Тропами Кориолиса. Книга 2. Демон руин

Каждую секунду на известную приэкваториальную базу Тасманских Псов «Форт-де-Кок» обрушивался мощный шквалистый ветер, подгоняемый силами великой Линии Протуберанцев. Пограничники, несущие службу на базе, едва успевали расчищать территорию от тонн пыли, мелких камней и мусора. Забрось они это дело хоть на 12 часов, переметы у стен достигли бы метра в высоту. В следующие 24 часа окно первого этажа утонуло бы в серо-коричневой массе. Через неделю-другую здание отеля ветра погребли бы под собой и превратили в барханы. Что и случилось с большинством зданий, находящихся примерно в том же удалении от Линии Протуберанцев, что и Форт-де-Кок.

Тасманские Псы уже преодолели зону экваториальных ветров и, пробравшись через перекушенную Бернардом Мейером еще на пути в Брахму ограду, уже приближались к базе. Более месяца бойцы провел в дороге. И лишь к концу мая 2040 года они вновь ступили на южные земли Венца Фрачека. Обратно солдаты шли не спеша. Паника и так уже забрала жизни нескольких членов отряда при первом перемещении с Юга на Север. Больше подобных ошибок они не совершали, действуя согласно строгим указаням Родриго касательно передвижения среди тесно «пляшущих» столбов торнадо. На этот раз Джонатан МакКинли не стал вставлять свои реплики и наставления. Лишь согласился с парнем, как и все остальные.

Наступающий день постепенно, но весьма уверенно вытеснял плотно засевшие на плоскогорьях Суматры полчища мглы дальше – на Восток. Стена экваториальных ветров все также грохотала где-то за спиной отряда, но уже не так тревожно, как в момент, когда солдаты стояли лицом к стихии, молящиеся и напуганные. На этот раз все обошлось. Обратный переход с Севера на Юг прошел для них без потерь. Воины отряда Тасманских Псов прониклись настоящим чувством доверия к молодому испанцу. Некоторые даже поверили в его божественную силу. В рядах Псов проскочил слушок, будто парень пришел с потустороннего мира, чтобы повести за собой живых, его миссия – не дать стихии поглотить то немногое, что осталось от цивилизации. Его считали этаким добрым демоном, который ради людей отрекся от своего темного царства. Но так считали только самые суеверные. Большинство же считало Родриго гением, ухитрившимся понять природную схему движения Линии Протуберанцев. И за это очень уважало. Но наяву все было куда более странным и невероятным. И знал об этом только один из них. Этим «Одним» был Портной. Во избежание раскрытия феномена экспериментов Масуда Вармажа Родриго убедил МакКинли заткнуть парню рот. Итак, почти весь путь Портной провел с перевязанным грязной, вонючей тряпкой ртом и накинутым на плечи рваным пледом, которые солдаты успели прихватить в подземелье безумного ученого. Также почти весь путь вновь плененный прятал от холода страдающее напуганное животное – своего пса, Рыжего.

У парня не было даже малейшего шанса рассказать правду о происходящем в лаборатории. Зато была возможность немного отойти от третьего сеанса вакцинации, прийти в себя после чудесного воскрешения из мертвых, посмотрев на мир глазами того, кто успел повидать мир иной: 24-й подопытный в списке Масуда Вармажа, 2-й переживший все три сеанса после Родриго, но абсолютно такой же брошенный, оставленный без ответов и… одаренный. Впервые, спустя много лет, он увидел образ Виктории, преодолевая Линию Протуберанцев. И это тронуло его больше, чем путешествие из Западной Пальмиры до Брахмы, чем странный сон, чем еще более странные видения при вакцинации, чем горизонты дарованных способностей. Виктория звала его к Стоку, он это чувствовал. И теперь готов был пойти на все, лишь бы достичь этого места. Но чуть позже. Ведь он понимал, что пока для подобного путешествия слишком слаб. Портной даже не представлял, насколько для него все может измениться, когда он полностью восстановится после третьего сеанса вакцинации и почувствует прилив сил, которые по мощи будут сопоставимы на этот раз с исполинскими 50-метровыми цунами, что обрушиваются на берега Венца Фрачека со стороны полярных океанов. И лучше уж пережить этот миг в очередном плену, нежели не встретить его вовсе.

