Бокалы со звоном сдвинулись. Послышался дружный смех, вперемежку с шутками. Сам же виновник торжества стоял в соседней комнате, своей неподвижностью больше напоминая манекен, нежели живого человека. Да он, собственно, живым человеком и не был.
– Вы видели, как он вышиб пуленепробиваемое стекло? Это было что-то! – восхищенно говорил Херц. – Это какая же у него силища!
– Просто невероятная. – С каким-то затаенным восхищением, и даже завистью произнес Чак. Он, посвятивший многие годы занятию бодибилдингом, всегда мечтал о подобной сверхъестественной силе. Но никакие штанги не позволили ему даже близко приблизиться к возможностям, которыми обладал синтетик.
– А как он четко и быстро действовал, – сказал Скеррит. – Убил всех троих из пистолета, который отнял у охранника. Вы заметили, он сделал всего три выстрела. В каждого по одной пуле. Такое можно увидеть только в вестернах.
– Точно, – согласился Херц. – А как мгновенно он принял решение, когда понял, что стекло пуленепробиваемое. Он ведь не встал как столб, а пошел в атаку.
– Да, к вопросу о стекле, – прищурился Чак. – Ты же утверждал, что оно обычное.
– Оно и было обычным. По крайней мере, несколько дней назад.
– Откуда ты это знаешь?
– Да очень просто, я подошел к машине, когда она стояла на стоянке, и проверил. Уверяю, что это было самое обыкновенное стекло, никакого протектора.
Дитрих неторопливо цедил благородный напиток из своего бокала, и задумчиво наблюдал за остальными. Он испытывал торжество. Его создание – почему-то, и неизвестно на каком таком основании, он считал его своим – оправдало все возложенные на него доверия. Честно говоря, в тот момент, когда он увидел, как пули отскочили от стекла, он решил, что все пропало. Бронированное стекло, а это означало, что никакие пули тут не помогут. Тем более что стоящий на тротуаре Дэвид просто не смог бы больше не из чего другого выстрелить. Но синтетик, неожиданно для всех, повел себя совершенно неожиданным образом. Он запрыгнул на капот мерседеса.
Силы небесные, он сумел рукояткой пистолета сделать то, что не смогли сотворить пули. Это с какой же силой и энергией бил он по стеклу, если сумел пробить в нем дыру? А когда ударом ноги вышиб его внутрь салона. Это же вообще немыслимо!
Поставив пустой бокал на столик, Рони воскликнул:
– Ну, парни, что скажете? Стоит ли эта штука затраченных на нее денег?
– Надеюсь, что стоит, – ответил Херц.
– Как, ты все еще сомневаешься?
– До сегодняшнего дня сомневался. Но после того, что он продемонстрировал сегодня ночью, мои сомнения резко поубавились.
– Но они все еще остаются, не так ли? – Хитро посмотрел на своего подчиненного Дитрих.
Херц помялся, словно бы колеблясь, не уверенный в том, что стоит произносить свои мысли вслух. Рони заметил это, и подстегнул его.
– Ну же, не тяни, говори, что тебя гложет.
– Я не уверен в том, что просто грубая сила способна решить наши проблемы.
– Вот как, – сказал Дитрих.
– Предположим, мы устраним всех наших конкурентов, как только что устранили Эрла Таккера. Но разве дело только в этом? По-моему, проблема гораздо глубже, и наше положение становится все сложнее. Наш бизнес – вещь серьезная, здесь слишком много всего переплетено, и все взаимосвязано. То, что сотворил Дэвид, легко могут сотворить и с нами. Причем без всяких синтетиков. От пули, бомбы и яда нас не спасет ни броня, ни наш терминатор.
– Довольно, – прервал его Рони. – Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать. Все это верно, в этом есть, конечно же, опасность. И отсюда я делаю вывод, что нужно сделать так, чтобы не осталось никого, кто мог бы попытаться сотворить с нами подобное.
Губы Херца растянулись в ухмылке.
– Э, всех ведь не устранишь. Всегда найдется кто-то, кто будет хотеть занять наше место.
