Год Майских Жуков

– В таком случае, мои вам извинения. Это во мне ретивое взыграло. Просто появление на сцене дворника иногда приводит к осложнениям… Но я думаю, что посмотреть альбом и заодно немножко поговорить о жизни, в целом, – неплохая затея. Приходите с мамой, я постараюсь вести себя прилично.

– Ну что вы, Миха, – Марик рассмеялся. – Если бы мама услышала хоть одну из ваших историй, она бы стала каждый день приходить. Вы так здорово рассказываете. Но мне пришлось сказать, – тут его голос зазвучал невнятно, – что вы хотите какие-то марки мне продать, вернее, я хочу купить…

– Ага, – неопределенно обозначил свою позицию Миха, наливая в чашку заварку из термоса.

– Мне пришлось наш секрет раскрыть, потому что…

– Какой секрет?

– Я сказал, что вы путешественник, бывали в разных странах…

– Да вы не волнуйтесь. Секреты для того и существуют, чтоб держать их на замке, а потом вдруг взять и проболтаться. А без этого и актёры, и зрители помрут со скуки. Так что не переживайте. Без скандальчика – ну, какая это жизнь! Я шучу, мой друг. Конечно, в любое удобное для вас время, только скажите заранее, и приходите с мамой. Как, кстати, её зовут?

– Маму зовут Фаиной, бабушка её называет Фаей, папа Фаней, а маме нравится только французский вариант Фанни, но её так никто не называет. Мне бабушка однажды сказала, что мама своё имя не любит за прециозность.

– Претенциозность, вы хотели сказать.

– Ну да… Только вы не подайте виду, что я вам такое говорил.

– Боже упаси. Да как вы могли подумать! Я ведь человек деликатный. Я вам так скажу: этикет – исключительно важная часть человеческого общения. Многие недооценивают. Значение таких элементов, как лёгкий поклон, первые слова при знакомстве, умение проявить сдержанность и почтение, умолчание в разговоре и незаметное ретирование при прощании… Есть некоторые детали, которые мы часто забываем, а они могут оказаться решающими. Вот, к примеру, заплаканная женщина заходит в комнату, а вам надо сделать вид, что вы её слез или кругов под глазами не видите. Вот что бы вы сделали?

Марик пожал плечами и неуверенно высказал мысль:

– Подал бы ей чистый носовой платок…

– Ну, брат, ты бы ещё ей зеркало подал! Ох, простите, Марк, дорогой, я опять тыкать начал. Вот вам чистый пример нарушения этикета, но причина оправдательная. Человек у меня вызывает столько доверия, что сбиваюсь на амикошонство, хотя этого пока делать нельзя.

– Можно, Миха.

– Нет-нет, ещё не время. Так вот, женщину с заплаканными глазами надо тут же усадить в кресло, которое стоит у окна, но развернуть его спинкой к окну. Тогда контраст и тень скроют женские слёзы. Вы только не подумайте, что я вам читаю мораль. Я учу и сам учусь… Кстати, как вашу маму зовут по отчеству?

– Григорьевна.

– Ну, конечно! Как я мог забыть. Я же вашего дедушку, Григория Моисеича, знал, и даже имел удовольствие выпить с ним рюмку и поговорить о жизни здесь же, за этим столом. Было это месяца за полтора до его преждевременного ухода.

Исходя из всех предпосылок, которыми вы меня снабдили, я поведу себя в высшей степени аккуратно, никаких нарушений политеса не будет. И даже обращаясь к вашей маме, я постараюсь втихую проглатывать одну-две гласных в её имени, нажимая на произношение отчества, и тогда имя как бы спрячется в тени. Вот послушайте:

"Проходите, пожалуйста, ФаинГригорьевна". А то можно и по-французски: "Силь ву пле, мадам Фанни", или на нашем родном украинском наречии: "Проходьте, будь ласка, панi Фаiна". Согласитесь, что "панi Фаiна " звучит просто вызывающе элегантно. Фанни – всё-таки немножко кукольное имя, вы не находите? Фаина, на мой взгляд, и фонетически вполне благозвучно. Я бы даже сказал – орнаментально. У меня где-то завалялся один словарик, который даёт этимологию имён. Сегодня же взгляну. Мне интересно узнать происхождение слова.

– Так я могу прийти с мамой? – обрадовался Марик.

– Что за вопрос! Просто моя убогая обстановка… скажу вам честно, мне стыдно приглашать сюда даже людей моего круга, которые меня знают давно. Когда-то я жил интересной, насыщенной событиями жизнью, и вот к старости остался у разбитого корыта. И нет никаких надежд. В мои шестьдесят с хвостиком…

– Миха, моя мама очень хорошая. Она добрая, и она всё понимает.

