Ангел-хранитель

Оружие, доставшееся его группе, новым не было. Но, несмотря на обгоревшее местами воронение, выглядело вполне прилично.

Кузнецов доверил свой автомат закончившему чистку винтовки Баринову и отправился в секретку получать карту местности. Впрочем, с картой можно было и повременить, но Олег предпочитал запасаться всем сразу и под завязку. Через пять минут он вернулся, сел на коврик и, разложив на коленях лист «бумаги», принялся его рассматривать.

– А здесь мы в прошлом году трех «чехов» в плен взяли! – Из-за спины Кузнецова показалась физиономия улыбающегося Маркитанова, а его грязный, в смазке, палец ткнул в означенную точку на карте, оставляя на ней большое масляное пятно.

– Димарик! – взвыл оскорбленный в лучших чувствах Олег. – Иди отсюда, пока я тебя чем-нибудь не прибил!

– Карта же ламинированная! – не понимая, за что на него сердятся, непритворно обиделся Димарик и, уже уходя, буркнул: – Долго вытереть, что ли?

Кузнецов тяжело вздохнул, но больше ничего говорить не стал.

– Товарищ лейтенант, можно посмотреть? – Олег увидел, что, вдохновленные Маркитановым, к карте подтянулись сразу несколько бойцов группы.

– А ну, сели все обратно на свои места! – рявкнул на них Кузнецов. – Еще будет время, насмотритесь. Я вас еще ее на память учить заставлю. Будете мне схемки рисовать. Картографы, блин! – Он замолчал и, потянувшись к возившемуся с затвором Краснову, стянул у него маленький кусочек подшивы, предназначенный для чистки оружия, и, аккуратно вытерев оставленное на карте пятно, вернул обратно.

– А я что говорил? – Старший лейтенант опять не заметил, каким образом Димарик оказался за его спиной. Тот вроде бы уходил на другой конец чистить оружие. Или померещилось, а он все так же и стоял? Кузнецов в очередной раз вздохнул, бороться с подобной простотой у него не было сил.

«Черт с ним, – решил Олег, – пусть покажет, что хочет. Может, тогда наконец отстанет».

– И как вы их взяли? – не от любопытства, а скорее чтобы начать разговор спросил Кузнецов. Если бы он знал, на какое время затянутся рассказы боевого командира первого отделения…

После обеда получали вещевое имущество: свитера, «горки», рейдовые рюкзаки. Маскхалатов, как и ожидалось, не было. Впрочем, они и шли не по вещевой, а по инженерной службе. Почти все имущество, доставшееся бойцам, оказалось видавшим виды и требовало если не штопки, то усиленной стирки уж точно. Офицерам и прапорщикам повезло больше: получаемые ими вещи были первой категории. И единственное, что нуждалось в игле и крепких нитках, – это плохо прошитые рейдовые рюкзаки, или, по-привычному, «эрэрки». Это чудо мысли военных «конструкторов» не выдерживало предлагаемой разведчиками загрузки.

До самого отбоя стирали, шили, подгоняли разгрузки и обмундирование. Утром продолжили, и только ближе к вечеру старший лейтенант Кузнецов понял, что имущественная эпопея закончена.

А на проходившем в тот же день совещании комбат объявил, что на следующей неделе на три группы придет боевое распоряжение. Оставалось только гадать, кто останется в ПВД. Олег почему-то думал, что его группа, раз она четвертая, но он ошибался…

Глава 2

Первый боевой выход

Группа Кузнецова уходила в ночь. Вечером было так тепло, а две предыдущие ночи температура не опускалась ниже плюс 17, поэтому теплых вещей много не брали. Свитеры, плащ-палатки, перчатки и на всякий случай запасные носки, кое-кто взял тельняшки и зимние подштанники. А чего было набирать, если уходили только на три дня? Всего-то что протрястись, сбросить лишний жирок, познакомиться с местными условиями. Кроме Димарика, в четвертой группе побывавших в Чечне не было. От первого выхода особого результата не ждали. Свежей информации о районе не было никакой, а старьем, которым последнее время пыталась пичкать отряд Ханкала, можно было смело растапливать печку.

– Людей проверил? – Майор Борисов на первое Б/З шел вместе с четвертой группой и сейчас придирчиво оглядывал выстроившихся на передней линейке бойцов.

– Так точно!

Отвечая на заданный вопрос, Кузнецов невольно перебирал в уме: все ли действительно он предусмотрел, не забыл ли в суете сборов чего-нибудь важного. Нет, вроде бы все было взято. Миноискатель, кошка у рядового Киселева, мины получили, провода и подрывные машинки выдал, бинокль взял, карта в разгрузке. Точно, все на месте. Не считая рядового Осипова, заболевшего на второй день по прибытии в ПВД, все бойцы в строю.

– «Лиану» взял? – Павел Петрович наклонился, придирчиво осматривая свежие нитки на рейдовом рюкзаке Баринова. Осмотрев, покачал головой и в ожидании ответа покосился на раздосадованного этим вопросом Кузнецова.

– Никак нет, товарищ майор. Кончились.

– Как это кончились? – Брови Борисова удивленно поползли вверх.

– Не знаю, товарищ майор, на складе нет.

– Ладно, разберусь, – задумчиво протянул он. И тут же бодро: – Ничего, бдительнее будут, а то на техническое чудо понадеются, и ханды кряк…

Этот строевой смотр практически ничем не отличался от десятков других смотров, виденных Кузнецовым прежде – еще в мирной жизни. Разве что снаряжение было несколько другим, да начальники служб, хоть и казались более дотошными, не изводили командиров групп мелкими придирками, выискивали лишь реальные, а не мнимые недостатки. Наконец все было проверено, и уходящие, взвалив на плечи тяжелые рюкзаки, потянулись к стоявшим за воротами бронированным «Уралам».

