Смерш и ГРУ посвящается

– Скажите, Владимир Иванович, а доводилось ли вам брать языка?

– О, мил человек, выковырял я их с друзьями из окопных щелей и в их тылах немало. Уже выветрились из памяти цифры, а вот эпизоды подготовки к операциям, тропинки, по которым шли к цели, конкретные планы действий и перепуганные рожи «заарканенных» фрицев стоят перед глазами. Походы за ними оставили мне на память семнадцать дырок на теле от брошенных вдогонку гранат, от коварства минного поля и поножовщины с фрицами в окопах. Персоналка-финка у каждого разведчика была своя. Ее брали на такие вылазки вместо штатного холодного оружия. Умельцы и на войне не переводились и делали их на любой вкус.

Первый язык запомнился особо – первый есть первый! Помню эту ходку в неглубокий немецкий тыл. Задание было четкое – пленить немца из числа артиллеристов. Это было под Оршей. Как раз прибыл неприятельский эшелон с орудиями больших калибров. Командир взвода разведки полка поставил задачу не только разведать их позиции после разгрузки, но и прихватить кого-либо из орудийного расчета. Помню, полыхал июнь сорок четвертого. «Коричневую скотину» мы уже упрямо гнали на Запад. Но немец еще довольно зло огрызался.

Что касается операции, то она удалась. Без особого шума сняли «присевшего в кустах» дородного, почти стокилограммового ефрейтора, которого мы назвали не языком, а «язычаром». Быстро «спеленать» его помогли спущенные фрицем брюки, поэтому он не мог быстро подхватиться и убежать.

– Не орал?

– Кляпы всегда были с нами, но мы обошлись его пилоткой.

– А как переходили линию фронта?

– До вечера отлежались в овраге, удалившись на приличное расстояние от места проведения захвата, а ночью доставили живой груз до места назначения – в штаб полка. Много было забавных случаев. Были и неудачи, когда мы зазнавались и легко относились к заповеди разведчика, что среди ненавистных качеств врага не последнее место занимают его достоинства. Фронт – это живая, пульсирующая каждодневно и даже ежечасно кипучая жизнь. А еще я понял, что война не может быть справедливой, потому что воевать справедливо нельзя, даже если воюешь за справедливость. Фюрер тоже орал, что мы воюем несправедливо из-за участия в боевых действиях партизан. На то был, есть и будет на Руси он – всенародный отпор супостату. Только тронь – соберутся все, даже ворчащие вчера на власть, и будут колошматить сообща агрессора, кто в армии, кто в партизанах.

За этот поиск языка меня наградили медалью «За отвагу». Если бы за каждого плененного нами фрица давали по медали – места бы на груди не хватило…

А вообще Соболев медалей не носил, только по колодке-иконостасу на груди я понял, что воевал он доблестно…

* * *

Под Ковелем, что на Западной Украине – в соседней Волынской области, в зиму сорок четвертого группе разведчиков, усиленной взводом автоматчиков, приказали с целью завладения войсковой документацией совершить налет на блиндаж готовящегося к отступлению противника. Отправились ночью по глубокому снегу. Слава богу, луну спрятали тучи. После разгулявшейся днем метели мела поземка, которая, казалось, забиралась под нательное белье, обжигая холодными языками и доставая даже поясницу. Но через полчаса нам стало уже жарко от быстрой ходьбы. А когда подползали к блиндажу, от волнения и физического напряга страх нарастал, просто мы его удачно обходили. Врут писарчуки о бесстрашии на войне. Каждый боялся нелепой смерти, тем более в конце войны. Часовых мы сняли персональными финками, а когда ворвались в сам блиндаж, то увидели такую картину: офицер и солдат при двух электрических фонарях, подвешенных к потолку накатника, торопливо набивали огромный кожаный портфель, похожий на сумку, какими-то документами, очевидно, штабными. Выходило, что они должны были вот-вот покинуть боевое укрытие. Пришлось солдата оставить «сторожить» блиндаж, а щупленького офицера – обер-лейтенанта и портфель прихватили с собой. За этот налет на немецкий блиндаж, похожий на небольшой штаб, я получил орден Красной Звезды…

* * *

Помню от военных контрразведчиков, как стало известно позже, командование получило данные, что в конкретном лесистом районе на окраине Луцка немцы готовятся выбросить десант – разведывательно-диверсионную группу. Мы их называли «эрдэгэшками». Нам дали отмашку – готовиться. Когда точно определились с датой и временем выброски небесных гостей, началась скрытая операция по организации засады. Небольшой отряд из военных контрразведчиков и взвода автоматчиков, в который входили и полковые разведчики, расположился в заданном районе. Вскоре послышался далекий гул самолета. Шел он на приличной высоте. Мы его не видели. А потом вдруг отчетливо заметили «мыльные пузыри» – купола парашютов, несущих бандитов к земле. Приземлись все шестеро кучно, почти в круг нашего оцепления. Видать, опытные были диверсанты.

