Тайная любовь моя

– Что вам непонятно, товарищ Попов?

– Как город Волгоград связать со Сталинградской битвой. Не было такой битвы под Волгоградом.

Класс замер в ожидании потехи.

– В историческом плане вы правы, товарищ Попов. Когда-то это был дореволюционный Царицын, где в гражданскую войну воевал товарищ Сталин, потом, разумеется, Сталинград. Ну, а теперь этот город, по пожеланиям трудящихся, стал Вологоградом. Не суть важно, как называется город, где состоялась великая битва.

– А я так не думаю, – неожиданно взбрыкнул Леша.

– Не будем спорить, товарищ Попов. Рассказывайте, как думаете.

– Хорошо. Так и расскажу, – согласился, наконец, "товарищ Попов", – Значит, так, под городом Волгоградом (бывшим Царицыным, переименованным по пожеланиям трудящихся в Сталинград) состоялась Сталинградская битва, в которой наш великий вождь товарищ Сталин, воевавший в этом городе еще с гражданской войны, лично окружил, загнал в котел и уничтожил трехсоттысячную немецкую армию, – закончил он под дружный смех всего класса, мгновенно представившего ту невероятную картину.

Улыбнулась даже учительница:

– Вы хотите сказать, наша армия окружила немецкие войска, пытавшиеся взять Сталинград? – задала она наводящий вопрос. Но Лешу вдруг переклинило:

– Нет, не хочу. Я утверждаю, наш великий вождь товарищ Сталин лично совершил героический подвиг, – без тени улыбки вызвал он очередной взрыв смеха всего класса, напряженно следившего, что будет дальше.

– Разумеется, это гипербола, товарищ Попов. Не буду спорить. Бойцы действительно шли в атаку с именем Сталина. Что вы еще можете рассказать о битве, изменившей ход войны и ход истории? –  спросила она, еле сдерживая улыбку.

– Своими словами больше ничего не могу, – обреченно вздохнул Лешка.

– Понятно. Тогда хоть скажите, товарищ Попов, когда состоялась Сталинградская битва? – попробовала выручить его “историчка”.

– В годы Великой Отечественной войны, – снова обрушил класс Попов.

– Веселенькая у нас история, – согласилась с нами учительница, – Садитесь, товарищ Попов. Я не ставлю вам никакой отметки, потому что вы заслуживаете “ноль”, а таких отметок в школе не бывает, – сказала она, прикрывая лицо рукой.

Но смеющиеся глаза так откровенно выдавали ее состояние после “гениальных” ответов нерадивого ученика. Похоже, она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться вместе с нами.

Именно с того урока мы полюбили нашу “историчку”. Жаль, что уже через полгода она снова ушла на партийную работу в харьковский обком.

Отсмеявшись, тут же на уроке истории открыл тетрадь и начал рисовать, как говорится, по свежим следам. Добиться портретного сходства с вождем, как ни старался, долго не удавалось, хотя уже с первого взгляда никто не сомневался, что на рисунке изображен именно Иосиф Виссарионович. Для узнаваемости все же положил рядом с ним фуражку с надписью “СТАЛИН”, как у моряков на бескозырке.

Вождь сидел, обхватив гипертрофированно вытянутыми руками огромный котел, из которого валил пар. Ну, а на поверхности кипящего котла – “смешались в кучу кони, люди”.

Довольный вождь улыбался. На котле красовалась надпись: “Сталинградский”. А под рисунком – знаменитая цитата из патриотического ответа нашего одноклассника: “Вот так наш великий вождь товарищ Сталин лично окружил, загнал в котел и уничтожил трехсоттысячную немецкую армию. Товарищ Попов”.

Рисунок оказался своевременным и вызвал ответную реакцию – журнал стал быстро заполняться анекдотами о Гитлере и Сталине, иногда с иллюстрациями. А на последних страницах журнала появились свежие анекдоты о Хрущеве.

Назревал второй номер “Техники идиотов”, и я напомнил Косте о своих сомнениях по оформлению обложки журнала.

