Тропами Кориолиса. В подворотнях темной ночи

–Все-все-все! Дальше я сам! – отталкивая Ганса, сердито предупредил Портной. – Брр! – отдернулся парень, словно ошпаренный.

–Сколько раз этот фонтан тебя выручал? – с иронией прокомментировал Ланге.

Портной лишь одобрительно покачал головой.

–Слушай, дружище, я знаю, ты сейчас снова начнешь меня ругать, но не пора ли тебе остепениться и как-то жить дальше? – жалея друга, продолжил Ганс.

Портной сидел на каменном «корытце» фонтана, и, зачерпывая ладонью воду, неспешно приглаживал свои длинные, мокрые, немного волнистые темно-русые волосы, от усталости опустив голову вниз.

Посмотрев в добрые, слегка наивные серо-голубые глаза Ганса, наполненные жалостью и тревогой, он лишь легонько улыбнулся в ответ. Портной знал, что если сейчас ответит ему, то начнется настоящее промывание мозгов. «Ты же еще так молод, чтобы давать советы!» – подумал Портной, глядя на товарища. Его немного раздражало то, что мальчишка, еще не изведавший на вкус настоящей любви, рассыпается в советах перед человеком, чье сердце к каким-то двадцати девяти годам оказалось уже давно разбитым. С одной стороны его это раздражало, а с другой ему было жаль Ганса, ведь в новом мире найти себе пару стало во много крат сложнее. Да и, плюс ко всему, угораздило же этому парню влюбиться в одну из самых красивых девушек Западной Пальмиры – в Зою Скаврон. Она была ему не ровня, но Портной все равно поддерживал своего юного товарища, пытаясь сделать из него человека, который не испугается трудностей и постарается добиться её расположения. Он пытался сделать из него человека, коим никогда не был сам. Сам он был сиротой, еще в том мире, где сутки по старинке длились двадцать четыре часа… и теперь Ганс Ланге стал для него семьей – той семьей, о которой он мечтал всю свою никчемную жизнь. Когда еще в детстве ночами он мучился от холода и голода, единственной, согревающей душу мальчишки, была мысль о том, что где-то бьется сердце его ласковой матери, звучит бас мудрого отца, а по комнате бегает сестренка с веселыми косичками и вредничает озорной братишка. И ему было неважно, что сейчас они далеко. Важно было то, что они живы и скучают по нему. Он даже представлял встречу с этими вымышленными персонажами его детского воображения, кровоточащего нехваткой заботы и любви тех людей, которыми на самом деле были пара наркоманов, не способных прокормить и воспитать ребенка. Они сначала попытались продать малыша, чтобы купить впоследствии дозу, но ничего из этого не вышло, и тогда они подбросили младенца в приют. Это была зимняя январская ночь, и выйди няня на улицу, чтобы покурить, чуть позже, и не услышь она угасающий крик страдающего от холода младенца, мальчик так и замерз бы.

–Молчишь? Ну и ладно! – обиделся было Ганс.

–Да перестань! Просто, друг мой, не все так просто, как тебе кажется, – философски заключил Портной.

–Конечно, я же ребенок. Ты ведь считаешь меня ребенком, ведь так? – фыркнул тот.

Портной сдвинул брови и утомленно выдохнул.

–Чего ты заладил! Не считаю я тебя ребенком, просто у каждого своя судьба. И есть некоторые вещи, в которые остальным лучше не лезть.

Ганс Ланге был далеко не глуп и видел, как страдает его друг, потерявший любимого человека. Он понимал, что с этим бременем Портному придется справиться самому. Он очень хотел помочь, но каждый раз из этого ничего путного не выходило. Ганс вообще любил совать свой нос туда, куда не следовало бы, и поэтому тот самый нос часто бывал сломан.

–Просто ты мог бы стать счастливым. Ты должен хотя бы попытаться. Все мы кого-то потеряли из-за катастрофы. Абсолютно все!.. немой ванн Штольц тем летом брата хоронил, старушка Габи: дочь… и внука, у миссис Кэрролл ночью мужа след простыл, а юные Иван и Петр в один лишь день стали сиротками…

–Хорошо-хорошо, я постараюсь! – ответил Портной, лишь бы тот от него отвязался.

–Вот и славно! – обрадовался наивный юный Ганс. И даже Рыжий залаял в ответ, будто поддерживая его.

Портной, улыбнувшись, в ответ лишь покачал головой, глядя на эту несуразную картину.

–Что ты там говорил про вождя? – немного протрезвев, поинтересовался он.

–Я еще сам толком не понял, но это очень важно! – ответил Ганс.

«Что могло ему понадобиться?» – подумал Портной, вытирая лицо о майку, поднялся, и они вместе с Гансом и Рыжим направились в городскую ратушу.

2

В двери послышался стук. Рауль Маноло ждал гостей.

