Новая ложь взамен старой

Шелепин продолжил, что основная причина неудовлетворительной ситуации в КГБ заключалась в том, что он отошел от традиций и стиля ОГПУ, своего предшественника при Ленине. ОГПУ, хотя и неопытное, внесло больший вклад в реализацию политики, чем любой из его преемников. В качестве примеров того, что он имел в виду, он сослался на Евразийское движение, «Смену вех» и «Трест». В отличие от ОГПУ, КГБ выродился в пассивную, репрессивную организацию. Его методы были саморазрушительными, поскольку служили лишь для того, чтобы укрепить оппозицию и нанести ущерб престижу режима. КГБ не сотрудничал со службами безопасности других стран блока по политическим вопросам.

Шелепин высоко оценил идеи Миронова и сказал, что КГБ должен заниматься позитивной, творческой политической деятельностью под руководством партийного руководства. Новая, более важная роль должна быть отведена дезинформации. Советский Союз, как и другие коммунистические страны, обладал жизненно важными активами внутренней и внешней разведки, которые лежали в спящем состоянии, особенно в лице агентов КГБ среди советской интеллигенции.

Президиум решил рассмотреть новую роль КГБ на XXI съезде партии, который должен был состояться в январе- феврале 1959 года. Советская пресса в общих чертах подтвердила, что такое рассмотрение состоялось.

При Миронове Управление административных органов стало очень важным. Его функция заключалась в надзоре и координации работы ведомств, занимающихся внутренним порядком, таких как КГБ, МВД, прокуратура, Министерство юстиции и суды. Миронов был выбран для того, чтобы привить этим учреждениям стиль и методы Дзержинского, председателя ОГПУ в 1920-е годы.

Шелепин был назначен председателем КГБ в декабре 1958 года. В мае 1959 года в Москве состоялось совещание высших офицеров КГБ. На нем присутствовали Кириченко, представлявший Президиум, министры внутренних дел и обороны, члены ЦК и около двух тысяч сотрудников КГБ .

Шелепин доложил на совещании о новых политических задачах КГБ.[17 - Автор читал и изучал доклад Шелепина в Институте КГБ, будучи его студентом.] Некоторые из наиболее конкретных пунктов его доклада были следующими:

«Главными врагами» Советского Союза были Соединенные Штаты, Великобритания, Франция, ФРГ, Япония и все страны НАТО и других поддерживаемых Западом военных союзов. (Это был первый случай, когда ФРГ, Япония и малые страны были так названы в документах КГБ).

Службы безопасности и разведки всего блока должны были быть мобилизованы для влияния на международные отношения в направлениях, требуемых новой долгосрочной политикой, и, по сути, для дестабилизации «главных врагов» и ослабления союзов между ними.

Усилия агентов КГБ в советской интеллигенции должны были быть перенаправлены на иностранцев, чтобы заручиться их помощью в достижении политических целей.

Вновь созданный отдел дезинформации должен был тесно сотрудничать со всеми другими соответствующими подразделениями партийного и государственного аппарата по всей стране. С этой целью все министерства Советского Союза и все первые секретари республиканских и областных партийных организаций должны были быть ознакомлены с новыми политическими задачами КГБ, чтобы они могли оказать поддержку и помощь в случае необходимости.

Совместные политические операции должны были проводиться со службами безопасности и разведки всех коммунистических стран.

Доклад заканчивался заверением, что Президиум одобрил новые задачи КГБ, придает большое значение их выполнению и уверен, что сотрудники КГБ сделают все возможное для практической реализации директивы.

После совещания в КГБ был проведен ряд организационных изменений. Управление контрразведки было расширено. Его тремя основными задачами были: оказание влияния, передача дезинформации и вербовка агентов среди сотрудников посольств капиталистических стран и стран третьего мира в Москве, а также приезжих журналистов, бизнесменов, ученых и академиков; проведение профилактических политических операций по нейтрализации и последующему использованию внутренней политической оппозиции, особенно националистических, интеллектуальных и религиозных групп; проведение совместных политических операций со службами безопасности других коммунистических стран.

Отдел «Д»

Когда в январе 1959 года Шелепин создал новый отдел дезинформации – отдел «Д», он позаботился о том, чтобы его работа была скоординирована с другими службами дезинформации партийно-государственной машины: ЦК, Комитетом информации, отделом дезинформации в советской военной разведке и двумя новыми отделами «методов активизации» в КГБ (один обслуживал самого Шелепина, другой – управление контрразведки).