Отрядом планировалось сделать 48-часовой привал на базе Форт-де-Кок, а затем уже совершить марш-бросок на технике до самой Будки. Но солдаты, рисковавшие за последний месяц так много, что их возвращение можно было сравнить с чудесным приземлением пассажирского авиалайнера с отказавшими турбинами на штормовые воды необузданного океана, больше не могли находиться вдали от своих семей. Каждый из них немного изменился, пребывая в пути. Каждый из них, наконец, понял, насколько ничтожен и слаб человек по отношению к стихии. Понял, что без уважения к ней, без бережного и осторожного отношения, без преклонения перед ее могуществом человеку, пересекающему экваториальную Линию Протуберанцев, попросту не выжить. И бороться с ней так же бесполезно, ровно как и пытаться овладеть ею. Поэтому каждый из них стремился поскорее попасть домой, к понятному и привычному, к любимой семье, подальше от гремящих ветров.

В итоге было решено 48-часовой привал превратить в 12-часовой, после которого отряд рассредоточился по оставленным у базы бронетранспортерам и двинулся в сторону Будки.

Джонатан МакКинли, Родриго Видэл и Бернард Мейер ехали в одной машине. Но хоть Родриго и настаивал на обратном, Портного все же связали и посадили в транспортное средство к другим солдатам. Испанец каждую секунду переживал о том, чтобы парень не сболтнул лишнего. Он был для него реально опасен и подозревал, что у солдат, едущих с ним, может взыграть любопытство, и они начнут задавать парню вопросы. Здесь он и выдаст всю правду о Родриго. Здесь же и наступит конец всему его грандиозному плану по завоеванию авторитета и власти в рядах Тасманских Псов, а затем и всей Будки. За то, что Портной мог разорвать веревки и растерзать солдат голыми руками, он вовсе не переживал. Во-первых, ему было плевать на дюжину вояк, которые могли пасть в этом неравном бою, они все равно ничего не решают. А во-вторых, он по своему опыту знал, что для подобного сценария второй наследник экспериментов безумца еще слишком слаб.

Конвой стремительно продвигался по слегка освещенной утренним Солнцем южной колыбели Венца Фрачека. Словно могучий рыбак, хитрый день вскидывал свой бледный невод над черными небесами, пытаясь забросить его вглубь плоскогорий Суматры, где еще водились отражающиеся на холодном белом снегу разноцветные игривые звезды. Где, казалось бы, никто не может потревожить их покой. Ничего не подозревавшие, они доживали свои последние часы, ведь через миг-другой ловкий рыбак доберется и до них.

Рыжий, свернувшись калачиком на прохладном металлическом полу, ехал, уткнувшись носом в подмышку связанного хозяина. Спокойный и мудрый пес молчал, не выл и не лаял от голода, которым их с Портным морили солдаты. Но молчал он не только по этой причине, но и потому, что не хотел провоцировать злых, уставших вояк. Он бы молчал до самой Будки, если бы один из солдат, пошептавшись со своими соратниками, не потянулся к лицу его хозяина, чтобы убрать тряпку, затыкающую тому рот. Тут уже Рыжий не выдержал и цапнул этого наглеца.

– Ай! Чертова псина! – закричал боец. Руку его защищала все та же отменная нательная экипировка под названием «Шкура 20.40». Она великолепно проявила себя в бою, защищая солдат от встречных пуль и ударов. Поэтому укус собаки для воина показался легким щипком, но не более того. И, замахнувшись на животное, чтобы ударить, тот отчего-то на момент задумался и в итоге все же опустил руку, то ли пожалев зверя, то ли испугавшись, что Рыжий снова сможет укусить.

