Золотые цикады сбрасывают кожу

Видимо Иволгин уловил мое настроение:

– Не упрямься. Пойми, воскресшая свидетельница смертельно опасна для Горенко.

Скрипач высадил меня в полукилометре от видео-кафе и «Джета» растаяла в потоке машин.

Хлопнув в бутербродной сотку коньяку, Платиновая девочка стрельнула у бармена сигарету и выпорхнула на вечернюю улицу.

У каждого есть пунктик, приносящий несчастья. Мой – преодоление страха. Каким бы интеллектуалом не был Виталий, а сегодня он выбит из колеи. Получив из больницы ложную информацию об успешном лечении Жанны, шеф «ЛИЛА» будет ждать появления Анаконды на рабочем месте.

Уроды, Вова и водитель, работают на своего босса и Виталию о моих столкновениях с ними наверняка ничего неизвестно.

Лапы подонков прострелены, так что денек-другой можно не беспокоиться, а там парик вернется к Алене и Платиновая девочка исчезнет навсегда.

Едва я поднялась по ступенькам и приоткрыла массивную деревянную дверь, ведущую в видео-кафе, как у крыльца взвизгнули тормоза. Белая «маска смерти», высунувшаяся с заднего сиденья, могла служить примером безграничных возможностей современной медицины. Вова собственной персоной. Водитель, с забинтованной головой, развалился рядом. Новый шофер и четвертый урод пополнили группу захвата. У Самурая на лице появилось несколько свежих заплат из лейкопластыря, превративших качка в персонажа триллера. Быстро зализали раны. Только выпитый коньяк и выпрошенный у Вениамина пистолет позволили небрежно помахать громилам рукой.

Я спустилась в гардероб, разделась и вошла в зал.

Максим в своем роскошном светлом пуловере одиноко сидел за столиком, уставившись в пространство. Пустая рюмка и блюдце с лимонами делали маэстро похожим на хэмингуэевского персонажа. Увы, только похожим.

Публика оживленно шумела, но почему-то возникло ощущение, что мы вдвоем. Нет, люди вокруг оживленно болтали, но мы с Максом превратились в биороботов.

Я игриво улыбнулась, подошла к столику и, призывно покачав бедрами, романтично поцеловала одинокого мыслителя, с удовольствием оставив след от помады на гладко выбритой щеке. За столик не села, сразу продефилировала к стойке. Незнакомый бармен, совсем еще мальчик, жонглировал фужерами.

Макс галантно помог донести и выгрузить с подноса коньяк, бутерброды, кофе.

– Мы не виделись тысячу лет, – произнесла Платиновая девочка с томным придыханием.

Безумная пошлость фразы вызвала мгновенный отклик в тонкой душе творца.

– Вы всегда покровительствуете бедным художникам?

– Нет, обычный женский каприз. Мечтаю на вечер превратиться в Гала.[13 - Имя супруги художника Сальвадора Дали.]

Выпили молча.

– Ты сегодня без Ларисы?

Утвердительный кивок.

– Давай закажем «Модернистов», а коньяк возьмем с собой?

В глазах Макса мелькнула тревога, напор, фактически незнакомой дамы, настораживал. Вероятность появления в любую секунду пластырчатого Вовы Самурая вынудила меня прибегнуть к агрессивной стимуляции рыцаря.

– Ты случайно не моногамный идеалист?

Брезгливая гримаска, сопровождавшая реплику, подействовала как электрический разряд. Максим дернулся и, натянуто улыбнувшись, уточнил:

– Заказать только «Модернистов»?

– Да, желательно в одиннадцатой кабине.

Макс небрежно поклонился и походкой плейбоя двинулся к остриженной наголо девице, принимавшей заказы.

Секунды, пока мы шли через весь зал, поднимались по лестнице на второй ярус и разыскивали дверь с номером одиннадцать, показались вечностью.

