Новая ложь взамен старой

Поэтому анализ коммунистической прессы важен для понимания коммунистического мира, но только если он сделан правильно. Знание коммунистической истории и понимание постоянных факторов и проблем, а также способов их решения в различные исторические периоды является необходимым. Также необходимо понимание роли и характера коммунистической дезинформации в тот или иной период и ее влияния на достоверность и надежность источников – а этого до сих пор почти не хватало на Западе.

9 Уязвимость западных оценок

УЧИТЫВАЯ, ЧТО КОММУНИСТИЧЕСКИЕ РЕЖИМЫ ЗАНИМАЮТСЯ ДЕЗИНФОРМАЦИЕЙ в мирное время в масштабах, не имеющих аналогов на Западе, очень важно определить модель дезинформации, которой следуют западные исследования и оценки, чтобы избежать серьезных ошибок. Как только модель будет установлена, она обеспечит критерии для различия надежных от ненадежных источников и подлинную информацию от дезинформации. Определить закономерность сложно, если это не невозможно, если нет надежной внутренней информации.

Здесь следует отметить различие между коммунистическими и западными источниками. Все коммунистические источники постоянно доступны как естественные каналы для коммунистической дезинформации. Западные источники в целом менее доступны как каналы, но могут стать таковыми в той или иной степени в зависимости от того, известно или нет их существование коммунистической стороне. С коммунистическими источниками проблема заключается в том, чтобы обнаружить, как они используются для дезинформации. С западными источниками проблема двоякая: определить, были ли они скомпрометированы коммунистической стороной, и если да, то используются ли они в целях дезинформации.

Поскольку западные источники в целом менее уязвимы, чем коммунистические, для эксплуатации в целях дезинформации, они, как правило, считаются более надежными, чем коммунистические, которые полностью открыты для эксплуатации. Однако, если западные источники скомпрометированы (и особенно если Запад не знает или не хочет признавать, что они были скомпрометированы), они могут стать ненадежными и даже опасными. И наоборот, если известна модель дезинформации и используется адекватный метод анализа, даже коммунистические источники могут выявить надежную и значимую информацию.

Идеальная ситуация для Запада – это когда его спецслужбы имеют надежные источники информации на уровне принятия решений, когда Запад применяет адекватные методы анализа к коммунистическим источникам и когда известна модель коммунистической дезинформации. Эти три фактора влияют друг на друга к взаимной выгоде. Внутренние источники предоставляют информацию, влияющую на адекватность западного анализа; они также помогают определить модель дезинформации и своевременно предупредить о любых изменениях в ней. Установленная модель дезинформации и правильный анализ коммунистических источников вместе ведут к точной оценке западных секретных источников и выявлению среди них запятнанных.

Однако проблема заключается в том, что эффективность западных разведывательных служб нельзя считать само собой разумеющейся. Помимо общих препятствий для получения надежной внутренней информации высокого уровня о коммунистическом мире, существуют особые риски компрометации надежных источников в результате их собственных ошибок или проникновения коммунистов в западные спецслужбы. Некоторые западные источники – например, подслушивающие устройства – могут быть обнаружены и использованы коммунистической стороной в целях дезинформации без проникновения в соответствующие западные службы. Но основным фактором, который нанес ущерб эффективности западных служб, было проникновение в них коммунистических оппонентов; что скомпрометировало западные источники и позволило коммунистической стороне использовать их в качестве каналов для дезинформации.

