Год Майских Жуков

– Ну, почему чуток, почему всегда чуток! Почему не дать народу самую натуральную паюсную, 40-процентной жирности икру. Почему надо обделять беременных тёток и пацанов из семей с низким достатком?

Нет, только чёрную – и в неорганических количествах.

– В неограниченных, болван, – сквозь зубы поправил генерал генерала.

Маршал поднял жезл, успокаивая генеральский гонор, пошевелил кончиком носа и шумно прочистил форсунки во второй раз.

"Простудился, зараза", – сказал он без эмоций и сурово глянул на генералов. Генералы стали во фрунт и замерли, ожидая маршальского решения.

– Дадим по полной программе. Иди знай, когда другой случай представится. Да, ещё нужна чайная заварка, она имеет дубильные свойства, но заварка у меня есть. Так что, господа генералы, будем делать чёрную.

– Чёрную, так чёрную, – поиграв для блезира скулами, – нехотя согласился генерал Лис.

– Чёрная – она и в Африке чёрная, – показывая в широкой улыбке неполный набор передних зубов, изрёк генерал Рогатько.

– Вопросы есть? – спросил маршал.

– Нерешённые вопросы есть всегда, – для подстраховки внёс свою лепту сомнения генерал Лис.

– У меня вопрос, – выдвинулся на передний фланг генерал Рогатько. – Портвейна приносить одну бутылку или две?

15. Тает во рту

В назначенный день к четырём вся компания была в сборе. Женька объяснил, что процесс изготовления икры с подготовительной фазой займет часа два. После чего можно будет откупорить бутылку и принять на грудь, закусив это дело чёрной икрой собственного изготовления.

– Запоминайте технологический процесс. Действие первое: промываем внутреннюю поверхность лампы от люминофора, чтобы примеси не нарушили чистоту эксперимента. Это делаешь ты, Марчелло, у тебя холёные руки интеллигента и отвращение к микробам. У Рогатько работа будет посложнее…

Женька замолчал и, буравя Рогатько взглядом, спросил: – Справишься, Катализатор?

Рогатько кивнул, сглатывая слюну и потея.

– Значит, берёшь бутылку подсолнечного масла, ставишь на темечко и удерживаешь равновесие в течение десяти секунд…

Марик прыснул, не скрывая злорадства.

– Братан, у меня и так от волнения срачка может начаться, – захныкал Рогатько.

– Ладно, это была преамбула. Запомни слово "преамбула", завтра повторишь. А ты, Кондуктор, поставь в морозилку полкружки масла. Прям щас.

Марик бросился наливать в кружку масло.

– Ты, Катализатор, налей в алюминиевую кастрюльку тоже примерно полкружки и поставь на маленький огонь. Марчелло, помогаешь мне закрепить лампу. Лепим её вертикально к табуретке липучкой, но без нажима. Потом будем заливать в неё масло, как в автомобильный движок.

– Вот оно что! – сказал Марик, делая вид, будто понял тайну технологического процесса…

– Рогатько, хорошо перемешай сливки с желатином, а я возьму шприц и огурец.

Женька, похоже, с большим удовольствием издевался над Уже-не-мальчиком, у которого тряслись руки и выступил пот на лбу.

– Не дрейфь, Катализатор, – усмехнулся Женька. – Я всё держу под контролем.

Он произвёл какие-то манипуляции, зачем-то заглянул под стол и достал с буфетной полки внушительных размеров шприц.

– Такими шприцами коням делают прививки. Отец у знакомого ветеринара попросил. Марчелло, хочешь быть подопытным конём?

– Только если Рогатько будет подопытным кроликом, – нашёлся Марик. Все дружно заржали. У Рогатько смех получился каким-то истерическим.

– Значит, технология такая: как только масло немного подогреется, сливаешь половину в эту посудинку и опять ставишь на огонь, чтобы масло прогрелось до температуры примерно ста градусов.

– Ага, чтоб закипело, – догадливо произнёс Рогатько.

– Это вода кипит при ста градусах, мальчик. Чтоб масло закипело, надо температуру поднять ещё градусов на сто с лишком. Но нам такое горячее не надо. Я термометром буду проверять и скажу, когда готово.

– Идём дальше… – Женька замолчал и задумался. Нос его, как домашний зверёк, независимо от мыслительного процесса хозяина делал свою самоочистку – шевелился, расширял ноздри, морщился и продувал каналы, забитые хронической соплёй. Друзья по несчастью томились и на всякий случай тоже шмыгали носами. Наконец, Женька перешёл к делу:

– Сначала заливаем в трубку охлаждённое масло, потом сверху тёплое и за ним горячее. Получается типа три слоя с разной температурой. Я тут же впрыскиваю смесь сливок с желатином в первый слой. Там смесь распыляется, образуя шарики, которые в горячем масле как бы запекаются, а потом, медленно остывая, опускаются на дно в область низких температур. Сразу после этого сливаем всё масло в раковину. Ты, Катализатор, будешь дуршлаг держать, а у тебя, Кондуктор, задача посложнее… первым делом компостируешь билеты…

На этот раз загоготал Рогатько, и минуты две не мог остановиться, сгибаясь пополам и держась за живот.

Женька терпеливо ждал. Марик смотрел на Рогатько, как солдат, он же генерал, на вошь. Наконец, Катализатор отсмеялся.

Женька продолжил:

– Теперь начинается самое главное. Марчелло, аккуратно снимаешь липучку и начинаешь медленно выливать масло из трубки в дуршлаг.

Когда икринки высыпятся, их сразу надо заваркой окатить, а потом хлорным железом обработать. Это моя забота. Понятно?

Рогатько с обожанием смотрел на Женьку. Из всего сказанного он мало чего понял, но Женькина решительность и спокойствие подействовали на него положительно. Он сосредоточился, при этом его лицо приняло блаженное выражение, потому что сосредоточенно он умел только онанировать.

Процесс пошёл плавно и споро. Женька отдавал отдельные отрывистые команды, Марик и Рогатько старались, не мешая друг другу на маленьком пространстве кухни, выполнять указания, и неожиданно дуршлаг заполнила горка белоснежных шариков, напоминающих по размеру пшёнку.

– Мать моя женщина! – ахнул Рогатько. Марик начал поливать девственную икру чифирной заваркой, а Женька, сверяясь по каким-то своим внутренним часам, подождал примерно полминуты, после чего стал опрыскивать зёрна хлористым железом. Зёрна сразу стали темнеть, приобретая сначала тёмно-красный, затем бурый и, в конце концов, чёрный оттенок.

– Кажется, получилось, – волнительно произнес Марик.

Женька при общем молчании подцепил ногтем пару икринок и попробовал на зуб.

– Соль, – коротко бросил он. Марик сразу дал солонку, и Женька, слегка перемешивая икринки ложкой, насыпал соль.

– Проба номер два, – объявил Женька и снова, подцепив несколько икринок ногтем, сделал пробу.

Марик и Рогатько, затаив дыхание, смотрели ему в рот.

– Ну, в общих чертах… – сказал Женька, после чего начал шмыгать носом и издавать резкие гортанные звуки, выбрасывая из горла мокроту, которую с отвращением на лице выхаркал в мусорное ведро.

– Ну, не тяни резину, – заныл Рогатько.

– Если б не так воняло подсолнечным маслом, был бы настоящий шедевр. Марчелло, нарезай хлеб, начинаем пир горой.