Осторожно! Время!

Тотчас на одной из стен загорелся экран, на котором я увидел мужчину средних лет, сидящего за столом, заставленным какими-то предметами. Мужчина молча смотрел с экрана.

«Рассматривает и изучает меня» – понял я.

– Приведите гостя ко мне, – распорядился голос с экрана.

Челбот №102 взял меня под руку, подвел к стеклянной стене, она раздвинулась, и мы шагнули вроде как в кабину лифта. Послышался легкий шелест и по ощущениям мы двинулись сначала вверх, а потом куда-то в сторону. Скоро кабина остановилась, открылись створки двери, и мы шагнули в кабинет к тому мужчине с экрана. Хозяин кабинета кивнул челботу, тот шагнул назад и дверь за ним закрылась.

Мужчина с нескрываемым интересом, можно сказать бесцеремонно, рассматривал меня, затем подошел, взял под руку, подвел к стулу и мягко, но настойчиво усадил на него и сказал: – Ну-с, молодой человек, представьтесь, пожалуйста: кто вы и откуда?

Этот вопрос прозвучал так спокойно и сопровождался таким благожелательным взглядом, что внутренняя дрожь, которая била меня после «приземления» на лужайку и мозговой коллапс оставили меня. Я глубоко вдохнул, выдохнул, окончательно успокоился и не очень вежливо, отвечая вопросом на вопрос, спросил: – А этот челбот №102 – это кто? – Тут же Первый Михаил с едким сарказмом произнес внутри: – Самый важный вопрос задал, идиот! – Второй ничего не сказал, но укоризненно вздохнул типа «охо-хо»

Мужчина же улыбнулся своей благожелательной улыбкой и ответил: – Челбот – это человекообразный робот, а номер 102 – его индекс. Да. Так кто вы и как сюда попали?

–Я? – снова притупил я, но быстро спохватился и поспешил ответить: – Я Крюков Михаил Владимирович, 1998 года рождения, сотрудник ЭЛИИС. А как я попал сюда я не знаю, и куда попал тоже не знаю!

– Стоп! – прервал меня хозяин кабинета и удивленно переспросил: – Крюков? Неужели тот самый Крюков?

– Да какой тот самый? И куда я попал?

– А попали вы, Михаил Владимирович, в 2110-й год от рождества Христова! Та-ак! Сейчас наведем справки и выясним: действительно ли вы тот самый Крюков? А то, знаете ли, разные совпадения бывают!

– Да какой тот самый? – начал возбуждаться я.

– Терпение! Вот сейчас и узнаем! – мужчина ткнул пальцем в какой-то аппарат и четко повторил мои данные. После секундной паузы зазвучал ответ: – Крюков Михаил Владимирович, 1998 года рождения, в 2024 году открыл Пи – эффекты, в 2028 году на основе их изучения открыл и теоретически доказал Первый закон временной флуктуации, согласно которому замедление темпа времени в одной системе на одном отрезке времени необратимо ведет к ускорению времени в другой системе на таком же отрезке времени.

В 2030 году внес Поправку в Первый закон временной флуктуации, которая гласит: «Флуктуации времени в разных системах не носят линейного характера, но всегда кратны числу Пи».

В 2032 году теоретически обосновал возможность управления флуктуациями времени.

Я слушал этот голос, ушам своим не верил и думал: «Я открыл закон? Прямо вот так взял и открыл? И обосновал возможность управления…?»

Тут же встрял Первый Миша: – А что здесь такого? Ты же не пальцем деланный и не лыком шит!

Второй Миша воскликнул: – А я всегда говорил, что ты будешь известным человеком своего времени! И не только своего! Ай да Миша, ай да сукин сын!

А голос тем временем продолжал: – … является идеологом создания Пи-тритиевого оружия, с появлением которого кардинально изменились взгляды на ход современной войны, возник новый – Пи-тритиевый вид вооруженных сил и, соответственно, стратегия их применения в вооруженных конфликтах. В основу создания всех видов пи-тритиевых вооружений заложен «Принцип лучевого движения», известный как феномен Крюкова.

В 2036 году опубликовал монографию «Теоретическое обоснование платформ иного Времени»

– Платформы иного времени? Что это? – вырвалось у меня.

Хозяин кабинета нажал кнопку, отключил голос и рассмеялся: – У вас, Михаил Владимирович, такое лицо, гм, занятное, наверное, у меня было такое же, когда я услышал вашу фамилию.