Если западные разведывательные службы теряют свою эффективность и сами становятся каналами для коммунистической дезинформации, это, в свою очередь, наносит ущерб западному анализу коммунистических источников и приводит к неспособности обнаружить модель коммунистической дезинформации и любые изменения в ней. Когда все три фактора – способность Запада получать секретную информацию, способность Запада интерпретировать коммунистические источники и способность Запада понимать дезинформацию – сами подвергаются негативному влиянию последствий проникновения и дезинформации, тогда весь процесс оценки Запада становится неэффективным, а реальные проблемы и реальные изменения в коммунистическом мире невозможно отличить от выдуманных и обманчивых. Сомнительная информация из официальных, неофициальных или «секретных» коммунистических источников подтверждает или подтверждена дезинформацией, поступающей через скомпрометированные западные секретные источники. Информация, намеренно сливаемая коммунистической стороной, принимается Западом как достоверная. Подлинная информация, случайно полученная Западом, может быть поставлена под сомнение или отвергнута. Таким образом, ошибки в западных оценках становятся не только серьезными, но и необратимыми, если и пока не будет правильно установлена модель дезинформации. Критическое состояние процесса оценки на Западе тем серьезнее, что оно не признается и не диагностируется. Если западные оценки коммунистического мира ошибочны, то за этим последуют просчеты и ошибки в политике Запада. Эти просчеты и ошибки будут использованы коммунистической стороной в своих интересах. Когда это происходит и ошибки Запада признаются общественностью, политики, дипломаты и ученые, связанные с этими ошибками, дискредитируются, и создается основа для возникновения экстремистских течений. Очевидным примером является подъем маккартизма в США после провала американской послевоенной политики в Восточной Европе и Китае.

Последствия различных форм дезинформации

Характер просчетов Запада в значительной степени зависит от модели коммунистической дезинформации. Во время кризиса коммунистической системы, когда используется фасадно-силовая модель дезинформации, Запад путается в реальной ситуации в коммунистических странах и не воспринимает слабость их режимов. Убедительный, но надуманный фасад монолитного единства строится вокруг реальных взрывоопасных реалий коммунистического мира. Как бы ни был надуман этот фасад, западные наблюдатели и даже правительства могут принять его за чистую монету. Их переоценка силы и сплоченности кажущегося монолита мешает им предпринять надлежащие шаги для использования реального кризиса в коммунистическом мире.

Кризис в блоке, 1949-56 гг.

Несомненно, на Западе существовало определенное осознание трудностей в коммунистическом мире в годы, непосредственно предшествовавшие и последовавшие за смертью Сталина. Но фасадная и силовая дезинформация успешно скрывала существование подлинных китайско-советских разногласий между 1950 и 1953 годами; она также скрывала остроту революционной ситуации в Восточной Европе. Если бы глубина кризиса там была более полно осознана на Западе, можно было бы ожидать более активной и полезной реакции Запада на события в Польше и Венгрии; возможно, часть или вся Восточная Европа была бы полностью освобождена.

В ходе реализации долгосрочной политики используется слабая и эволюционная модель дезинформации. Запад снова вводится в заблуждение относительно реальной силы коммунистических режимов и, на этот раз, относительно их политики. Создается убедительная картина упадка идеологии и появления конкурирующих национальных образований в коммунистическом мире. Хотя эта картина ложна и сознательно проецируется коммунистическими режимами, она может быть принята Западом за чистую монету как точное отражение спонтанно происходящих политических событий. На этой основе Запад склонен недооценивать силу и сплоченность коммунистического мира и не замечать необходимости принятия надлежащих оборонительных мер. Более того, его можно ввести в заблуждение, заставляя предпринимать наступательные шаги, которые непреднамеренно служат целям коммунистической политики и предоставляют возможности для будущей эксплуатации коммунистической стороной в ущерб Западу.

Из двух моделей дезинформации, вторая потенциально имеет более серьезные последствия для Запада, поскольку в случае успешного применения она может негативно повлиять на наступательные и оборонительные меры Запада; первая же препятствует только наступательным мерам Запада и служит для укрепления его обороны.

Вторая мировая война

Во время Второй мировой войны советскому экспансионизму помогала дезинформация. Ни в коей мере не ставя под сомнение необходимость антифашистского союза между Советским Союзом и западными союзниками в военное время, правомерно отметить, что этот союз был успешно использован Советским Союзом для достижения своих собственных политических целей. Существует возможность для подробного исторического исследования методов и каналов, использованных советским режимом для влияния и дезинформации американского и британского правительств до Тегеранской и Ялтинской конференций о реальной природе советского режима и его намерениях. Американские и британские архивы должны дать дополнительную информацию о влиянии советских агентов в Госдепартаменте США и МИД Великобритании, таких как Дональд Маклин и Гай Берджесс.[23 - Некоторые подробности по этому вопросу можно найти в «Interlocking Subversion in Government Departments,» the Report of the Subcommittee to Investigate the Administration of the Internal Security Act and other Internal Security Laws to the Committee on the Judiciary of the US Senate, 83rd Cong., 1st sess., July 30, 1953.] Между тем, можно сделать несколько замечаний, иллюстрирующих использование тем упадка идеологии, роста националистического влияния, а также разобщенности и отсутствия сотрудничества между коммунистическими партиями.

