Ангел-хранитель

– При выдвижении соблюдать максимальную осторожность! – инструктировал своих бойцов Олег. – Дистанция между тройками тридцать-сорок метров. Ограничение – предел видимости. В головном дозоре – пятнадцать-двадцать метров. Гудин, со своей тройкой остаешься здесь до конца нашего выдвижения к месту боя. Пулеметчик и снайпер держат под наблюдением соседний хребет, ты у них в обеспечении. «Акведук» постоянно на связи. Обо всем подозрительном докладывать сразу. Рации включены у всех, особенно это касается Маркитанова. – Димарик недовольно мотнул головой, но промолчал. – Головной дозор занимает позиции и остается в охранении до конца осмотра. Тройки ядра проводят осмотр местности и занимают оборону в своих направлениях. Старшие прибывают ко мне с докладом. Все ясно?

– Да!

– Так точно!

– Чего тут непонятного?

– Ясно!

Похвальное разнообразие ответов. Какой принадлежал Димарику, угадать не стоило и пытаться.

Его обнаружили почти сразу. Он лежал, подломив колени, в небольшой рытвине прямо за поваленным ветром деревом. Наверное, эти дерево и рытвина и стали причиной, что его не забрали вместе с остальными убитыми и ранеными. Молодой, ненамного старше кузнецовских мальчишек-бойцов, со сплетающейся в небольшую бородку щетиной, он не был похож на обычного мертвеца. Ночной холод еще не дал смерти наложить на его лицо свой уродливый отпечаток, и от этого молодой боевик казался спящим. По-видимому, ему достались первые выпущенные спецназовцами пули. Правая рука чеченца по-прежнему сжимала приклад висевшего на ремне автомата, а левая ладонь с согнутыми пальцами застыла на ореховой палке с привязанным на конце и расколотым надвое фонариком. Сразу две пули, вошедшие в грудь, пробили его сердце и искромсали легкие.

– Фотоаппарат! – не оборачиваясь, приказал замкомбата стоявшему у него за плечом Кузнецову. Тот кивнул и, скинув рюкзак, вытащил оттуда завернутый в полиэтиленовую пленку небольшой цифровой фотоаппаратик.

– Снимай. Три-четыре фотографии сделаешь – и достаточно. Только проверь, чтобы все было четко.

Группник снова кивнул и принялся за фотографирование «объекта».

– Кошкин! – позвал он, когда, убедившись в качестве сделанных снимков, начал убирать фотоаппарат обратно в рюкзак. – Связь!

– Погоди! – уже в который раз остановил его Борисов. – Сейчас старшие троек доложат, тогда и в эфир выйдем. Впрочем, можешь пока радиограмму сочинить. Что-нибудь вроде того: «При ведении поиска по координатам… обнаружил… имел встречный бой. В результате…» – и так далее…

– Пиши. – Олег на пару минут задумался. – В процессе выдвижения имел встречный бой. В результате нанесенного огневого поражения противник отступил. Организовал преследование. Противнику удалось скрыться…

Дальнейшую диктовку прервало появление Краснова. В руках он тащил два больших туристических рюкзака и видавший виды «АКМС».

– Вот, Маркитанов нашел. Там крови море… в трех местах.

Только сейчас Кузнецов заметил, что оба рюкзака были уляпаны бурыми пятнами засохшей крови.

– И следы волочения. Наверное, труп оттаскивали. – Рюкзаки тяжело плюхнулись на землю.

«И как он их тащил?» – подумал старший лейтенант и, взяв брошенный ствол, потянулся рукой к предохранителю.

– Димарик его уже разрядил, – предугадав действия командира, сообщил боец. – Он говорит, сфотографировать надо, – кивнул в сторону, откуда пришел.

– Я пойду сфотографирую? – Кузнецов кивнул в сторону ожидающего его Краснова.

– Сходи, – безразлично бросил Борисов. Он сидел неподалеку от трупа и, казалось, о чем-то напряженно думал.

– Рюкзаки обыскали? – на всякий случай уточнил он, хотя нисколько не сомневался, что свою возможность порыться в чужих шмотках Димарик не упустил.

– Ну, – неопределенно протянул боец. – Мы тут, ну вот…

– Ясно, – прервал его мучения замкомбата. – Фото– и видеоносители были?