– Давай создадим свой орган, – предложил главный редактор.

В тот же день мы остались после уроков вчетвером – к нам с Костей примкнули Витька и Лешка – и минут через пять бурных дискуссий мы объявили себя членами “Общества вольных литераторов”.

Решив, что обсуждать больше нечего, поскольку все равны, и каждый волен делать, что хочет, иначе, какой он тогда вольный литератор, дружно двинули домой. Но, по дороге Сотник, как истинный казак, предложил отметить создание ОВЛ. Денег ни у кого не было, и Костя предложил пропить комсомольские взносы, которые он, как секретарь комсомольской организации, собрал, но не успел сдать.

Взносов хватило лишь на бутылку дешевого “Портвейна”.

– А чем закусывать будем? – спросили Витька с Лешкой.

– Какая закуска! – возмутился Сотник, – Что тут закусывать. Пол-литра на четверых.

Ту бутылку мы выпили в проходном подъезде дома на улице Гаршина, метрах в ста от моего дома. Кроме многоопытного Сотника, из горлышка и без закуски все остальные пили впервые.

Уже на следующий день Костя принес четвертую тетрадь. Обложка снова не понравилась:

– Костя, ну что за дела? “Орган Общества вольных литераторов”, это понятно. Но, зачем ты дописал “ЦК ВЛКСМ”? И почему “Подпольный журнал”? – возмутился я очередными изысками главного редактора.

– А пусть будет, – махнул рукой вольный литератор, – Ты лучше посмотри, что внутри! – с гордостью развернул он журнал.

А на первой странице я увидел нас четверых, сидящими за партами и голосующими за создание ОВЛ дружно поднятыми руками. Чуть ниже мы были изображены, распивающими “Портвейн” в подъезде, а в самом низу – безвольно лежащими в скверике, рядом с горой пустых бутылок. Надпись под нашими распростертыми телами гласила: “Первое в мире подпольное общество вольных литераторов создано в городе Харькове”.

– Да-а-а, – только и смог сказать, потрясенный увиденным.

И наша четверка принялась за работу. Мы быстро заполнили номер маленькими рассказиками из школьной жизни, где было все, вплоть до “тряпичного” футбола и заурядных потасовок. Забавней всех писали мы с Костей. Кое-что удавалось Леше. А Витьку вскоре определили “библиотекарем” – он стал хранителем и распространителем нашего литературного наследия.

Журнал быстро стал всеядным. Чего только в нем не было. Чертежи самогонных аппаратов и рецепты браги и кваса, новые стихи Кости и таблицы футбольных баталий. А потом возник майор госбезопасности Пронин и вереница его подвигов по разоблачению и поимке шпионов. Вот один из них в моей интерпретации:

“Чертежи новой совковой лопаты отсталый колхозник Васечкин спрятал в кисет для махорки. Кисет он должен был передать американскому шпиону мистеру Брауну. Как же я найду его в этой огромной Москве, беспокойно размышлял Васечкин. В столице он никогда не был, да и шпионов нигде не видел, разве что в кино.

Уже в Москве вспомнил, что напрочь забыл пароль. Пятый час он безнадежно бродил по городу, как вдруг кто-то обратился к нему по-английски. Ну, наконец, подумал Васечкин и, не ответив незнакомцу (он не знал английского), молча пошел за ним.

Вскоре тот вошел в какое-то здание. Васечкин не отставал. Незнакомец подошел к двери, на которой висела табличка “00”, и предатель мгновенно вспомнил пароль.

Вслед за иностранным шпионом Васечкин вошел в таинственную комнату. Комната была абсолютно пустой. Куда же он подевался, беспокойно засуетился предатель, увидев в комнате с десяток одинаковых дверок. Лабиринт, подумал он, но вдруг заметил, что одна из них приветливо приоткрыта, словно приглашая войти. И Васечкин не раздумывая, вошел.