Когда они, после того как погасили и смотали стропы с шелковыми куполами, собрались вместе, из рупора послышалась команда: «Сдавайтесь, бросьте оружие, вы окружены!» Для острастки и предупреждения, что шутить не намерены, мы дали несколько автоматных очередей. Пятеро «красноармейцев», побросав автоматы ППШ в снег, подняли руки, шестой застрелился – видать, был матерый. Захваченных доставили в штаб полка – допрашивали. А потом приехали товарищи из дивизии и забрали у нас диверсантов. Говорили, все они из местных, прошедшие «бандеровский вышкол». После окончания германской разведшколы их выбросили в наш тыл. Судьба предателей мне не известна…

* * *

Это случилось на территории Германии. Война заканчивалась нашим победоносным движением к Берлину. Но немец все еще сопротивлялся с фанатической жестокостью обреченного. И мне, как и моим фронтовым друзьям, казалось это их поведение глупым, нелогичным, ущербным. Но это были реалии, и с ними приходилось считаться. В одной из больших операций советских войск в районе польско-германской границы наша стрелковая дивизия столкнулась с неизвестностью, по одним данным, против нас стояли крупные силы противника, по другим – была имитация.

Нужна была разведка боем, в котором пришлось участвовать и мне. Действительно, наша боевая группа вышла на небольшой гарнизон, оборонявший этот участок фронта. Основные силы немцы сняли и отвели вглубь Германии для защиты Берлина. Там я получил ранение, не позволяющее действовать в полковой разведке. После легкого прорыва в наступлении в полосе нашего полка оказался склад новых военных мотоциклов. Меня определили в комендатуру и вручили мотоцикл BMW для новой службы. Приходилось мотаться по городкам и весям той части Германии, которая входила в зону ответственности комендатуры. Стальной мустанг так понравился мне, что я попросил у командования взять его в качестве трофея. Документы на него оформили по законам оккупационного времени. Так мотоцикл оказался на Украине в городе Сарны, куда я приехал с корешем из этих мест. Тут и остался и, наверное, останусь навечно.

Так и случилось в начале 1980-х – ушел из жизни полковой разведчик…

Разведчица-радистка

Суровая фронтовая необходимость заставила широко использовать женщин в разведке.

    Михаил Болтунов

Эти слова принадлежат автору книги «Невидимое оружие ГРУ» Михаилу Болтунову, глубоко и всесторонне осветившему роль и значение разведчиков-радистов. Во время Великой Отечественной войны они работали после заброски в тылах противника. Среди них в школах младших радиоспециалистов (ШМР) проходили учебу много девушек-патриоток. Так, только одна Горьковская ШМР за годы войны подготовила пять тысяч разведчиков-радистов, более половины из них были женщинами. Разве после этого можно поверить бытующему мнению, что разведка – это не женское дело. Разведчицы-радистки в одинаковой степени были востребованы военной разведкой, органами госбезопасности и партизанскими отрядами.

Нужно отметить, что службу спецрадиосвязи ГРУ прославили два Героя Советского Союза. И обе – женщины: Анна Морозова и Леэн Кульман. 06 одной из них, Анне Афанасьевне Морозовой, советской разведчице, руководителе интернациональной подпольной организации, радистке в годы Великой Отечественной войны и пойдет далее речь.

Много интересных фактов о войсковой разведке рассказывал автору во время совместной службы начальник 5-го Управления ГРУ, фронтовик, генерал-лейтенант Константин Никитович Ткаченко. Он начал работу в системе военной разведки с июня 1942 года в качестве помощника начальника штаба 1111-го стрелкового полка по разведке. Закончил войну помощником начальника 1-го отделения Разведотдела штаба 2-го Белорусского фронта. Он много знал о деятельности нашей героини. По некоторым вопросам к нему обращались за консультациями и создатели советского четырехсерийного телевизионного фильма режиссера Сергея Колосова «Вызываем огонь на себя» (1 965).