В период военного союза идеологическая критика США и Великобритании практически исчезла из советской прессы. Революционная идеология, хотя и не была полностью оставлена, была смягчена. Прославлялись старые русские традиции; в Красной Армии были восстановлены бывшие царские звания и награды. Было проявлено новое уважение к религии; в 1943 году Сталин провел публичную аудиенцию для лидеров русской церкви. Были подчеркнуты общие опасности, стоящие перед Советским Союзом и Западом, и их общая заинтересованность в выживании, а также описана основа для будущего сотрудничества. Западным государственным деятелям и дипломатам говорили, что послевоенная либерализация советского режима и его превращение в национальное государство западного типа неизбежны; им даже льстила мысль, что эти изменения произойдут под влиянием Запада. Принятие Советским Союзом Атлантической хартии в 1941 году и подписание Пакта Объединенных Наций 1 января 1942 года следует рассматривать как часть усилий, направленных на повышение ожиданий Запада относительно благоприятного развития событий в Советском Союзе. Но самым ярким и значительным обманом, призванным скрыть продолжающееся активное сотрудничество между коммунистическими партиями и убедить западных союзников в том, что революционные цели были оставлены, стал роспуск Коминтерна в мае 1943 года, за шесть месяцев до Тегеранской конференции. С этим обманом были связаны темы о том, что Советский Союз и Красная Армия сражаются только за освобождение Восточной Европы от фашизма и не думают об установлении коммунистических режимов в этом регионе.

10 Успехи коммунистической разведки, провалы Запада и кризис западных исследований

СЕГОДНЯ, усилия Запада по получению секретной политической информации о коммунистическом мире, попытки Запада анализировать информацию из коммунистических источников, способности Запада различать надежные и ненадежные источники – между подлинной информацией и дезинформацией – все, похоже, страдают, по крайней мере, от временной потери эффективности. Такое положение дел является симптомом проникновения в западные разведывательные службы своих коммунистических противников.

Западная разведка не всегда была безуспешной. Во время послесталинского кризиса коммунистическая разведка и службы безопасности были слабы. Больше людей были настроены помогать Западу; в 1954 году дезертировали пять сотрудников советской разведки. Хотя Запад так и не смог полностью раскрыть степень проникновения коммунистической разведки в свои правительства и общества, западная разведка все же имела некоторые надежные источники с доступом к директивным органам в коммунистических странах. Но по мере того, как коммунистический мир выходил из кризиса, его разведка и службы безопасности восстанавливали свою силу и эффективность. Усилия по проникновению в западные правительства в целом и западные разведки и службы безопасности в частности, которые не прекращались с 1917 года, были успешно активизированы. Здесь не место для детального изучения проблемы; тем не менее, необходимо привести несколько примеров, иллюстрирующих аргументацию.

Из своей службы в отделе НАТО Информационного управления Первого главного управления КГБ в 1959-60 годах, автор знает, что в то время советские и блоковые спецслужбы имели агентов в министерствах иностранных дел большинства стран НАТО, не говоря уже о министерствах многих стран, не входящих в НАТО. Это означало, что советские лидеры и их партнеры были почти так же хорошо информированы о внешней политике западных правительств, как и сами эти правительства.

Симптомами глубины и масштаба проникновения стали дела бывшего чиновника британского Адмиралтейства Вассалла; бывшего шведского военного атташе в Советском Союзе, а затем в США полковника Веннерстрема; бывшего высокопоставленного сотрудника штаб-квартиры НАТО в Париже полковника Пака; а также сорока скрытых микрофонов, запоздало обнаруженных в американском посольстве в Москве в 1964 году.