С самого начала отдел «Д» подчинялся аппарату ЦК, который определял его требования и задачи. Он отличался от других служб дезинформации тем, что для распространения дезинформации использовал собственные средства и специальные каналы, доступные только КГБ. К таким каналам относятся: секретные агенты внутри страны и за рубежом; агенты влияния за рубежом; проникновение в посольства и правительства западных стран; технические и другие секретные средства провоцирования соответствующих инцидентов или ситуаций в поддержку политики – например, инцидентов на границе, демонстраций протеста и так далее.

Отдел «Д» имел доступ к исполнительным органам власти и отделам ЦК, что позволяло ему готовить и проводить операции, требующие одобрения или поддержки партийного руководства или государственного аппарата. Наиболее тесные контакты с Центральным Комитетом поддерживали отдел административных органов Миронова, международный отдел Пономарева, отдел внешней политики и отдел активных мероприятий, а с советским правительством – Государственный комитет по науке и технике и плановые органы. Особенно тесное сотрудничество налажено между новым отделом и отделом дезинформации Службы военной разведки.

На должность начальника нового отдела было два опытных кандидата: полковник Федосеев, начальник факультета внешней разведки Института КГБ, специалист как по внутренним операциям КГБ, так и по использованию эмигрантских каналов для проникновения в американскую разведку, и полковник Агаянц, начальник факультета политической разведки Высшей разведывательной школы, специалист по Ближнему Востоку (в частности, Ирану) и Западной Европе (в частности, Франции). Шелепин выбрал Агаянца.

Новый отдел состоял на первых порах из пятидесяти- шестидесяти опытных сотрудников разведки и контрразведки. Под началом полковника Агаянца был полковник Григоренко, специалист по контрразведывательной работе внутри страны и эмиграционным операциям за рубежом. Он был советником венгерской службы безопасности с 1953 по 1955 год, а затем работал в управлении контрразведки в штабе в качестве начальника отдела, отвечавшего за наблюдение за эмигрантами и репатриантами. Этот отдел был упразднен, когда Григоренко перешел в отдел «Д».

В отделе работали эксперты по НАТО, США, Германии, Франции, Японии и другим странам; по спецслужбам США; по трудовыми США, Европы, Азии, Африки и Латинской Америки; по ракетной технике, авиации и другим специализированным темам. Был специалист по Израилю, полковник Келин, который, будучи офицером службы безопасности, двадцать лет работал против евреев в Москве. Полковник Ситников был специалистом отдела по Германии, Австрии и НАТО. Полковник Костенко (который в 1960-х годах появился в Англии под дипломатическим прикрытием) был специалистом по авиации. Действительно, по составу отдела было ясно, что он преследовал как политические, так и военные цели.

В аппарате КГБ в ГДР также был создан отдел дезинформации из примерно двадцати сотрудников под руководством Литовкина, специалиста по проникновению в западногерманскую разведку.

7 Новая роль разведки

В ЦЕЛОМ, новые задачи блоковых спецслужб, в дополнение к их традиционным функциям по сбору разведданных и обеспечению безопасности, заключались в том, чтобы, во-первых, способствовать созданию благоприятных условий для реализации долгосрочной политики путем распространения стратегической дезинформации о расколе в блоке и в международном коммунистическом движении, в соответствии с моделью слабости и эволюции; во-вторых, непосредственно способствовать реализации политики и ее стратегий путем использования агентов влияния коммунистического блока и Запада; и в-третьих, способствовать изменению военного баланса сил в пользу коммунистов путем содействия ускорению военного и экономического развития блока через сбор научно-технической разведки на Западе и подрыву западных военных программ.

Если брать в первую очередь последнюю из этих задач, то в 1959 году советские чиновники считали, что коммунистический блок отстает от Соединенных Штатов на десять-пятнадцать лет, например, в области военной электроники. Используя разведывательный потенциал блока, можно было надеяться сократить это отставание в течение пяти лет.[18 - Материал, основанный на секретной лекции, прочитанной сотрудникам КГБ заместителем министра обороны СССР, отвечавшим за научно – технические исследования и разработки.] И наоборот, используя дезинформационный потенциал служб безопасности и разведки блока, можно было, по словам Шелепина, запутать и дезориентировать западные военные программы и направить их в бесполезные, расточительные и экстравагантные сферы расходов. С этой целью отдел «Д» вместе с Центральным комитетом участвовал в подготовке советских ученых к работе на различных международных конференциях, где они имели контакты с иностранными учеными.

Некоторые другие операции отдела «Д» были известны автору в общих чертах на их ранних стадиях.