* * *

Анна Морозова родилась в 1921 году в деревне Поляны Мосальского уезда Калужской губернии в крестьянской семье. Позже они переехали в поселок Сеща Дубровского района Брянской области. Окончив восемь классов сещинской средней школы и курсы бухгалтеров, она устроилась по своей специальности в местную авиационную часть. На военном аэродроме в Сещи базировались 9-я тяжелобомбардировочная бригада, а также 130-й бомбардировочный авиационный полк.

Последние взлеты советские самолеты здесь провели летом 1941 года. Потом началось труднообъяснимое отступление РККА. Свято место пусто не бывает. Вчерашний советский военный аэродром заняли стервятники Геринга. После немецко-фашистской оккупации это место облюбовали асы люфтваффе, превратив его в авиабазу 1 – й авиационной эскадры 2-го воздушного флота ВВС Третьего рейха под командованием генерал-фельдмаршала Кессельринга. На аэродроме находилось до 300 немецких бомбардировщиков, вылетавших на бомбежку Москвы, Горького, Ярославля, Саратова и других городов. Надо было помогать семье – она устроилась прачкой в местную авиабазу.

Происходящая жизнь во вражеском гарнизоне, естественно, интересовала советское командование. Вокруг массово создавались партизанские отряды. Существовал такой отряд и в окружении Сещи, превратившийся скоро в 1 – ю Клет-нянскую партизанскую бригаду под командованием Федора Семеновича Данчикова.

Военная разведка, понимая важность немецкого авиа-объекта в Сещи, вышла на лейтенанта Красной армии Константина Поварова, который благополучно вырвался из окружения и возвратился на малую родину. Местный подпольщик Николай Никишов, оставленный райкомом партии для работы против оккупантов, назначил Константина резидентом с целью внедрения его в местную полицию. Вскоре в подпольной организации уже работали Аня Морозова, Паша Бакути-на, Люся Сенчилина, Лида Корнеева. Им помогали поляки, мобилизованные в немецкую армию: Ян Тима, Стефан Гаркевич, Вацлав Мессьяш, Ян Маньковский, чехи – Венделин Рогличка и Герн Губерт. Эта подпольная интернациональная организация входила в состав партизанской бригады.

После гибели Константина Поварова резидентом стала Анна Морозова с позывным «Резеда». Продолжилась опасная тайная работа подпольщиков против немецкого засилья в Сещи. Вот одно из донесений в вышестоящий штаб партизанского движения командования 1 – й Клетнянской бригады народных мстителей:

«К апрелю 1942 года сещинская группа превратилась в интернациональное подполье, так как в его состав вошли кроме советских граждан поляки, чехи и один румын. Подпольщики Сещи кроме разведданных, присылаемых почти ежедневно в бригаду, проводили большую диверсионную работу. Получив из бригады магнитные мины, они заминировали и взорвали двадцать самолетов, шесть железнодорожных эшелонов, два склада с боеприпасами».

В период Курской битвы на таких минах, поставленных разведчиками Анны Морозовой, в воздухе взорвались 16 самолетов. После таких взрывов насторожилось гестапо. Карательный орган заинтересовали катастрофы в воздухе «по неустановленным причинам». Скоро прокатилась волна арестов. В застенки фашистской охранки попали Ян Маньковский и Мотя Ерохина. Они погибли, никого не выдав. Удалось обмануть полицаев, прибывших их арестовать, и сбежать Яну Тиме и Стефану Гаркевичу, которые скоро были переправлены в партизанское соединение.

Это было во время Сталинградской битвы. Они таким образом помогли защитникам волжской твердыни. С другой стороны, получив точные координаты стоянок прилетевших новых самолетов Фокке-Вульф-190 и Юнкере Ju-87 наши бомбардировщики нанесли прицельное бомбометание по аэродрому.

Однажды чех Рогличка сообщил, что летчики и техники люфтваффе решили красиво отдохнуть на природе в районе живописного села Сергеевка. Данные об этом заманчивом случае в тот же день были переданы партизанам. Отдыха у немцев не получилось. Именно на основании разведданных «Резеды» и ее группы 17 июня 1942 года партизаны в ходе неожиданного наскока уничтожили около 200 человек летного состава и 38 автомашин. Через несколько дней подпольщики похитили образец нового противогаза вермахта, который через партизан был отправлен в Москву…