Имеются также поразительные публичные свидетельства проникновения коммунистов в западные спецслужбы. Британским службам безопасности и разведки, старейшим и наиболее опытным на Западе, был нанесен серьезный ущерб Блантом, Филби, Блейком и другими, которые работали на советскую разведку внутри них в течение многих лет, прежде чем были раскрыты.

Разоблачение кольца Фельфе в немецкой разведке в 1961 году показало, что эта служба была проникнута Советами с момента ее возрождения в 1951 году.

Подробная информация автора об обширном советском проникновении во французскую разведку в течение длительного периода времени была передана соответствующим французским властям, которые смогли нейтрализовать это проникновение.

Американская разведка пострадала от советского проникновения в союзные службы, с которыми она сотрудничала. В 1957-58 годах американская разведка потеряла важного секретного агента в Советском Союзе, подполковника Попова, в результате проникновения КГБ.[24 - Специальный секретный обзор по делу Попова (известный как «Операция Бумеранг») был распространен среди сотрудников КГБ после его ареста. В нем говорилось, что Попов был раскрыт в результате донесений агентов за рубежом (имена не назывались) и наблюдения за Поповым и его сотрудником. Попова не смогли арестовать раньше, так как полковник ГРУ был «в руках американцев». Использование Попова в оперативной «игре» против американцев было исключено, поскольку он был известен как очень антисоветски настроенный человек и поэтому, скорее всего, раскрыл бы игру американцам.]

В частности, поскольку проблема дезинформации не была понята, сомнительно, что адекватно учитывается компрометация источников в результате известных случаев проникновения коммунистов в западную разведку.

Факторы успеха коммунистической разведки

Три основных фактора способствуют успеху коммунистических спецслужб против Запада. Во-первых, они действуют в гораздо больших масштабах. Потенциал разведки тоталитарных режимов всегда выше, чем у демократических, поскольку они полагаются на тайную полицию для обеспечения своей внутренней стабильности. Решимость коммунистических режимов продвигать свою систему в других странах влечет за собой расширение роли их спецслужб за рубежом. Соответственно, коммунистические режимы более серьезно относятся к работе по разведке и безопасности и выделяют на нее больше человеческих и финансовых ресурсов, чем демократические страны. В Советском Союзе сотрудники могут быть обучены по этим предметам до уровня, эквивалентного университетской степени. Их поощряют расширять свои сети информаторов в массовом масштабе как на своей территории, так и за ее пределами.

Во-вторых, коммунистические лидеры осознают важность хорошей работы службы безопасности для их выживания и конструктивный вклад, который хорошая разведка может внести в успех их международной стратегии. Поэтому коммунистические разведки и службы безопасности свободны от сложных, если не сказать невозможных ограничений, налагаемых на деятельность их коллег в демократических странах. Они занимают официально признанное и почетное место в коммунистических учреждениях. У них нет проблем с прессой или общественным мнением в своих странах. Они могут позволить себе быть более агрессивными, особенно при вербовке новых агентов.

Третий, и, возможно, самый важный фактор заключается в том, что с 1958-60 гг. объединенные ресурсы разведки и безопасности всего коммунистического блока были призваны коммунистическими правительствами играть влиятельную роль в реализации новой долгосрочной политики блока, взяв на себя активную политическую роль, что повлекло за собой предоставление западным спецслужбам тщательно отобранной «секретной» информации изнутри коммунистического мира.

Дополнительным свидетельством потери эффективности западной разведки является то, что это изменение в роли коммунистических спецслужб практически осталось без внимания на Западе, как и значение двух совещаний ведущих сотрудников КГБ в Советском Союзе в 1954 и 1959 годах. До сих пор не было никаких признаков осознания нового измерения проблемы, связанного с участием коммунистической разведки в стратегической дезинформации. Это видимо указывает на то, что какие бы секретные западные источники ни существовали, они не сообщали об этом.

