«Клиповое» мышление

«Я буду словом боль. Тебе досталось испытай…»: поставив очередную песню из плейлиста «dom» на чёрном плеере на «паузу», Карина вытащила, наконец, свои чёрные же проводные внутриканальные наушники из своих же ушей – свободной правой рукой. Плейлист стоит «на repeat’е» – уже четвёртый день подряд, а так и не надоел! Да – и не отключался… Не убавлялся даже – ни разу! И, намотав их на плеер же, убрала его во внутренний карман своей коралловой кожаной куртки, склонив голову к левому плечу и просканировав взглядом студентов. Ну что, «товарищи», поиграем в наш маленький ад?

– Мы же – «подружимся», верно? – Усмехнулась она и подмигнула им.

Каждый человек, появившийся в жизни, не случайность

Никогда не думала, что в свои восемнадцать лет – окажусь на диване у психотерапевта. Но… А! Ну да!.. Как же я забыла, что и: «Всё когда-то бывает, случается – впервые». «Никогда не говори – никогда». И… Бла-бла-бла! Да… И всё же в таком и «не» таком же духе – далее! Конечно… Первый – день рождения. И первая – свадьба… Первый – родившийся ребёнок! Вот и только моё же «впервые», как и мой же «первый», были не такими: «радужными». Как и не такими же – «радушными»! Но а если ещё и принять во внимание «Каждый раз – как первый»: «первая» смерть ангела, как и самого же «ангела», имела место быть. Определённо! Как в мучениях… Так и «нет». Как «мученик»… Так и… И я «никогда» доселе – не задумывалась о смысле жизни! И да, пусть и верила в существование потустороннего мира… «Потусторонних миров» и… Собственно, «других» миров. Не верила – в случайные смерти! Но и как известно же – жизнь меняется в одну секунду… А в моём же всё случае – за день! Заставляя поверить – во всё. И тут же – во всё «разуверить»! И чувство: будто ты ногами на земле, но и в то же время – небе…

– Я рад, что Вы, наконец, пришли! – Проговорил мужчина-ангел, пятидесяти двух лет, по имени Филипп, тем самым ещё – не только вытянув меня из моих же мыслей, но и втянув в «свои»; как и «речи».

Обычный мужчина! Если и не считать – вида и предназначения. Но… Это уже настолько вошло в обиход и смешалось, посмешалось со всем и вся, что и не предавалось такой уж огласке и такому же акценту. Среднестатистический случай! Да… Будто и на интервью – с богом! Но и в данном же всё случае – с «собратом». И не на «интервью», а психоанализе! Хотя… Что там, что этам – душа наизнанку и… в клочья. Всё – в сравнении… И в зависимости – от дотошности человека напротив! От его знаний –о личных рамках и гранях… Стенах! Точнее – «не»! Но а что же – на вид? Мужчина: с русыми короткими волосами, слегка подёрнутыми сединой – на висках и затылке; морщинистым бледным высоким лбом со светлыми широкими бровями и такой же мелкой проседью, как и в «основе», и мелкими-редкими же светлыми ресницами; со светло-карими глазами, ещё блестящими изнутри и подпитываемыми светом снаружи – через стёкла своих же очков: в тонкой золотой оправе; щёки его – слегка обвисли, хотя скулы остались – высокими и даже «острыми»; тонкие губы – сжаты в одну прямую полосу, зато и в их уголках – ни одной морщинки, как и у глаз, и ни одного намёка на ямочки; разве – на массивном и рельефном подбородке, будто и от нажима, словно бы его ещё и «стирали» – дважды: «нажав» – под носом и на подбородке. Ничего своего не помню, ничего другого не запоминаю и ничего чужого не разглашаю! Лишь задаю вопросы и слушаю… Выслушиваю! Оставляя –при себе и в секрете, как и в этих же всё стенах: что было произнесено и сделано в них – навечно останется, застряв в них! Работа – не приносит ему счастья! Не приносит – и «радости»… Видно же – сразу! Но зато – и приносит другим. «Чужим» и… И это верно! Ведь и как правило: то, чем ты делишься с иными, сам иметь ты – никак не можешь! Всегда сочувствовала – им и купидонам… Без покоя и любви! Без мира – внутри. Как и «снаружи»… Только лишь – «с войной». Ведь и всё же – начинается с «себя». А если «там» – нет ничего, чему начинаться и продолжаться?.. А чему – и «заканчиваться»? Воротник его белой накрахмаленной рубашки – закрывает полное и морщинистое горло. Белый галстук в золотую диагональную полоску на ней – почти достаёт его белого же кожаного пояса классических белых брюк со стрелками, что немного приподняты и вздёрнуты, показывая белые носки и лакированные белые туфли. Сзади же, на его бежевом кожаном стуле на металлической палке-опоре с колёсиками, висит его же белый пиджак, стянутый длинной тканевой ручкой – небольшой белой сумки-планшета. Развернувшись ко мне всем своим корпусом – он монотонно постукивал своей белой позолоченной ручкой по белому же деревянному столу и смотрел на свой полупустой белый лист без разлиновки на белом же пластиком планшете с металлическим держателем-зажимом сверху: пока, скорее всего, заполненный – лишь моими, и то – даже и весьма «скупыми», данными. Их и, правда, не так уж много, что и самое-то ужасное: ведь и это же значит – что мне всё придётся рассказывать самой!

Под стук его ручки, с синим тонким стержнем, неожиданно подстроилась и небольшая белая деревянная подставка с металлическими шариками на белых же тонких верёвочках: где четыре «неподвижных» шарика – расположены посередине и по одному «движущемуся» – справа и слева от них соответственно; и первые же из них неподвижно-статичны ровно до того момента – пока их не приводят в действие вторые, ударяя по ним и, таким же ещё образом, «придавая им ускорения» в нис- и падении.

Сам кабинет же, подстать управителю, был так же обделён цветом, но и, будучи ещё выполненным целиком-и-полностью в чисто белом «свете», он будто проецировал и всю мою жизнь – всю её однотонность и однотипность: от белого мраморного пола, через белые же крашеные бетонные стены и до глянцевого натяжного белого потолка с белым же встроенным светом! И только мебель – не давала погрязнуть в депрессии окончательно: разбавляя этот, временами и «бликующий», «позитив» – матовым бежевым «негативом» кож-дерева, из кушетки, на которой я и лежала, его стула и двух таких же стульев напротив, его же стола, и придавая свежести, свободы в деталях и мелочах – не кроясь и не скрываясь же в них. Белые же деревянные высокие шкафы – выделялись уже и из всего: стеклянными дверьми – преломляющими и отражающими свет. Как и его очки!

– Вы попросили – я пришла! – Проговорила я, пожав плечами: продолжая смотреть – лишь в одну единственную точку на потолке. Как узнала? «Сила притяжения» подсказывала, что это был – именно он. А иначе ведь и не разберёшь, «о не пьющих», ведь симметрия, как и совершенно не «признак отсталости», была – во всём! Стена – к стене и… Пол – к потолку! Неоткуда взявшийся во мне «клаустрофоб», медленно, но верно, начинал бить тревогу! Ну а точное отражение меня – будто уже и начинало жить своей жизнью: подмигивая мне – моими же тёмно-карими глазами! И ладно бы только это – моргало и «шелестело» моими же веками с еле заметными белыми тенями и чёрными короткими ресницами, выгибало тёмные широкие брови на светлом и узко-низком лбу и то-и-дело дёргало кончиков моего же курносого небольшого носа, как и округлого подбородка, растягивая параллельно ещё и мои полные, но и аккуратные бежево-матовые губы вместе с острыми скулами, то в усмешке, то в улыбке, а то и вовсе «в оскале», пока и руками же сжимало белое длинное тканевое платье, до щиколоток, с длинными же рукавами, а ногами – не находила себе места, стуча друг о друга то ими самими, то и их же белыми кожаными балетками; только мои же тёмно-каштановые волосы, чуть ниже плеч, лежали ровно на бежевой же подушке, будучи прижатыми уже точно и одной мной.

– Если Вы не против, начнём? – Спросил Филипп и, после моего же кивка, нажал своим левым свободным указательным пальцем на красную же кнопку чёрного пластикового диктофона, лежащего на столе. – Ваши: фамилия, имя…

– Не уверена, что они Вам что-то да скажут… – Нахмурилась я. – Но а проверять, а и тем более «разглашать» их, даже «Вам», нет никакого… ни желания, ни такой же возможности! Безопасность давших мне их при рождении для меня – превыше всего!

– Но и хоть имя, для «проформы», Вы можете сказать… – Не отставал он. – Пусть – не фамилию. И не отчество… Но и – его-то!..

– Хм… Ладно! Оля… – И, закусив свою нижнюю губу, так и вновь же не осилив его «полную форму», повторила его «краткое подобие», но и куда более уверенно. – Оля!