И все это время и потом, когда Макс поставил «Модернистов» и выключил свет, когда Платиновая девочка страстно обняла мускулистые бедра и рывком приблизила биоробота к себе, изобразив безумную страсть… Все это время мысленно повторяла наивную мантру:

– Только сними, пожалуйста. Только включись и сними.

Впервые в жизни пользовалась камерой, вмонтированной в кулон, и, хотя Веня дважды повторил, что камера сверхнадежна, воспитанная на телевизоре «Горизонт» и стареньком кассетнике, страшно волновалась, интуиция подсказывала – второго дубля не будет.

Оказывается, месть нерадостна и горька. Может из-за непомерно высокой цены? Потеря любимого. Я злая маска, а считала – добрая.

Главное не думать. Не думать. Последние часы Платиновая девочка не принадлежит себе. Все исчезло, все происходит с кем-то другим. Не думать.

Только ночью, проснувшись дома, пришла в себя и осознала: лежу на диване, ощущаю полную невозможность делать что-либо. Зеленые цифры на циферблате высвечивали три девятнадцать.

Итак? Ха-ха? Мне изменяет муж. А почему смешно? А потому что совершил благоверный сие аморальное деяние тайно, в полумраке, жарко дыша, рыча и потея. Ну и что? Все жарко дышат и потеют, скажете вы, г-жа Пирогофф. Правильно. Согласна. Но не всем дано почувствовать страстный порыв супруга, овладевающего вами не как надоевшей до чертиков «законной», а как желанной, незнакомой, манящей, блестящей, ослепительной, дразнящей, волшебной.

Итак, г-жа Пирогофф, теперь я в одном лице и свидетельница, и коварная обольстительница, и обманутая жертва.

Макс в соседней комнате сладко посапывает. Устал куртизан. Герой многоразового использования.

Все когда-нибудь кончается. Завтра превращается в позавчера, послезавтра в сегодня.

У меня в жизни все как-то вдруг происходит. Готовишься к чему-нибудь важному, вынашиваешь, совершаешь какие-то поступки, а потом внезапно – бах, трах, шандарах! И все уже случилось. И уже успело стать прошлым. А принцесса была, увы, не готова.

Я так и женщиной стала: любила-любила одного мальчика, можно сказать, с первого взгляда. А отдалась в один вовсе не чудесный и даже не серенький, а просто в один никакой вечер гражданину мужского пола, которого и знала-то пару часов. Смехота. Давно не слышала этого слова – «смехота». Оно откуда-то из детства.

Горький шоколад лысого музыканта

Отмена смертной казни юридически защищает

высокопоставленных убийц. Поэтому боссы

обожают болтать о гуманности, ценности человеческой

личности, правах и свободах. Они действительно ценят

человеческую жизнь. Свою. И отстаивают

свое негласное право безнаказанно отнимать жизнь чужую.

Сандра ошиблась в отношении скрипача. Вениамин и не думал самоустраняться из ситуации.

Сандра помнила Иволгина студентом консерватории, любившим выпить одну-другую бутылку шампанского и сыграть на скрипке для друзей. Если собственное исполнение нравилось музыканту, то от переполнявших чувств, Веня срывал с себя носки и швырял их в окно. Почему именно таким образом студент выражал свои чувства, никто не знал.

Загадкой осталось и внезапное исчезновение Иволгина из привычного круга музыкальной богемы города. Вернулся через несколько лет, здорово изменившимся. Вместо общительного кудрявого юноши на городских улицах появился тихий лысый человек. Говорил Веня теперь мало, часто переходя на английский. В гости скрипач ни к кому не заходил, к себе не приглашал, а единственное место, где Иволгин появлялся регулярно – зал борьбы в школе олимпийского резерва. Там вел занятия у дзюдоистов знакомый тренер, и в это время скрипач мог тренироваться бесплатно. Иволгин не боролся, только разминался в уголке зала, кувыркался, растягивался, словом ОФП.