– Верно, – согласился Дитрих. – И вот эти новые проблемы и будет решать наш Дэвид. По мере поступления.
Херц помолчал, но было видно, что есть еще что-то, что не дает ему покоя. Рони выжидающе смотрел на него, но не торопил с ответом. Но такое молчание угнетающе действовало на самого Херца.
– Я не уверен в его неуязвимости, – наконец сказал он. – Что если он окажется таким же «смертным», как и люди. Вдруг он выйдет из строя при первом же попадании в него пули? Он же внешне такой же кусок мяса, как и мы.
– Но внутри он механический, – возразил Дитрих, с неприязнью чувствуя, что внутри него зарождаются сомнения.
– Механический, верно. Но плоть-то живая. И кровь. Уинстон Смит говорил, что кровь в его жилах является двигателем и энергией, питающей этот самый механизм. Что произойдет с ним, если кровь от полученных ранений вытечет из него?
Рони помрачнел, и теперь молча смотрел на своего собеседника. Такой поворот дела ему совсем не нравился. Медленным шагом он направился к двери, и вышел в соседнюю комнату. В течение долгой минуты он смотрел на синтетика, который все так же стоял, замерев у стены. Неподвижные конечности, застывший взгляд… Но глаза не выглядели стеклянными. Они были живыми, в их глубине светился разум. Непонятный, чуждый, и пугающий разум. И Дитрих впервые подумал о том, насколько разумным может быть синтетик. На что способен его разум, какие решения он может принимать, и какой сложности задачи решать?
Рони протянул руку, и пощупал Дэвида. На ощупь мягкий, совсем как человек. Тело выглядело уж очень уязвимым. Но Уинстон Смит утверждал обратное. Он заверял, что синтетика очень трудно уничтожить. Хотелось бы в это верить. Ведь без этого не стоило его и создавать.
Глава XIII
Горячее, обжигающее солнце, белый хрустящий песок под ногами и синий океан, простирающийся за горизонт. Херц и Скеррит неторопливо плыли вдоль берега, сильные взмахи их рук и правильные движения говорили о том, что они оба были неплохими пловцами. Лето уходило, и это было жаль. Что ни говори, а солнечное тепло всегда приято, даже для людей, чьи сердца очерствели, а единственным смыслом жизни и ее ценностью стали деньги. Херц и Скеррит плыли наперегонки, и никто не хотел уступать. Наконец, им обоим надоело соревнование, и Скеррит, несмотря на то, что вырвался немного вперед, согласился на ничью. Оба направились к берегу.
Херц был, в общем-то, доволен тем, как складывались их дела. Наконец-то их главный конкурент был устранен. И это немного успокаивало, так как Таккер успел попортить им всем немало крови. Он вторгся в бизнес Рони Дитриха, а Рони таких вещей не прощал. Следовало ожидать решительных мер, и его босс их предпринял. Правда, меры эти оказались уж совершенно неожиданными для него.
Он работал на Дитриха всего-то пару лет, не так много, но вполне достаточно, чтобы понять, с каким опасным и рискованным человеком он имеет дело. Если посмотреть на биографию Херца, то становилось непонятным, что привело его на эту скользкую и смертельную дорожку. Ему было всего двадцать пять лет, и лет шесть назад он был абсолютно убежден в том, что его ждет большое будущее в сфере программного обеспечения. Херц был вполне талантливым программистом, и разбирался в компьютерах довольно неплохо. В глубине своей души он был уверен в том, что вполне достоин вакансии в лаборатории самого Билла Гейтса. Но, как показало будущее, он ошибался. Нет, не в отношении своих способностей, а в том, что каждый талантливый человек достоин хорошо оплачиваемой должности. Жизнь преподала Херцу жестокий урок, наглядно показав ему, что даже очень талантливые люди, вплоть до гениев, зачастую заканчивают свою жизнь на помойке. Их талант не нужен никому. Конкуренция – этот двигатель прогресса – зачастую просто выбрасывала талантов на улицу, будь это хоть писатели, музыканты и, в том числе, и программисты. Оказалось, что его умения и способности не способны помочь ему заработать на жизнь.