– Ты это собаке или себе, Генри?! – подшутил над сослуживцем его полноватый краснощекий соратник по имени Патрик Грубер. Участники отряда часто иронизировали по этому поводу. С одной стороны каждый из них гордился, что принадлежал к столь элитной военной группировке, а с другой солдаты все ж больше склонялись к дерзкому названию «Тасманские Волки», нежели «…Псы». Пару раз вояки пытались обратиться к Джонатану МакКинли с инициативой изменить название отряда, но тот все время отвергал их предложения. Старый Пес всегда отвечал, что «Волки – это дикие животные, не приемлющие чужих порядков. А мы верные слуги своего народа, и не сеем хаос вокруг. Мы псы, охраняющие угодья. Честные. Бескорыстные. И миссия наша – безопасность и добродетель!» Больше никто не обращался к генералу с подобными предложениями.

Портной, дождавшийся, наконец, что из его рта уберут эту гадкую обслюнявленную тряпку, улыбнулся, оценив еще и шутку военного.

Шутник заметил это и вмиг сделался серьезным:

– А ты чего скалишься, мерзкий крысеныш?! Будь любезен, стяни свою улыбку, пока прикладом по зубам не отхватил! – сказал он.

Это было неожиданным порывом ненависти со стороны солдата как для Портного, так и для его коллег.

– Чего это ты такой злой, Патрик? Вроде меня укусили, а нервничаешь больше ты, – сдвинув короткие темные брови, среагировал худощавый Генри Шмидт.

Тот стыдливо отвернулся и пробурчал:

– Ладно-ладно! Просто мне не нравится этот странный хмырь. Больно он смелый для пленника. Не люблю таких идиотов.

– Это твое мнение, или Родриго приказал так думать? – неожиданно выдал Портной.

– Он еще глупее, чем я думал, – подорвался было глуповатый озлобленный Грубер, чтобы стукнуть парня. Но его придержали другие солдаты.

– Ты это… – обратился Генри Шмидт к Портному. – Тише будь. А то в следующий раз этот бугай даст тебе по шее за длинный язык, и никто не станет его останавливать.

– Я ведь просил не звать меня «Бугаем»! Это вообще-то обидно, – нахмурившись, сказал Патрик.

Портной поднял брови и, помотав головой, сказал:

– Не сочтите за дерзоть, господа, но вы совершенно не представляете, что происходит у вас под носом.

– Как это понимать? – поинтересовался слегка взвинченным тоном Бугай.

– Испанец, которого вы все боготворите, на самом деле не тот, за кого себя выдает.

– Ха! – демонстративно ухмыльнулся Шмидт, ткнув указательным пальцем в сторону Портного. – Этот «Не тот» предупреждал, что от тебя можно ожидать подобных фраз. А еще он сказал, что ты сделаешь все, чтобы удрать из плена. Нет, дружок, никуда ты от нас теперь не денешься. Мы развяжем на твоем языке узел правды, будь уверен. У нас очень «деликатные» меры, верно, парни? – обратился он к остальным девяти коллегам, включая главного «Навигатора» отряда, а по совместительству еще и механика-водителя по имени Либор Цисарж.

«Да!.. Конечно!.. Деликатнее не придумаешь!» – издевательски подхватили остальные.

Портной старался не показывать своих переживаний, хотя изнутри его всего колотило.

– Хорошо! Тогда зачем вы вытянули тряпку из моего рта? Затолкайте ее обратно и езжайте себе спокойно. Оставьте возможность узнать правду тем, кто действительно умеет слушать и слышать, тому, кто ее достоин, – поддразнил их Портной.

– Твоя ложь выглядит слишком предсказуемой для хитреца, которым тебя преподнес нам сеньор Родриго! Больше не хочу слушать эту брехню! Я тебе не верю! – вступил в разговор Патрик, выхватил тряпку у Шмидта и вновь завязал пленнику рот.

Портной догадывался, что природа любопытства человека способна иной раз подавить природу терпения. Так и случилось. Через несколько часов пути Генри Шмидт снова подкрался к парню и резко сорвал с него повязку, когда тот спал.

Придя в себя, Портной быстро сообразил, что происходит. Тяжело вздохнув, он покачал головой и сказал:

– Что-то вы долго тянули, господа. Не думал, что вы настолько беспечны, намеренно пряча от себя правду.