– Никак нет! – отрицательно помотал головой Краснов. – Телевизор на батарейках, а так по мелочам…

Что именно было там «по мелочам», замкомбата уточнять не стал. Подумаешь, заныкал Димарик парочку маскхалатов, один-другой гортексик, ну и фиг с ним. Кому они теперь нужны? Трупам? На хрен? А мораль? Какая, к черту, на крови мораль? Лицемеры. Оружие гуманное и негуманное, цивилизованное ведение войны, нецивилизованное… Есть смерть и есть трупы, которых могло бы и не быть, стоило только кому-нибудь где-нибудь вовремя и в нужном месте поставить запятую или точку. К черту…

Крови действительно было много. Она была на земле, на молодой, только что начавшей прорастать траве, на стволах деревьев, на влажных листьях. В зыбких полосах поднимающегося тумана она казалась только что пролитой. Сделав несколько снимков, Кузнецов прошел дальше и впрямь увидел следы волочения. Чьи-то безвольные пятки вычерчивали на земле замысловатые кривые, стаскивали в кучи остатки прошлогодней листвы, цепляли лежавшие на земле ветки. Олег шел по чужим кровоточащим следам до тех пор, пока его взор не уперся в брошенную разгрузку, обрывки бинтов, использованный тюбик промедола. Тут же лежала расколотая бутылка физиологического раствора.

Старший лейтенант, сделав достаточное количество снимков, вернулся к ожидающему его Борисову и, наконец-то выйдя на связь, передал результаты боестолкновения. И тут появился Димарик с новым огромным рюкзаком за плечами. Кузнецов бросил взгляд в его сторону, но спрашивать, откуда у Маркитанова появился столь шикарный рюкзак, не имело смысла. И так все было ясно. А вот не поинтересоваться об «эрэрке» он, как командир группы, не имел права: этот рюкзак еще предстояло сдавать на склад…

– А куда свой дел?

– Внутрь убрал, куда же еще? – Удивление на лице Димарика было таким искренним, что, не будь вокруг столько крови, Кузнецов, наверное, рассмеялся бы. А так он лишь хмыкнул…

– Товарищ старший лейтенант! – послышался хриплый шепоток Кошкина.

– Да?

– Центр приказал выносить труп…

– Не понял? – переспросил командир группы, хотя прекрасно разобрался, о чем идет речь. Скорее, он хотел осмыслить сказанное.

– Центр приказал выносить труп противника в пункт запасного сбора.

– Они что там, охренели? – Олег повернулся к по-прежнему сидевшему рядом с трупом Борисову. – Зачем нам его переть?

– Возможно, для опознания.

– А что, по фотографиям никак?

– По фотографиям никто не сознается, что это их родственник.

– А может, тогда обложить его тротилом и взорвать к чертовой матери? – Представив, что, кроме рюкзаков, придется тащить еще и вражеский труп, командир группы поежился.

– Точно! – с сарказмом в голосе поддакнул майор. – Взрывай! А потом будешь лазить по кустам и собирать ошметки разлетевшегося мяса. Скажи лучше вот еще что: стволы нашли?

Кузнецов отрицательно покачал головой:

– Нет, я же в отряд передавал. Вы разве не слышали?

– Хреново! – Борисов провел по лицу рукой, как бы сгоняя с него остатки сна. – Ладно, хорошо хоть, еще один отыскался. Не будь этих двух автоматов, кто знает, не пришлось бы нам доказывать, что ты не Ульман. – Замкомбата усмехнулся, вот только ухмылка оказалась какой-то грустной.

– Круто! – Олег возмущенно качнул головой. – Маркитанов, вызывай Гудина, пусть подтягивается сюда. А ты бери свою тройку и начинайте готовить носилки… Вражьи шмотки, – Кузнецов кивнул в сторону рюкзаков, принесенных Красновым, – передашь в тыловой дозор.

– Ну, я пошел… – По лицу Димарика было видно, что он предпочел бы тащить «чеховское» имущество, а не возиться с трупом, но спорить не стал, а отправился выполнять приказание.

Командир группы посмотрел ему вслед и, поняв, что часть информации прошла мимо ушей Маркитанова, потянулся к своему «акведуку».

– Четвертый – Старшему. Прием.

– На приеме, – различил Кузнецов голос сержанта Гудина.

– Выдвигайтесь к нам. Как понял? Прием.