Колымские повести (трилогия)

Нюкжин начал настраиваться  на волну базы,  но время еще не пришло  и Прохоров молчал. А мир жил своей жизнью. Монотонный голос диктовал сводку погоды: цифры… цифры… цифры…  С Колымы доносилась  перебранка речников.  Паводок повредил береговую обстановку и кто-то кому-то настойчиво вдалбливал,  что повреждения необходимо исправить и побыстрее.  А тот, кому "вдалбливали", тупо повторял: "А как я могу?"  Виталий вылез из спального мешка  и присел рядом.  Интересно,  все-таки живые голоса "оттуда"!

– Внимание!  Внимание!  – перекрыл всех голос Прохорова.  – Здесь РСГТ. Вызываю РЗПС! Вызываю РЗПС! Как слышите, Иван Васильевич? Прием!

Прохоров беспокоился, как никак отряд без штатного радиста.

Нюкжин ответил, что слышит хорошо,  сообщил свое местонахождение и что работу начали. Спросил, что есть для него?

– Вам ничего!

Обычное дело.  Если подразделение работало нормально,  начальство к нему ничего не имело.

Нюкжин попросил разрешения не выходить на связь дня три-четыре: они в дороге,  каждую остановку развертывать рацию – потеря времени.  Да и не везде ее развернешь.  Прохоров разрешил.  Они попрощались.  В эфире стало тихо.  В экспедиции кроме них никто еще не работал.

Нюкжин вернулся к буровой. Моторчик гудел, колонковая труба медленно, но верно погружалась в грунт. Донилин словно колдовал над ней.  Он двигался быстро, проворно,  ни одного лишнего движения.  Его чуть выпуклые  зеленоватые глаза, как две фары зорко высвечивали и вращение штанги, и подачу воды.

Муфта достигла устья скважины и Степан крикнул:

– Выключай!

Кеша остановил мотор.  Степан сноровисто нарастил  новую штангу  и вновь подал команду:

– Включай!

Кеша в этот момент смотрел на Нюкжина – как ему их работа? И промедлил.

– Давай! Давай! – нетерпеливо прикрикнул Степан. – Не в Академии наук!

Кеша включил мотор и спросил:

– А в Академии ты что, на печи лежал?

– Лежал на печи и ел калачи, – весело ответил Степан. – А вот чем нас здесь накормят?

И Нюкжин понял, Донилин поднял его не только из-за выбора места для бурения. Проблема заключалась в "котле"!  Вчера все торопились. Первый костер! Первый ужин! Первый ночлег! Каждый стремился сделать хоть что-нибудь. А сегодня обычный трудовой день. Донилин и Кочемасов начали бурение, им не до кухни. Он занят на связи. Донилин вероятно предполагал, что начальник распорядится в отношении Мерипова. Но тот отошел к вездеходу.

"Готовить завтрак придется мне, – подумал Нюкжин. – И надо поторапливаться, потому что как закончится бурение, предстоит отбор керна".

Он уже собрался разжечь костер, но обнаружил, что дров нет. Их сожгли утром, когда Кеша со Степаном поднялись спозаранок готовить буровую.

– Виталий, – позвал он Мерипова. – Помогите распилить бревно.

Мерипов внимательно посмотрел на начальника,  вникая, действительно ли без него не обойтись или это предлог принудить его к работе? Распилить бревно можно было только вдвоем и он взялся за пилу. Но когда отвалилась третья чурка, он сказал:

– В Прибайкалье я на трелевке леса работал. Обед нам привозили.  Нюкжин взял топор.

– Вас там сколько было?

– Сотни полторы.

– Вот! А нас четверо.

– Я не к тому… Но ведь я не обязан. Я – вездеходчик!

– А кто обязан? У нас вездеходчики, бурильщики, начальники. А повара нет.

– Вижу, – сказал Виталий. – Давайте топор, я поколю…

Нюкжин разложил костер,  поставил на огонь казан с водой, засыпал туда гречневой крупы, демонстрируя приличные навыки кашевара. Потом вскрыл две банки мясной тушенки и, в заключение, повесил над костром чайник.

Виталий принес еще две охапки дров, сбросил их у огня.

– А все-таки, – сказал он, – я откажусь, другой откажется. Тогда как?  Нюкжин засмеялся. Он в это время мыл грязную посуду.

– Пришлось бы готовить мне, вот как сейчас.

– А если бы и Вы не захотели?

– Я подчиняю свои желания интересам работы.

– Значит, так бы и готовили весь сезон?

– Нет, так тоже неправильно.

– А как же правильно?!

– Выдал бы каждому продукты и готовьте себе сами.

– Здорово! – сказал Виталий. – Я бы не додумался.

– Естественно! – согласился Нюкжин. – Подумать такое, значит поставить крест на работе.

Вдвоем они приготовили завтрак, быстро и не хуже вчерашнего ужина.

Затем они оба подошли к буровому станку. Нюкжину дали  его на четыре недели исключительно потому, что на Колымской низменности он мог начать работу раньше, чем другие партии в горах.

Опускали последнюю трубу. Кеша выполнял указания молча, видимо понимая, что они  действительно  не в академии.  Кеша было  взглянул  на начальника,  но Донилин тут же сердито рыкнул:

– Не зыркай! Упустим!

Донилин закреплял штангу, Кеша придерживал ручку лебедки.

– Давай! – крикнул Долинин. – Быстрей!

– Глуши мотор, – сказал Виталий. – Завтрак готов!

– Сперва отбурим, – невозмутимо отозвался Донилин.

– Так стынет же…