Устаревшие западные методы анализа коммунистических источников

До сих пор западные аналитики обычно использовали метод содержания для анализа коммунистических источников, в основном коммунистической прессы и периодических изданий. Поскольку правила были сформулированы бывшим немецким коммунистом Боркенау, этот метод часто называют методом Боркенау. Не ставя под сомнение интеллект или честность западных аналитиков, следует усомниться в том, что они продолжали и почти исключительно полагались на его метод после того, как была принята новая долгосрочная политика блока и систематическое использование дезинформации.

Основные правила метода Боркенау можно сформулировать следующим образом:

• Не поддавайтесь фасаду коммунистической пропаганды и не отвлекайтесь на пустое словоблудие коммунистических заявлений, чтобы определить реальные проблемы и реальные конфликты в коммунистических обществах.

• Интерпретировать эти вопросы и прогнозировать возможное развитие событий в коммунистическом мире до того, как они станут достоянием общественности.

• Ищите подсказки для толкования событий в коммунистическом мире в национальной и местной коммунистической прессе в объявлениях о назначениях или увольнениях должностных лиц и в объявлениях о некрологах.

• Проведите детальное сравнение выступлений ведущих коммунистов в одной и той же стране и в разных странах в поисках существенных различий, особенно в акцентах и подходе к доктринальным проблемам.

• Проведите аналогичные подробные сравнения между коммунистическими газетами, другими изданиями и передачами в одной и той же стране и в разных странах с одной и той же целью.

• Интерпретировать текущие события в свете знаний о старых партийных противоречиях.

• Уделите особое внимание борьбе за личную власть; проследите биографию и карьеру партийных боссов и изучите группировку их последователей.

Этот метод был действенным и эффективным для периода диктатуры Сталина и для борьбы за власть, последовавшей за его смертью. Ликвидация Сталиным группы Жданова в 1948-49 годах, существование китайско-советских разногласий в сталинский период и «победа» Хрущева над большинством в Президиуме в июне 1957 года – все эти факты поддавались более или менее точному толкованию и оценке с помощью этих средств.[25 - См. статью B. Nikolayevskiy о XIX съезде КПСС, The New Leader, 6 октября 1952 года. См. также Franz Borkenau, «Sino-Soviet Relations», Department of State ERS paper, серия 3, № 86, 1 февраля 1952 г.; и «Mao Tse-tung», «The Twentieth Century», август 1952 г.] Фракционность, политические споры, политическое маневрирование, борьба за власть – все это были реальные проблемы того времени, и анализ их по линии Боркенау оправдал себя и дал ключ к пониманию реалий коммунистического мира и его политики.

В начальный послесталинский период, с 1953 по 1957 год, самый стихийный и неконтролируемый период в истории коммунизма, произошли некоторые новые события. Подлинный национализм и ревизионизм приобрели значительные масштабы. Возникли различные группы интересов (военные, партия и техническая администрация), а также группы сталинистов и умеренных, либералов и консерваторов. Эти новые факторы были приняты во внимание западными аналитиками, которые соответствующим образом изменили свою методику.

Однако стихийный период закончился с восстановлением власти коммунистических партий в блоке. Корректировки в коммунистическом мире изменили первоначальное значение и смысл различных факторов, изучаемых западными аналитиками. Поскольку последние не смогли осознать эти изменения, их метод анализа коммунистических источников оказался несостоятельным.

Принятие долгосрочной политики прочно утвердило принцип коллективного руководства, положило конец реальной борьбе за власть, обеспечило решение проблемы преемственности в руководстве и создало новую основу для отношений между различными членами коммунистического блока. Если методы оценки национализма и ревизионизма были актуальны в кризисный период с 1953 по 1956 год, когда произошла потеря советского контроля над сателлитами и возникли стихийные восстания, в частности в Польше и Венгрии, то они перестали быть актуальными после того, как лидеры коммунистических партий и правительств получили тактическую независимость и все они, включая югославов, взяли на себя обязательства по новой долгосрочной политике блока и международной коммунистической стратегии. Силы национализма и ревизионизма перестали определять коммунистическую политику где бы то ни было; коммунистическая политика определяла то, как их можно использовать. Именно потому, что это фундаментальное изменение было успешно скрыто от западных наблюдателей, последующий западный анализ советско-албанских, советско-югославских, советско-румынских, советско-чехословацких, советско-китайских и советско-польских отношений, основанный на старой, устаревшей методологии, стал опасно вводящим в заблуждение.