– А при чем здесь моя фамилия? – не понял я.

– А при том, что я тоже Крюков и зовут меня тоже Михаил Владимирович, и все мужчины у нас в роду были или Михаилы Владимировичи, или Владимиры Михайловичи! И у вас, между прочим, тоже!

– Это…это что же получается? – растерялся я.

– А получается… здравствуй, дедушка!

Не зная, что сказать, я промямлил: – Здравствуй, внучек.

И вдруг я встрепенулся: – Слушай, внучек, а как звали твою бабушку по отцовской линии?

– Мария Николаевна Соколова.

– Маша! Мария! Моя Машенька! – прокричал я и чуть не пустился в пляс.

Внучек улыбнулся: – Вот дела! Дед от внука свои биографические данные узнает! Ага! Значит, ты, дед, еще не женат? Вот ситуация!

А сейчас я тебе, дед, расскажу, что ты придумал когда-то, а теперь этим занимаюсь я! Ты спрашивал – что такое «Платформа иного времени». Теоретически, как уже было сказано, ее разработал ты. Я же занимаюсь практической реализацией проекта. Если говорить очень в общем, то «Платформа иного времени» это некоторое замкнутое пространство, где время движется в ином темпе. Представь себе реактор, в котором время замедленно в миллион раз, а внутри его запускается ядерная реакция, скажем, в боевом ядерном заряде мощностью 100 мегатонн в тротиловом эквиваленте! Представляешь?

После небольшой паузы я воскликнул: – А-а! Дошло, дошло! В замедленном времени и ядерная реакция протекает замедленно? Без взрыва!

– Именно! – радостно подтвердил внук, – тепловой замедленной ядерной реакции заряда в 100 мегатонн хватает для обеспечения теплом миллионного города в течение десяти лет. А этих самых «мегатонн» человечество за сто пятьдесят лет накопило чёртову прорву.

А какие возможности! Представляешь, субтропические оазисы на Оймяконе и побережье Моря Лаптевых!

Вот, посмотри на дела рук твоих, ну и, гм, моих! – Михаил развернулся к одной из стен и произнес: – Алиса! Покажи нам наши северные субтропики.

Тотчас стена превратилась в один большой экран на котором спокойная ласковая волна синего моря накатывалась на золотой песок пляжа. Люди купались и загорали, дети плескались в воде и строили песчаные замки.

– Это называется «Локальная субтропическая зона Шпицберген» – пояснил Михаил, – а вот упомянутый Оймякон.

Картинка на экране сменилась, появились пальмовые и пиниевые рощи, ухоженные газоны с цветниками и вдали золотой песок и море.

Михаил – внук улыбнулся и сказал: – Существенная статья нашего импорта – это песок из Сахары и Австралии для наших субтропических пляжей в зоне вечной мерзлоты. Это так, к слову!

– А что за поправка и что такое …э… «флуктуации времени не носят линейного характера»?

– По – простому это так: если здесь время замедлилось в Пи-раз, то это не значит, что там оно ускорилось в Пи-раз! Это управляемый процесс. Смекаешь, дед? – улыбнулся внук.

– Нет, не смекаю, – растерялся я.

– Ну как же? К, примеру ты посадил в землю картофель, а время там идет, скажем, в Пи-раз быстрее! И что будет?

– А- а! – опять дошло до меня, – понял, понял! При определенных условиях можно будет и у нас, как в Турции, снимать два урожая в год!

– Да! – подтвердил внук, – но это, можно сказать, пройденный этап. На повестке дня создание «Временных тоннелей». Представляешь, сейчас ты здесь, а через секунду уже на северном субтропическом пляже или еще где!

И тут мне в голову пришла гениальная, я был уверен, мысль. Я подобрался и сказал: – Послушай, внук! А не мог бы ты передать мне сейчас, к примеру, на флэшке, …э…мои будущие разработки? Представляешь, сколько времени мы могли бы сэкономить!

Внук от души рассмеялся: – Интересная мысль! А ты, дед, не промах! Но вот в чём дело: согласно «Кодексу межвременных отношений» передача любой научно-технической и технологической информации категорически запрещена.

А еще скажу…, – и не договорил, потому что прозвучал сигнал и механический голос оповестил: – Лимит времени, лимит времени…

– Пойдем, дед, – озадачился внук, – тебе пора возвращаться, ибо сказано: «всему свое время»