– А когда бы вы хотели зайти?

– Сразу после праздников, в пятницу или в субботу, а сегодня я иду с мамой в филателистический кляссеры покупать. Хотите, один для вас возьму?

– Нет, благодарствую. Новые марки я вряд ли буду приобретать, а для старых перемена места жительства – это морока. Сами понимаете – сборы, переезд – и ещё неизвестно, кто в соседи попадёт.

Марик улыбнулся.

– Всё-таки накануне дайте знать, – предупредил Миха. – Я хочу вас угостить особым грузинским чаем, который я должен заварить за пару часов до чаепития. Договорились?

20. Сирень-царевна

Начало первомайских гуляний по своему духу напоминает карнавальные шествия. По центральной улице идут колонны притворщиков и шутов, а с трибуны им вяло машут пухлыми ручками номенклатурные манекены в габардиновых плащах, на пошив которых австралийские мериносы отдали своё самое дорогое – руно высочайшего качества.

Торжественная часть гуляний длится недолго, колонны рассасываются, распадаются на отдельные группировки, и начинается повсеместная пьянка с матом, блевотиной, разбитыми бутылками и сломанными стебельками красных гвоздик, а иногда брошенными в подворотнях портретами членов… Потом наступает третье действие – вечерние гуляния. Они сопровождаются сердечными приступами, травмами головы и плохо состыкованным адюльтером… На этом грубо-фактурном фоне красных фонарей доедаются и допиваются остатки пира.

На второй день цикл гулянки повторяется, но в замедленном темпе, когда наиболее стойкие представители мужского племени, выскребая салат оливье, произносят невразумительные тосты, слабаки куняют носом, а женщины со злой тоской смотрят на горы немытой посуды в раковине.

Марик не пошёл накануне праздников в школу и, естественно, не явился на обязательный парад. У него была заготовлена справка от бабушкиной знакомой докторши, где ему вменялся постельный режим.

Марик пытался уговорить маму зайти к Михе в четверг, второго мая.

Мама колебалась. Папа мрачно усмехался и уверял, что дворник после праздников будет ещё два дня опохмеляться, а потом ещё целый день чистить авгиевы конюшни, то есть улицу, двор и загаженные подъезды.

В конце концов, визит было решено перенести на пятницу.

Миху он в эти праздничные дни вообще не видел. И главное, Алехандро тоже куда-то исчез. Марика мучило любопытство. Он вспомнил странный наряд Михи – чёрную кожанку и фуражку с крылатой эмблемой. Может быть, он тайком служит в военно-воздушных частях, гадал Марик. Но представить себе Миху за штурвалом самолета или в затяжном прыжке с парашютом не получалось. Обязательно откуда-то сбоку вылезала метла или зевающая морда Алехандро.

Занятия в школе в послепраздничную пятницу напоминали замедленную съемку. Учителя ходили сонные, с кривыми от возлияний и недосыпа физиономиями, ученики выглядели посвежее, но азарта к учёбе даже у отличников не наблюдалось. Рогатько вообще не появился в классе. Марик с Женькой сидели удручённые, гадая, что с ним могло случиться. Марик предположил, что Рогатько попал в больницу после избиений или сильно отравился, поскольку он икры успел съесть раза в два больше их двоих.

Женька неопределенно покачал головой:

– А я отцу всё рассказал, и он только посмеялся. Он этот портвейн назвал чистой отравой. Даже последние алкаши его с трудом переносят. Он у них идет под лозунгом: портвейн южный, никому не нужный. Эх, надо было пивка взять! Как я недотёпал…

– А мне кажется, это всё из-за подсолнечного масла, – беря на себя часть вины, – вздохнул Марик. – У меня этим маслом отрыжка до сих пор идёт.

– А знаешь, старший Рогатько в прикарпатском военном госпитале когда-то лечился от падучей. Отец его помнит.

"Плохо лечился", – чуть было не сказал Марик, но вдруг всплыло перед глазами лицо Михи. И он хотел произнести с горечью в голосе "не осуждаю и не обсуждаю", но это получался откровенный плагиат.

Поэтому Марик изобразил сострадательное наклонение головы и тяжело вздохнул.

– А насчёт Митьки отец сказал, что у него, похоже, инфантильный аутизм. Есть такая штука. Человек с этим или гений, или дырка от бублика.

– И в какой подвид у нас Рогатько попадает?

– Не знаю… Он на меня, как побитая собачонка смотрел, когда уходил.

Жалко его стало. Но ничего, Марчелло, учтём сделанные ошибки, и под моим мудрым руководством к этой идее через полгодика вернёмся.

– Надо обязательно найти пищевой краситель. Мне посоветовали чернила каракатицы, – деловито заявил Марик.

– Какие ещё чернила?