Восстановление партийной власти положило конец влиянию групп интересов. Это можно проиллюстрировать на примере группы военных. При Сталине военные были потенциально важной группой, поскольку подвергались преследованиям с его стороны. Они знали все о методах Сталина на личном опыте. По этой причине антипартийный шаг военных всегда был возможен. Во время борьбы за власть с 1953 по 1957 год партийный контроль над советскими военными был слабым, и военные сыграли значительную роль сначала в смещении неугодных лидеров, таких как Берия, а затем, через Жукова, в «победе» Хрущева над оппозицией. После смещения Жукова, военные попали под более надежный партийный контроль и были избавлены от угрозы преследования. Точно так же партийный контроль над военными в Китае был подтвержден с 1958 года. Военные не могут и не делают политику ни в одной из стран. «Открытие» западными аналитиками военной группы давления в Советском Союзе в 1960 году и акцент на роли бывшего министра обороны Китая Линь Бяо были ошибочными. Военные лидеры, как и так называемые технократы, все являются членами партии, находящимися под контролем партийного руководства. В своих отдельных областях они все являются активными участниками реализации долгосрочной политики.

После того, как коллективное руководство было установлено в Советском Союзе и подтверждено в китайской партии в 1959-60 годах, фракционность потеряла свое значение. Больше не могло быть реальных групп сталинистов, неосталинистов, хрущевцев или маоистов, но такие группы могли быть придуманы, если того требовали политические соображения. Фактор личности в руководстве коммунистических партий приобрел новое значение. Личный стиль и идиосинкразии лидера больше не определяли коммунистическую политику; напротив, долгосрочная политика блока стала определять действия лидеров и использовать их различия в личности и стиле в своих целях. Сталин использовал культ личности для установления своей личной диктатуры; Мао использовал его, отчасти, чтобы скрыть реальность коллективного руководства. Поскольку принятие общей долгосрочной политики также решило проблему преемственности, борьба за власть потеряла свое прежнее значение и стала частью рассчитанной и контролируемой демонстрации различий и разобщенности внутри блока. Существование подлинных групп сталинистов и либералов, сторонников жесткой линии и умеренных в Советском Союзе столь же иллюзорно, как и существование просоветских и антисоветских групп или групп консерваторов и прагматиков в китайском руководстве. Верно, что в обоих руководствах были представители старшего и младшего поколений, но попытки найти различия в идеологии или политике разных поколений не могут быть подкреплены вескими доказательствами. Оба поколения в обеих партиях были и остаются в равной степени приверженцами долгосрочной политики 1958-60 годов.

Когда в Советском Союзе шла реальная борьба за власть, имело смысл просмотреть коммунистическую прессу в поисках подсказок, намеков и существенных упущений, прочитать завуалированную критику между строк или найти расхождения в акцентах по тому или иному вопросу в разных газетах или у разных лидеров в одной партии или в разных партиях. Это имело смысл, особенно в годы до и после смерти Сталина. Однако после 1960 года продолжать анализ в этом направлении стало не только бесполезно, но и положительно опасно, поскольку стратеги блока знали все о технике Боркенау и его клише и использовали свои знания при планировании стратегической дезинформации. Они знали все указатели, на которые сторонники метода Боркенау полагались в своем понимании работы коммунистической системы; они знали, какое очарование вызывают фактические и потенциальные расколы в коммунистическом мире; они знали, когда и как бросить намек в СМИ или в частной беседе, предполагая очевидные сдвиги в балансе между явно соперничающими группами в руководстве; Они знали, где и как раскрывать тексты секретных выступлений и дискуссий, отражающих явные разногласия между партиями; и, наконец, они научились вести контролируемую публичную полемику между лидерами партий достаточно реалистично, чтобы убедить внешний мир в реальности советско-албанской и китайско-советской вражды и в то же время сохранить и укрепить единство действий внутри блока в соответствии с взаимно согласованной долгосрочной политикой и стратегией.

Неспособность Запада обнаружить дезинформацию и ее нынешню