– Ни пуха! – Остающийся в ПВД Иволгин шлепнул уходящего Кузнецова по плечу.

– К черту! – Олег улыбнулся и вдруг почувствовал, как в душе начала разрастаться противная, щекочущая боль ожидания, потерявшаяся в хлопотах предбоевой суеты.

Иволгин хотел сказать что-то еще, но был вынужден отскочить в сторону, уступая дорогу идущему чуть левее Димарику, степенно и, как всегда, враскоряку, шагавшему по шуршащей под ногами гальке и мотавшему из стороны в сторону стволом своего пулемета.

– Димарик… – чертыхнулся Виктор.

Услышавший это Кузнецов хмыкнул, а Маркитанов не обратил на брошенную в его адрес фразу ни малейшего внимания. Он шел на очередное в своей жизни боевое задание, и распирающая внутри гордость, словно поднимая над землей, помогала ему не замечать ни тяжести нагруженного снаряжения, ни остающихся в ПВД офицеров.

– В одну шеренгу фронтом от меня становись! Оружие заряжай! – скомандовал Кузнецов.

Щелчки снимаемых предохранителей, щелканье затворов.

– На предохранитель ставь! Налево, на погрузку шагом марш!

– Командир, – Димарик плюхнул приклад «ПКМа» на землю, – какой «Урал» наш?

Олег хотел заругаться – комбат определял номера машин, и все должны были это слышать, – но вдруг понял, что и сам не удосужился запомнить. Словно желая показать ждущим их машину, он повел взглядом по выстроившейся колонне. Свободным оставался только один «Урал» – крайний справа. В два других уже велась ускоренная погрузка.

– Поживее загружайтесь, – поторопил его подошедший сзади Борисов.

Кузнецов кивнул и, показывая рукой направление движения, скомандовал:

– К машине!

Приглушенные реплики, грохот по металлическому полу кузова, чей-то едва угадываемый вздох. Первое боевое задание начинало приобретать зримые очертания.

Вечерело. Почти опустившееся за горизонт солнце отбрасывало последние лучи в бесконечное пространство неба. Где-то на востоке мелькнула первая звездочка. Или это только показалось старшему лейтенанту, едущему на свое первое боевое задание?

Два бойца из боевого охранения уже заняли свои места на их машине. На крыше кабины стоял готовый к отражению неприятеля пулемет. Автомат другого бойца лежал там же. И пока колонна не тронулась, они между собой о чем-то весело переговаривались.

Олег помог водителю закрыть жалобно завизжавшие дверцы кузова, напоследок окинул взглядом оставляемый лагерь и поспешил сесть в кабину, на место старшего. Он уже приготовился захлопнуть дверь, когда появился улыбающийся Пал Петрович.

– Без меня хотел уехать? – смеясь, он вскочил на подножку и, легко подвинув старшего лейтенанта, хлопнул дверью.

– Трогаем! – приказал он, видя, как медленно выползают, вытягиваются в линию вслед за выскочившим на асфальт БТРом остальные машины колонны. – Ты третий, – напомнил Пал Петрович водителю и, повернувшись к Кузнецову, спросил: – GPS взял?

– Да, – кивнул старший лейтенант и только сейчас заметил, что на улице стало совершенно темно. Водитель включил фары, и все окружающее пространство, за исключением небольшого участка, выхватываемого желтым электрическим светом, потонуло в ночном сумраке. Колонна выбралась на асфальт и, набирая скорость, понеслась в направлении района разведки.

…Складывалось впечатление, что бойцы забыли все, чему их учили последние несколько месяцев: ветки хрустели под ногами, слышалось шуршание одежды и топанье ног. Кто-то неосторожно хлюпал носом. Казалось, по ночному лесу идет стадо слонов. Или Кузнецову с его обострившимся чутьем это только казалось. Даже несмотря на полную тишину, уже в двух десятках шагов от идущей группы все издаваемые ею звуки сходили на нет, а в тридцати – их было не услышать даже лучшему музыканту.

Цепочка спецназовцев, до предела сократив расстояние, втянулась в глубину леса, а потом медленно, в течение двух часов, взбиралась на небольшую сопку.

– Чи, – окликнув впереди идущего бойца, Олег остановился и, дождавшись, когда тот, остановив следующего, повернется, шепнул: – Садимся на засаду.

Идти дальше в темноте Олег не собирался. По его мнению, это не имело смысла: соотношение затраченных усилий и полученного результата было далеко не в пользу последнего. К тому же в поставленной задаче заранее оговаривалось, что его группе необходимо лишь незаметно сойти с дороги и, не показываясь работающим на краю опушки лесорубам, организовать засаду. Подошедший Пал Петрович одобрительно ткнул его в плечо кулаком: мол, все правильно, – и пошел искать себе подходящее для лежанки местечко, оставив все организационные дела на командира группы. Он растворился в темноте, и Олег понял, что тот вмешается лишь тогда, когда это станет действительно необходимым. Значит, замкомбата ему доверял. Почувствовав себя увереннее, старший лейтенант приказал радисту скинуть в отряд координаты засады, а сам, бросив рюкзак под куст, пошел осматривать выбранные разведчиками позиции. Когда он вернулся, старший радист рядовой Кошкин уже укладывал гарнитуру, а его второй номер спал, улегшись на коврике и завернувшись в старую плащ-палатку.