На линии огня

– Если разрешите, товарищ подполковник, я лучше на местности покажу и прокомментирую. Там сразу станет вам ясно…

– Считаешь, иначе командир не поймет? – усмехнулся Бардин. Настроение у него заметно поднялось. Обстановка, а главное, сознание того, что находишься на передке и от тебя многое зависит, всегда давало ощущение собственной значимости, нужности.

– Ни в коем случае так не считаю, товарищ подполковник! – горячо воскликнул Хмель, и на его тщательно выбритых щеках заалел румянец. – Но вы сами учили: увидеть всегда надежней.

– Коли так, пошли, – согласился польщенный Бардин. – А спутницу нашу дежурный пусть на заставу проводит. Ей с документами работать.

Остров Безымянный (под таким именем он был обозначен на схемах и рабочих картах) выглядел отлогим, почти безлесым. Лишь редкие группы деревьев стояли неподалеку от уреза воды. За ними тянулись полосы кустарника, карабкающегося по склонам холма. У его подножия, ближе к реке, как раз и стоял православный монастырь. Каменные постройки его чернели проемами выбитых окон, провалами крыш и кирпичными трубами. Лишь на одной из трех колоколен уцелел крест, две другие были обезглавлены. Окружающая монастырь каменная ограда, выщербленная и местами обваленная возле въездных с полукруглой аркой ворот, зияла широченным проломом.

Бардин, неоднократно бывая на Кирсановке, частенько пристально рассматривал в бинокль и остров, служивший яблоком раздора, и чужой берег. Ему по штату было положено изучать обозримую территорию сопредельного государства. Разглядывал он и монастырь, но никогда не акцентировал внимания на картине запустения. Когда-то здесь, в добротных стенах, кипела жизнь. Сверкали золотые купола, и далеко по обе стороны Амура разносился серебряный колокольный звон, зовущий к молитве.

Сам Михаил в Бога не верил, но всегда уважительно относился к религиозным убеждениям других. Сейчас, когда церковь в России начала возрождаться, среди новобранцев попадались верующие. Из этих ребят, честных, непьющих, выходили неплохие солдаты.

На южном берегу мыса рос густой, довольно высокий ивняк. Бардин приказал в нем укрыться. Незачем демонстрировать китайцам интерес к оспариваемой территории вообще и к заброшенному монастырю в частности.

– Надеюсь, старший лейтенант, теперь вам будет удобно докладывать? – спросил Бардин, но Хмель не принял шутливого тона.

– Так точно, товарищ подполковник! Разрешите начать?.. Третьего дня наряд доложил мне, что в районе монастырских развалин замечено движение. Приезжала машина. Люди в количестве пяти человек осматривали постройки, поднимались на стены, что-то копали.

– Вполне могли быть археологи, – заметил Бардин. – Монастырь, говорят, построен еще в восемнадцатом веке.

– Нет, товарищ подполковник, – отрезал Хмель, – археологи не ходят в камуфлированных комбинезонах и не ездят на армейских джипах.

– Полагаете, это были военные?

– Не обязательно армейцы, – неуверенно отозвался начальник заставы. – Мои солдаты знаков различия в бинокль не заметили, но в походке людей, как отметил старший наряда, чувствовалась выправка.

– Наблюдательный у вас народ, – уважительно заметил Михаил.

– На том стоим, – согласился Хмель. Он был доволен похвалой.

– Это все? – поинтересовался Бардин.

– Никак нет, товарищ подполковник. Днем вчера было тихо. Я нарядам дал задание последить за районом монастыря. Сам наблюдал за ним четыре часа – ни малейшего движения! Зато ночью услышал отчетливый шум двигателей. Прибежал на берег – гудят два мотора, а никакой подсветки.

– В полной темноте? – переспросил Бардин. – На прибрежном «автобане» очень легко машину разбить. Да и протока между китайским берегом широка.

– Я тоже поначалу поразился, – продолжал начальник заставы, – но потом через прибор ночного видения разглядел: грузовички маленькие, скоростенка у них приличная, и фары имеются, только затемнены. Тогда и подумал, кому и зачем понадобилось туману напускать? Китайским пограничникам играть в прятки ни к чему.

– Правильно мыслишь, старший лейтенант. Продолжай, – приказал Бардин.

– На рассвете я занялся наблюдением лично. Вдруг замечаю в монастырской трапезной, вон там – за колокольней с крестом – появился стол. Самый настоящий обеденный стол. Раньше точно не было, и вдруг – стоит…

Бардин вскинул бинокль, отыскал указанное офицером здание и, присмотревшись, действительно увидел через оконное стекло угол стола.

– Ну, ты и глазастый, старший лейтенант! – воскликнул он. – Вывод из этого странного обстоятельства сделал?