А честолюбивый Херц не мог с этим смириться. Он хотел хорошо зарабатывать, и даже не просто хорошо, а стать настоящим богачом, быть признанным в высших кругах. Но судьба распорядилась иначе. Разочарованный жизнью парень стал проводить много времени в барах, где пытался залить свое горе пивом. И, в одном из таких баров, он и познакомился с Чаком Крейвеном, телохранителем и личным водителем одного из крупнейших наркоторговцев Лос-Анджелеса Рони Дитрихом. Слово за слово, и Чак посочувствовал несчастному программисту. Поняв, что того привлекают не столько компьютеры, сколько желание разбогатеть, он предложил познакомить Херца со своим боссом, богатейшим и влиятельным человеком. Херц прекрасно понимал, какого рода деятельность способен тот предложить, но терять ему было нечего. И вот теперь, годы спустя, он стал, можно сказать, управляющим едва ли не всем основным бизнесом Дитриха. И это было странно. Время от времени Херц ловил себя на мысли о том, какая же пропасть разделяет все его юношеские мечты от того, кем же он стал, во что превратился. А превратился он в жестокого человека, на руках которого была кровь нескольких людей, которых, правда, и людьми-то можно было назвать только с большой натяжкой.
Совсем иное дело было со Скерритом. Этот молодой человек, примерно одного возраста с Херцем, с самого детства рос на улице, знал ее правила, и хорошо усвоил то, с кем жизнь сурово расправляется, а кто в ней добивается всего. Хладнокровный и жестокий, для него жизнь человеческая не стоила и ломаного гроша. По собственному признанию, он готов был убивать за еду, убить любого, кто встал бы на его дороге – а Херц подозревал, что, вполне возможно, такие случаи действительно имелись в биографии Скеррита. И это заставляло его невольно содрогаться каждый раз, когда он оказывался наедине со Скерритом. Среднего роста и худощавый, его вид был абсолютно обманчивым. А каждый, кто посмотрел бы в простое, и даже наивное лицо, взглянул бы в большие и чистые глаза Скеррита, мог бы поклясться, что такой человек просто не способен и мухи обидеть.
Но, как это часто бывает, внешность обманчива, и Скеррит давно уже был у Дитриха исполнителем грязной работы. Он решал для своего босса проблемы, различные проблемы, не брезгуя ничем. Еще бы, ведь все, что он делает, является лишь работой, и кто-то должен был ее выполнять. Если не он, то на его место всегда найдется кто-нибудь иной. А Скеррит умел это делать лучше всего. Это было его специальностью, его жизнью. Он, конечно, получал за это большие деньги, но Херц был готов поклясться, что Скеррит получает от своей работы удовольствие, такое, какое испытывает садист и маньяк.
Они вышли из воды. Скеррит пригладил свои мокрые волосы, и на мгновение зажмурился от удовольствия.
– Класс! – воскликнул он, потягиваясь всем телом, словно кот, в лучах солнца. – Для полного удовольствия не хватает только пивка.
Херц одобрительно кивнул.
– Да, пиво было бы сейчас в самый раз. Если хочешь, я сбегаю.
– Валяй, – согласился Скеррит.
Херц направился в сторону набережной, а Скеррит растянулся на песке, подставляя солнцу спину.
Его приятель возвратился, неся в руках две банки пива и газету.
– О, отлично, – сказал Скеррит, увидев пиво, и садясь на песок. Херц протянул ему одну банку. Холодное, это было самое то. – А это тебе зачем? – спросил он, указывая на газету.
– Интересно, что там пишут о Таккере, – ответил Херц, усаживаясь рядом. – И пишут ли вообще что-нибудь.
Скеррит равнодушно пожал плечами, и чавкнул банкой, откупоривая ее. Сделал глоток, посмаковал. Холодное пиво было как раз тем самым, что ему сейчас не хватало. Оно хорошо освежало в такую жару.
Глава XIV