Его сразу поразил необычный унитаз, сверкнувший ослепительной белизной. Такое богатство предатель видел в своей жизни лишь однажды – в киножурнале “Наука и техника”, который показывали как-то в клубе перед фильмом, и он с интересом заглянул внутрь непривычного для жителя сельской местности стульчака. И, о ужас, оттуда на него строго глянули умные, проницательные и слегка усталые глаза майора госбезопасности Пронина:

– Руки вверх, гражданин Васечкин, – поставленным голосом приказал майор, – Сопротивление бесполезно. Двое наших в бачке.

Васечкин трусовато подчинился, но, бросив взгляд в сторону своих безнадежно поднятых рук, вдруг обнаружил какую-то занятную рукоятку, висевшую на длинной цепочке. Не соображая, что творит, предатель схватил фарфоровую штучку и дернул вниз, пытаясь оторвать – он любил собирать непонятные вещицы.

Внезапно раздался шум спускаемой воды и, к его удивлению, вместе с водой в стремительном водовороте исчез майор госбезопасности.

– Нас голыми руками не возьмешь! – радостно взревел предатель и, зажав в руке ценную добычу, стремительно выскочил в коридор, вмиг позабыв о шпионском задании и вообще обо всем на свете. С отчаянием камикадзе и ловкостью первобытного человека, он стремительно пролетел и длинные коридоры, и многочисленные лестницы, прыгая через пять ступенек и рискуя свернуть шею. Взмыленный, он, наконец, вырвался из опасного здания на улицу, где можно было раствориться в московской толчее. Как же он ошибся!

– Руки вверх, гражданин Васечкин, – все так же окликнул его у выхода мокрый с ног до головы, но удовлетворенный верным расчетом, вездесущий майор госбезопасности Пронин”.

Популярность майора Пронина вывела наш классный журнал на уровень школы, а его главный редактор Костя на какое-то время из “Сотника” превратился в “майора Пронина” или просто в “Пронина”. На других членов ОВЛ слава майора Пронина так и не распространилась, хотя большинство сюжетов его похождений придумали мы с Лешкой. Да и Витьке работы прибавилось – он теперь разыскивал наши журналы по всем старшим классам, куда они расползались, как тараканы, самым невероятным образом.

Но постепенно наша буйная фантазия иссякла, а герой потускнел. И Костя предложил новую тему – “В степях Патагонии”. Как она возникла, трудно сказать, но очень скоро наши герои переместились в “пампасы” – и казак Сотник, и майор Пронин, и даже предатель Васечкин, сбежавший из северных лагерей и подавшийся в пираты. Появились и новые герои – кровожадные “патагонцы”. Словом, снова потянулась бесконечная цепь невероятных приключений, происходивших, правда, не на всей территории Патагонии, а лишь в ограниченном пространстве Огненной земли.

Сначала то были отдельные рассказы, как и в серии о майоре Пронине. Но, вскоре Костя объявил, что “В степях Патагонии” это роман, а в нашем журнале мы публикуем лишь главы из него. Увы, к этому роману я отнесся с прохладцей. Меня он не вдохновил, как до того приключения майора Пронина. Конечно же, как главный художник я иллюстрировал тот бесконечный роман, но все остальное делали Костя с Лешей и присоединившийся к ним Колька Пушнов.

А в шестьдесят первом году возникла новая идея – написать свой сценарий популярного фильма “Битва в пути”, вышедшего на экраны города. Тот фильм я так никогда и не увидел, тем не менее, его героев знал всех до одного. Но, в нашем сценарии они действовали не на тракторном, как в фильме, а на ликероводочном заводе. Главные герои были те же. Наш главный инженер Дмитрий Бахирев всё также воевал с отсталым директором Семеном Вальганом, но теперь за переход на новые технологии производства пива, а вот странная любовь главного инженера – технолог Тина Карамыш – пользуясь его расположением, все время пыталась выведать секреты нового сорта пенного напитка (она, разумеется, работала на иностранную разведку). Так что и в этом произведении майору госбезопасности Пронину было чем заняться.