Планировалась операция по оказанию влияния на правительство Франции, чтобы оно вышло из НАТО. Советские эксперты уже в 1959-60 годах были убеждены, что для этого можно использовать «противоречия» между США и Францией.[19 - Информация, предоставленная французским властям в 1962-63 гг.]

Готовился долгосрочный план по дискредитации антикоммунистических американских рабочих лидеров и оказанию влияния на них с целью изменить их отношение к контактам с коммунистическими профсоюзами.

Также существовал план под названием «Действия против американских учреждений», в частности ЦРУ и ФБР, подробности которого автору не известны.

Операция, проведенная вскоре после создания отдела «Д», была направлена на то, чтобы помочь изолировать ФРГ от НАТО и западного сообщества. Эксперты по еврейским делам в отделе «Д» подготовили для своих агентов многочисленные письма для отправки родственникам в Израиль и другие страны, которые должны были вызвать враждебное отношение к ФРГ и создать неверное впечатление о политических событиях в Советском Союзе.

Наибольшее долгосрочное значение имел приказ Шелепина, отданный Агаянцу в конце 1959 года, о сотрудничестве с Отделом активных мероприятий ЦК и с албанскими и югославскими представителями в дезинформационной операции, связанной с новой долгосрочной политикой и касающейся советско-югославско-албанских отношений.

Ряд других отражений принятия новой политики и возрождения дезинформации попали в поле зрения автора в ходе его работы в советской разведке.

В начале 1959 года секретное письмо партии предостерегало членов партии от разглашения государственных и партийных секретов.

Подлинные, потенциальные западные источники информации о новой политике были подавлены. Например, КГБ арестовал ценного американского агента в Советском Союзе, подполковника ГРУ Попова.

Другие потенциальные возможности для Запада получить информацию о политике были закрыты: например, была издана специальная инструкция для сотрудников КГБ усилить вербовку, компрометацию и дискредитацию западных ученых и экспертов по коммунистическим вопросам, посещающих коммунистические страны.

Сотрудникам КГБ было дано указание сообщать подробности в дезинформационный отдел все имеющиеся у них источники и каналы разведки, чтобы при необходимости использовать их в целях дезинформации.

Были спланированы и созданы новые каналы для подачи дезинформации на Запад. В этом контексте заслуживают упоминания три момента. Отдел «Д» проявил большой интерес к использованию двух специальных французских источников, принадлежащих советской контрразведке: они попросили перевести контролирующего сотрудника Окулова в отдел «Д». Существуют серьезные, нерешенные свидетельства того, что полковник Пеньковский был подброшен КГБ на западную разведку. В американской прессе появилась информация о том, что важный источник ФБР по советским делам, известный как «Федора», находился под советским контролем во время сотрудничества с ФБР в 1960-х годах.[20 - См. статью Henry Hurt в октябрьском номере «Reader's Digest» за 1981 год, которую независимо поддержал George Lardner, Jr в своей статье в «Washington Post» от 3 сентября 1981 года. По словам Хёрта, ФБР повторно рассмотрело дело Федоры, касающееся сотрудника КГБ которого ФБР считало своим надежным агентом с 1962 года и чья информация передавалась в Белый дом. ФБР пришло к выводу, что Федора находился под контролем Москвы в годы его сотрудничества с ФБР.Если это верно, то это подтверждает, что Советы активно создавали новые каналы для дезинформации в начале 1960-х годов, и правительство США обязано перед общественностью выпустить официальный документ о деятельности этого советского завода и дезинформации, которую он предоставлял. Такая публикация стала бы революционным вкладом в просвещение западных ученых и журналистов по коммунистическим вопросам, а также широкой общественности по малоизвестной теме коммунистической стратегической дезинформации. Она должна пролить свет на конкретные темы советской дезинформации, особенно на внутриблоковые отношения, и проиллюстрировать, как такая дезинформация формировала или влияла на отношение и решения США в тот период.]

Отдел Второго главного управления КГБ, возглавляемый полковником Норманом Бородиным и отвечавший за вербовку и работу с агентами среди иностранных корреспондентов в Советском Союзе, был расформирован, чтобы избежать создания центрального пула агентов, занимающих подозрительно схожую линию. Агенты были переданы в соответствующие географические отделы КГБ для обеспечения того, чтобы их дезинформационная деятельность была тесно связана с конкретной ситуацией в каждой стране или районе.

Два бывших резидента гитлеровской службы безопасности со своими агентурными сетями в Украине, которые находились под контролем КГБ, были подготовлены для насаждения на западногерманскую разведку.