– Так точно. В трапезной несомненно оборудуют место для еды. Крыша на этой части дома в порядке. Печь, похоже, сохранилась – труба торчит целехонькая…

Позади затрещали кусты. Кто-то шел напролом, не заботясь о маскировке. Бардин недовольно оглянулся и увидел знакомое лицо с еще более знакомыми рыжими усами. Командир «Стремительного» собственной персоной, в рубашке кремового цвета, при черных погонах с новыми звездочками на них, шагнул навстречу Бардину.

– Приветствую капитана второго ранга! – обрадовался Михаил, обнимая моряка. – Ты почему скрывал такое событие? Зажать обмыв намерен?

– Ни в коем случае, – ответил Исаков. – Только вчера вечером радиограмму о присвоении звания получил. Так что магарыч за мной.

– Вот что, друзья, – прервал разговор Бардин. – Давайте-ка с берега сматываться, а то китайцы решат, что у нас неприятности, раз большие звезды нагрянули.

– И то верно, – поддержал Исаков. – Эй, хозяин, – повернулся он к начальнику заставы, – веди-ка нас к себе. Там рыбка уже готова. Я коку твоему утренний улов отдал и велел зажарить.

– Ты-то как здесь очутился, Сергей Михайлович? – поинтересовался Бардин, когда они двинулись к заставе.

– Меня сразу, как только ты выехал из штаба, оповестили: начальник отряда, мол, на Кирсановку подался. Разведка, как видишь, зря хлеб не ест.

– Может, у твоей разведки еще какая-нибудь информация имеется?

– Ничего нового для тебя, – сказал моряк. – Даже стола не высмотрели, раззявы. Вернусь, кунки всем надеру, чтоб смотрели в оба!

Дежурный по заставе сержант выскочил на крыльцо и звонко скомандовал: «Смирно!» Кинул руку к головному убору, печатая шаг, подошел к Бардину и четко отрапортовал.

– Проходите, гости дорогие, – радушно пригласил Хмель, позволив себе чуть-чуть расслабиться. – Обед готов?

– Так точно, товарищ старший лейтенант, – отчеканил дежурный и замялся. – Только… товарищу подполковнику звонили из штаба: в отряде генерал-лейтенант Касымджан находится. Ждет его.

– Почему же оперативный дежурный утром из Хабаровска не позвонил? – расстроился Бардин. – Наверняка было известно, куда собирается начальник войск округа.

– Потому что, не в пример моей, твоя разведка, Михаил Иванович, работает плохо, – шутливо отозвался моряк. – Начальство положено встречать и сопровождать. Ну, вперед! Желаю удачи!

– Так вам тоже велено прибыть, товарищ капитан второго ранга, – повернулся дежурный к моряку.

– Выходит, плакала наша рыбка? – засмеялся Исаков и заговорщически подмигнул Бардину. – Как думаешь, переживем? Пусть солдаты съедят за наше здоровье… А мы, может, вечерком у тебя и звездочку обмоем.

Всю дорогу до Соколовки Исаков, усевшись рядом с Аленой, развлекал ее байками. Анекдотов он знал множество, рассказывал их со смаком. Алена без остановки хохотала, Бардин слушал вполуха. Сверлила мысль: зачем пожаловал командующий? Просто так генерал Касымджан по отрядам не шастает. Человек он деловой, основательный, не терпит суеты… В свое время президент Казахстана не случайно обратился именно к нему с просьбой создать в суверенной республике свои пограничные войска. Касымджан блестяще решил эту задачу.

Начальник войск округа любил работать по плану, чтобы попусту не дергать людей. И начальников отрядов учил не мотаться зря по заставам, отвлекая подчиненных от службы и подчищая их грехи. Если бы в Соколовку намечался плановый выезд группы офицеров штаба во главе с командующим, отряд известили бы заранее. А раз не предупредили, значит, выезд срочный? Но в отряде ничего экстраординарного не произошло…

Касымджана они нашли в парке боевых машин. Тот сидел в бэтээре на месте механика-водителя. Над броней возвышалась голова в черном танкошлеме, делавшем и без того сухощавое лицо генерала еще более строгим. Впалые щеки, тонкие губы и острый, слегка выдающийся вперед подбородок придавали ему аскетический вид. Рядом с броником стоял навытяжку Постовский.

– Горючее залили? – спросил генерал.

– Два литра, как вы приказывали, товарищ генерал-лейтенант, – отчеканил начальник штаба.

– Хорошо. Посмотрим, в каком состоянии находится техника на боевом хранении, – усмехнулся Касымджан и нажал на стартер.

Мотор несколько раз чихнул, заворчал и завелся. Генерал удовлетворенно хмыкнул, дал газ посильнее и, прогрев двигатель, заглушил его.

– Кажется, порядок, – сказал, вылезая из люка. – А вот и господа командиры пожаловали!

Спрыгнув на землю, генерал жестом остановил доклад Бардина, стащил с головы танкошлем, пригладил пятерней обильно посеребренные жесткие волосы и надел протянутую адъютантом фуражку. Потом пожал руки офицерам и насмешливо спросил: