Тайная любовь моя

– Минут пятнадцать назад, – уточнил директор.

– Мы только что подошли с родителями, – удивленно ответил Костя.

– Точно?

– Спросите у родителей.

– Хорошо. Пригласите родителей, – попросил директор.

Родители вышли от директора минут через десять. Мне показалось, они радостно возбуждены.

– Вам повезло. Педсовет перенесли, – обрадовал полковник, и они с Лешкой тут же ушли.

Всей толпой вышли из школы и лишь на улице узнали, что накануне педсовета исчез доклад директора и все наши журналы. Подозревали кого-то из нас. Но, опросив родителей, пришли к выводу, что это сделал кто-то из сочувствующих учителей.

Мы не ходили в школу еще с неделю, после чего нас вызвали к директору, еще раз отругали и разрешили посещать занятия.

На ближайшем комсомольском собрании Костю освободили от должности секретаря комсомольской организации, а нам троим объявили по строгому выговору “за подпольную деятельность”.

– Ну, Костя, легче всех отделался. Освободился от нагрузки и стал рядовым комсомольцем. А нам еще строгачи искупать кровью, – пошутил я.

На следующий день Костя объявил о самороспуске общества вольных литераторов. Все журналы, которые Витька собрал по всей школе, торжественно сожгли во дворе школы – то было требование директора, как сказал Сотник.

Доклад директора по нашему вопросу и восемнадцать журналов, изъятых физиком, долгое время были у меня. Через пять лет, я отдал их Людочке. Она прочла все с большим интересом, как и мою “Программу КПСС”. В период обострения болезни она читала наш бред целыми днями и смеялась от души. Ей становилось легче.

После смерти любимой все наши труды попали в мою тумбочку в казарме, где были случайно обнаружены и переданы в особый отдел училища. Мое "дело" замял начальник курса, но бумаги так и не вернули. Дальнейшая их судьба мне неизвестна.

Анчутка

Уже вечером из Новой Краснянки приехала двоюродная сестра Алла с мужем. Мама опасалась напрасно – бабушка была нетранспортабельной. Сестру я не видел, можно сказать, полжизни – с тех самых пор, как мы внезапно уехали из деревни после разрыва матери с бабушкой. А потому весь вечер прошел в воспоминаниях о времени, когда все еще были молодыми, а некоторые даже маленькими. Вспоминали родственников, соседей и просто тех, кого знала вся деревня:

– Как там наш батюшка?

– Служит. Постарел, а все такой же неунывающий.

– А наша церковь? Переделали?

– Что ты! Кому она нужна? У старушек уже ноги не ходят, старичков давно нет, а бывшие комсомольцы и тогда не ходили. Даже ребятишек отвадили.

– А как Сашко поживает? – напомнил ей о нашем деревенском сумасшедшем.

– Что ж ему сделается. Постарел, а все бегает с детишками, в войну играет, как когда-то с вами.

– А дед Анчутка все летает? – спросил и о деревенском гипнотизере, удивлявшем всех своими чудесами, которые по невежеству приписывали исключительно его контактам с нечистой силой. Потому так и прозвали Анчуткой.

Как ни спрашивал когда-то бабушку, она и говорить о нем не хотела:

– Нечего тебе на него смотреть, внучек. Опасно с ним встречаться. Анчутка он и есть Анчутка.

– Бабушка, а он действительно летает в корыте?

– Сама не видела, но люди говорят, летал.

Большего добиться тогда так и не смог. Колдуна, похоже, боялись все в деревне, потому что даже ребята, как и бабушка, отказывались что-либо рассказывать о загадочном старикашке.

Увидеть деда Анчутку удалось лишь через несколько лет, когда мне уже было около тринадцати. Я ждал наших ребят чуть в стороне от клуба.

– Ты ни Афанасия сынок? – неожиданно спросил меня кто-то шепотом.

Я вздрогнул, потому что стоял здесь уже несколько минут и не видел рядом с собой никого. Обернувшись, заметил сидящего метрах в десяти на скамеечке улыбающегося человека неопределенного возраста. Я твердо знал, что никогда его не встречал, но молча кивнул ему. Не знаю почему, но я не мог оторвать взгляда от его лица, освещенного солнцем так, что казалось, голова висела прямо в воздухе, а туловища не было вовсе. Приглядевшись, туловище все же увидел.

– Догадался, кто я? – все еще улыбаясь, спросил незнакомец. “Анчутка”, – мелькнуло предположение. Снова кивнул, – Умный мальчик, – одобрительно отметил колдун, – Вот и познакомились. Знаю, ты давно хочешь посмотреть, как я летаю. Угадал?

– Да, – наконец произнес я первое слово за все время нашей “беседы”.

– Тогда немедленно принеси корыто, – приказал колдун.

– А где я его возьму?

– Да хотя бы у председателя во дворе. Там его жена белье замочила. Белье выкинь, а корыто неси.

– Корыто председателя? А зачем белье выбрасывать? Так нельзя, – твердо ответил ему.

– Белье тяжелое. С ним я не взлечу. И чем корыто председателя отличается от любого другого? А белье все равно грязное. Его стирать будут, – успокоил он.

– А как я возьму без спроса? Это нехорошо.

– Тебя никто не увидит. Для всех ты будешь невидимкой. Слышал про такого? – я кивнул, – А корыто потом сам верну, – добавил Анчутка.

Когда принес корыто, увидел, что возле колдуна уже стоят ребята, которых ждал, и с интересом смотрят на старушек, высыпавших из церкви, где только что окончилась вечерняя служба.

– Что там интересного? – спросил у кого-то из ребят.

– Смотри, видишь ручей поперек дороги?

Я не ответил, потому что так и не увидел никакого ручья, как ни вглядывался. Меж тем часть старушек вела себя так, словно они подошли к какому-то препятствию. Некоторые из них вдруг приподняли юбки и бодро перешагнули через что-то невидимое. То же по их примеру стали делать и другие старушки. Ребята смеялись, наблюдая необычное зрелище. Мне же было не смешно.

Вдруг почувствовал, что кто-то крепко обхватил меня сзади с намерением приподнять над землей. Резко крутнулся и не увидел никого. Не было рядом со мной и председательского корыта. Не увидел и колдуна, сидевшего до того в окружении ребят. “Только что был здесь. Куда он делся? Посмеялся надо мной и сбежал”, – подумал я.

– Никуда я не делся. Смотри. Сейчас полечу, – прошептал старческий голос. Я осмотрелся, но так никого и не увидел.

– Летит! Летит! – вдруг восторженно закричали ребята, дружно глядя в пространство, по которому якобы что-то перемещалось. Они отслеживали воображаемую траекторию полета какого-то объекта. Мне стало страшно, потому что ничего не видел, кроме всеобщего помешательства – в небо уже смотрели все старушки, перешагнувшие перед тем несуществующий ручей.

С невероятным трудом оторвал взгляд от неба и оглянулся. То, что увидел, заставило вскрикнуть – в председательском корыте сидел колдун, а все ребята смотрели вовсе не в небо, а на него. “Никуда он не улетел. Он обманщик”, – чуть ни выкрикнул сгоряча.

– Стой молча. Ты все понял. А для них я летаю, – прошептал колдун и приложил палец к губам. Я молча смотрел на него, а он, улыбаясь, на меня, – Все. Прилетел, – сказал он, вылез из корыта, подхватил его и мгновенно скрылся в кустах.

– Ну, видел?! – радостно бросился ко мне Колька Сухина – сын председателя колхоза, в чьем корыте только что якобы летал дед Анчутка.