В 1959 году начальник советской контрразведки генерал Грибанов дал указание своим сотрудникам подготовить операции по воздействию на послов западных стран в Москве в соответствии с требованиями новой политики. Западные разведки и службы безопасности – в частности, французская – имели повод расследовать деятельность Грибанова против своих послов. Грибанов также поручил членам своего штаба, выдавая себя за высокопоставленных чиновников различных советских правительственных ведомств, установить личные контакты с послами в Москве всех развивающихся стран и оказывать на них политическое влияние.

В 1960 году КГБ в Москве издал секретную директиву для представителей иностранных разведывательных служб и служб внутренней безопасности относительно влияния иностранных гостей в Советском Союзе, особенно на политиков и ученых; были предприняты усилия по использованию, вербовке и дискредитации антикоммунистических политиков, журналистов, ученых, и аналитиков коммунистических дел во время их визитов в коммунистические страны. Например, была предпринята попытка дискредитировать видного американского ученого, профессора Баргхорна, путем преследования его в Москве в 1963 году. Почти каждая западная служба безопасности накопила доказательства по этому вопросу.

Особая форма контроля над советской прессой была установлена аппаратом ЦК для того, чтобы пресса могла использоваться ЦК и КГБ в целях дезинформации. Например, КГБ снабжал Аджубея, главного редактора «Известий», «спорными» материалами о внутреннем положении в Советском Союзе.

Были задействованы ресурсы КГБ национальных республик; например, только в 1957-58 годах КГБ Украины представил на утверждение Москвы 180 оперативных предложений по вербовке или внедрению агентов к иностранцам внутри или за пределами Советского Союза.

Были предприняты прямые попытки оказать политическое влияние за рубежом. Резидентам КГБ в Финляндии, Италии и Франции были даны указания усилить и использовать в своих целях проникновение в руководство социалистических и других политических партий с целью добиться изменений в руководстве и политике этих партий в соответствии с требованиями политики блока.[21 - Материал, основанный на секретных инструкциях, данных в 1959-1961 годах руководителем советской разведки резидентам разведки в этих странах.]

В Финляндии в 1961 году резидент КГБ Женихов разрабатывал план по устранению с политической сцены ведущих антикоммунистических лидеров финской социал- демократической партии, таких как Таннер и Лескинен, и замене их советскими агентами.[22 - Рассказано автору самим Жениховым.]

В руководство социал-демократической партии Швеции был внедрен агент КГБ.

Убийства не исключались в отношении антикоммунистов, которые представляли собой препятствие для успешной реализации политики блока. Например, в 1959 году КГБ тайно убил в ФРГ лидера украинских националистов Степана Бандеру. Об этом стало известно благодаря разоблачениям бывшего советского агента Сташинского, который убил Бандеру по приказу Шелепина.

Список можно было бы расширить. Но уже сказано достаточно, чтобы показать, что весь советский разведывательный потенциал был использован для проведения операций в поддержку первого этапа новой долгосрочной политики блока; то же самое можно сказать и о разведывательном потенциале других стран коммунистического блока.

Поскольку даже профессиональные аналитики на Западе не всегда четко представляют себе, во что может вылиться разведывательный потенциал коммунистического блока в действии с точки зрения осуществления благоприятного для блока влияния, желательно на данном этапе привести хотя бы несколько теоретических примеров.

Предположим, например, что конкретная некоммунистическая страна становится объектом разведывательного потенциала блока. Это означало бы, что все сотрудники разведки и контрразведки всех коммунистических стран проанализируют все свои разведывательные активы и сделают предложения о том, что можно сделать для оказания политического влияния на правительство страны, ее политику и дипломатию, политические партии, отдельных лидеров, прессу и так далее. Это означало бы, что весь персонал разведки стран блока, находящийся под дипломатическим или другим официальным прикрытием в соответствующей стране, который может насчитывать несколько сотен высококвалифицированных профессионалов плюс несколько сотен секретных агентов из числа граждан страны, будет направлен на работу различными способами для достижения одной цели в соответствии с одним планом. Агенты должны были не только получать информацию, но и предпринимать определенные действия или оказывать влияние там и тогда, где и когда этого требовал план. Их совокупная способность влиять на правительство, прессу и общественное мнение вполне может быть значительной.

То же самое можно было бы сказать, если бы объектом исследования была группа некоммунистических стран; или конкретная проблема, например, оборонная программа некоммунистической страны; или особое отношение Запада к коммунистическому блоку или одному из его членов; или мировое общественное мнение о конкретной политике; или такие вопросы, как война во Вьетнаме, предполагаемый западногерманский реваншизм или ситуация на Ближнем Востоке.