–Проходите-проходите, пожалуйста! – пригласил он вошедших парней. В ратуше рядом с вождем как всегда были его заместители. Но в этот раз здесь присутствовал еще один человек – его младший сын Сантьяго. Проводив гостей к столу, Рауль предложил им выпить. Портной собрался согласиться, но Ганс вмешался в разговор и попросил вместо алкоголя налить им горячего чаю, если таковой имеется. Ему не хотелось, чтобы его друга посчитали жалким пьянчужкой. Портной не стал сильно сопротивляться.

Вождь интересовался, как идут дела у друзей и о чем сейчас вообще толкует народ. Но было очевидно, что это лишь прелюдия.

–Вы ведь не просто так нас сюда пригласили, ведь так? – перешел к делу Портной.

–Да!.. да.., – задумался на мгновенье Рауль Маноло, опустив глаза и нервно постукивая по столу указательным пальцем.

–Говори уже, отец, нет времени на раздумья! – вставил нетерпеливый Сантьяго Рауль Видэл.

–Погоди, сынок! Дай собраться с мыслями, – ему тяжело было говорить. – Вам, полагаю, известно, что утром от нашего поселения отправилась экспедиция под предводительством моего сына Родриго. По одной простой причине связи с ними мы не имеем – нет специальной техники, благодаря которой мы могли бы управлять спутником. Ни у кого теперь нет этой техники. – Ганс, имеющий представление о подобных вещах, одобрительно кивнул. – Дальняя точка, с которой мы наладили коммуникации, – продолжил Рауль Маноло, – находится в Каире. И мы знаем, что около двух месяцев назад они должны были достигнуть столицы Египта и выйти на связь. Но никто на связь не вышел. В прошлые разы такого не случалось. И Родриго, и другие участники прекрасно понимают, что существует точка невозврата. Если они не уложатся в срок и не повернут вовремя обратно, им грозит неминуемая гибель в суровых условиях ночи. И даже если они найдут себе временное убежище, у них попросту не хватит провианта, чтобы существовать длительное время. И экономия здесь не поможет. Заготовить запасы тоже вряд ли успеют, далеко не везде земли настолько богаты, как здесь.

–К чему вы клоните, вождь? – уточнил Портной.

–Кажется, я знаю, к чему! – снова влез Ланге. – Мы отправляемся на их поиски?! – с ликованием предположил наивный чудак.

Рауль Маноло опустил голову. Играющие желваки выдавали его глубокие переживания.

–Ганс прав?

–Да, прав! – ответил за отца Сантьяго. – И если не согласитесь вы, я пойду один!

–Сейчас же прекрати, Сантьяго! Эти ребята ничем не обязаны ни нашей семье, ни тем людям, чьи родственники ушли с Родриго! Нельзя ставить человека перед фактом. Ты ничему не учишься!

–Прости, отец!

–Ганс прав… – недоговорил Рауль Маноло. – Простите, пожалуйста, моего сына за нетерпение.

–Но почему вы просите именно нас? – поинтересовался перевозбужденный Ланге.

–Не вас… Тебя, – вождь пристально взглянул на Портного. – Я знаю о твоем прошлом. И о твоем горе…

–Причем здесь это? Вы ничего обо мне не знаете, не хитрите!

–Ты – сирота. После средней школы тебя поставили перед выбором: либо обучение швейному ремеслу, либо армия. Ты выбрал первое. Портной – это твое прозвище, которое ты придумал себе сам. Вероятно, для того, чтобы похоронить того человека, который скрывается за ним. Ты повстречал девушку, которую звали …

–Довольно! – ответил Портной. – Мое прошлое вас не касается! Разговор окончен! Я ухожу! – нервно поднявшись со стула, сказал он.

–Пожалуйста, постой! Ну, кого еще я попрошу… Кто еще сумеет выжить там, где ничего нет? Жизнь с детства тебя к этому готовила. Ты не будешь рисковать без надобности. А большинство живущих здесь даже представления не имеют о том, что делать, если закончилась питьевая вода, и как быть, если дневной паек не успокаивает аппетит.

–Но зачем мне спасать вашего сына? Если вы не знали, я скажу – он редкий кретин!

–Это не так. Мой мальчик, может, местами и резковат, но в глубине души он неплохой человек. Просто он запутался. После смерти матери… он во всем винит меня… – сказал старик и тяжело прикрыл глаза рукой.

–Перестань, отец, не мучай себя. Ты ни в чем не виноват, – обняв отца, сказал Сантьяго. – Родриго просто дурак!

Портной остановился. Совесть не позволила ему уйти.

–Для тебя это может стать возможностью заявить о себе! – добавил Маурицио.

–Что?! – скривился Рауль Маноло. – Что за ерунду ты несешь, Каррера! – повысил он голос на своего зама.

–Ну, вот опять! Ты никогда меня не поддерживаешь, Рауль, – нервно почесывая свою аккуратно выбритую бородку, обиженно ответил тот.

–Дело не в поддержке! Твое заявление неуместно, поэтому я и сделал замечание.

Тут в заместителе проснулась гордыня: