэтому с той поры всегда старался уговорить Швайнштерна на фонограмму. Впрочем, последний никогда особенно не противился этому.

– Пойду, свистну ребятам, чтоб готовились, – сказал немного приободрившийся Юра и поспешил выйти.

– Свисти… – Швайнштерн встал с кресла и неторопливой походкой вразвалочку отправился вслед за продюсером.

Глава 4

Моросил мелкий осенний дождик, но ни Виктор, ни Рита его не замечали. Оба в то злополучное утро были абсолютно счастливы. Вдобавок Рита, воодушевленная встречей с любимым артистом, без умолку щебетала и строила незатейливые планы относительно того, как это, по ее мнению, должно было произойти.

– А я, такая, подойду к нему и скажу: «А можно ваш автограф?». Ой, нет, лучше фото. Или слишком навязчиво?

– Я слышал, он не любит фотографироваться с фанатами, – подлил масла в огонь Виктор.

– Тогда лучше автограф. Решено! Подхожу и прошу оставить памятную надпись…

– Не уверен, что он умеет писать, – усмехнулся Виктор.

– Да ну тебя, в самом деле! Все умеют писать.

– А этот не умеет! – поддразнивал Виктор.

– Ну, так вот… Подойду к нему и протяну ручку и… Ох… А на чем он оставит автограф-то? – Рита остановилась и принялась рыться в сумочке прямо посреди улицы.

Виктор терпеливо ждал, придерживая зонтик над ее головой.

– Ага! Вот тут! – Рита победно извлекла какой-то смятый листок бумаги и потрясла им перед носом Виктора. – Как думаешь, он не откажется?

– Кто ж откажет такой красавице, да еще в такой пустяковой просьбе?

– Ох, Витюш, я так волнуюсь! – Рита взяла его под руку и потерлась носом о плечо. – Но все равно спасибо! Ты у меня замечательный!

До студии было рукой подать, и вскоре они оказались возле турникетов бизнес-центра, где она находилась. Охранник только лениво кивнул, когда Виктор указал на Риту:

– Она со мной.

Влюбленные беспрепятственно вошли внутрь и поднялись на второй этаж, прямо в операторскую. О ее устройстве следует сказать особо, потому что оно сыграло определенную роль в развитии дальнейших событий.

Операторская представляла собой довольно тесную каморку, буквально нашпигованную записывающей аппаратурой. Впрочем, как это обычно и принято, место звукооператора за пультом было отделено от основного пространства непроницаемой перегородкой со стеклом посередине, через которое исполнитель и оператор не могли слышать друг друга, если не включить микрофоны и динамики по обе стороны. Всеми устройствами управлял оператор со своего пульта, но чаще всего его собственный микрофон оставался выключенным, чтобы посторонние шумы не регистрировались на записи. Лишь иногда Виктор или его ассистент и напарник Рудик включали свои микрофоны, чтобы что-нибудь сказать артисту по ту сторону стекла. Впрочем, чаще всего необходимости подавать голос во время записи у операторов не было, ведь прямо перед носом исполнителя висело специальное табло, на котором загоралось оповещение «Идет запись» в момент, когда от того требовалось что-нибудь сыграть или спеть.

– Садись вон на тот стул, – указал Виктор на колченогий табурет в углу, который операторы между собой называли «гостевым».

Рита с интересом разглядывала интерьер студии. Одно из кресел за пультом уже было занято молодым человеком весьма худощавого телосложения в джинсах, вытянутой майке и бейсболке, надетой задом наперед. Во второе уселся Виктор.

– Рудик, – представился молодой человек, оглянувшись. – Коллега этого охламона.

– Маргарита, – представилась Рита и вопросительно покосилась на Виктора.

– Начинаем через полчаса, – взглянув на часы, сказал Виктор.

– А мне-то что? Солдат спит – служба идет, – беззаботно откликнулся Рудик и даже немного надвинул на глаза бейсболку, будто и впрямь собирался вздремнуть.

– Ты лучше звук проверь, – отозвался Виктор. – Солдат…

– Есть, товарищ генерал!

– И особое внимание на левый наушник обрати. Артисты жалуются на то, что он тише, чем правый.