– О-ля… – Проговорил-повторил за мной размеренно мужчина, словно бы и пробуя на вкус каждую его букву и ненадолго замолчал: на деле же – вписывая в это самое же время и параллельно его в нужно-нудный пункт; и расставляя же, попутно-подспудно, «прочерки» – в остальных. – Значит… Оля! Вы не против, если мы перейдём на «ты»?

– Не против… – Кивнула я, даже и особо не раздумывая.

– Хорошо… Где ты живёшь?

– В Российской Федерации! – И в этом – тоже не было такого уж «секрета». Как и повода – для лишних дум… Ну а там – и его же, в свою очередь, «подозрений».

– А поподробнее?.. – Тут же уточнил ангелоносно-несносный.

– В России… Некогда – Руси. Ещё «поподробнее» – может навредить моей семье!

– Можешь хотя бы сказать: как добраться – до твоего места жительства? «Поездом» там… Или «машиной». Или: и тем, и тем… К примеру!

– На поезде… Из Москвы! Коли уж мы и здесь… Пять часов! Или шесть часов – на машине!

– Про семью – я могу не спрашивать…

– А это – вопрос? – И скорее мой вопрос – был таковым, нежели: его и под нос.

– Адрес, образование… Место работы и контактные данные – так же затрагивать не стану. Перейдём сразу – к делу и сути! Расскажи, что же так повлияло на твою жизнь?

– Только – если эта история не покинет стен этого кабинета… Как и «здания»! – И пусть я и знала это, как и его или себя же, но и перестраховаться же посчитала – как никогда нужным и важным… И даже – «должным»! И да, и именно сейчас… И здесь!

– Не покинет…

– Обещаешь? – Перефразировала, но и, тем не менее, повторила просьбу я. Да и ещё так же, словно бы он проходил проверку от разработчика «взрослого» интернет-сайта, то есть – «меня», на свой же возраст: «А тебе точно – есть восемнадцать? «Точно»?.. «Точно-точно»?.. «Точно-преточно»?!». Даже немного и стыдно стало… Но и обстоятельства же, чуть больше красоты, требовали жертв – его же нервных клеток!

– Обещаю! И даю слово – твоя история останется здесь… И только – между нами!

– Спасибо! Это, правда, очень важно – для меня. И не только… Да и – как никогда!

– Я понимаю…

И, наконец, выдохнув, я ненадолго прикрыла глаза, проваливаясь в воспоминания. А ведь пыталась – забыть! Пыталась – и «спрятать»… в самый потаённый ящик и уголок! Забить и… Заколотить. Да и – всё что угодно!.. Лишь бы – не видеть всего этого: опять и… «Снова»! Не видеть – снова и… «Повторно»! «На» повторе и… «Repeat’е». Теперь же – ящик вскрыт! И значит – пришло время сделать хоть небольшой, но и шаг. «Шаг» – к освобождению! «К освобождению» – от ночных кошмаров. Паранойи и… Мании преследования. Большой шаг – для человека; и маленький – для человечества!

– Моя история построена в основном – на действиях! Не на мелочах и… деталях. Людей – я не запоминала! Так чтобы… дотошно. И… Особо! Мельком – лишь. И… Редко – кого выделяя… из общей же массы! Внимания на это – я тратила меньше всего. Как и… времени. «Времени» же – не было! Помню – только силуэты… Да и – какие-то очертания… Вещи! И имён – нет… Не знала – на тот момент! Ну а то, что они мне говорили, я делала… исполняла – полагаясь только на себя и собственные же силы. Обстановка и её насыщение – волновали меня меньше всего остального и… оставшегося!

– Расскажи – всё, что помнишь! – Напутственно изрёк Филипп. А я – вновь открыла глаза и кивнула: себе и ему. – Мелочи и детали – это уже второстепенное…

– Мой город – никогда не пользовался особой популярностью… Не «пользуется» ей – и по сей день! Обычный… Запылённый и захламлённый… «городишко»! Со своими – проблемами и заботами… Со своей и среднестатистической – «серостью»! С фабриками и заводами… Техникумами и университетами… Школами и… детсадами! По дорогам – гоняют машины… Мотоциклы и скутеры! По улочкам – прогуливаются люди. С детьми и… без! А я… На тот момент – я закончила одиннадцать классов! Готовилась – к поступлению в университет… Закончила – «хорошисткой»! И с замиранием сердца – ждала результатов!.. Единственным моим «страхом» тогда: мог быть и был – лишь «отказ»… Как же я ошибалась!.. И если бы мне только сказали, что уже «завтра» – я буду спасать чьи-то жизни, не под- и не закреплённые «лично» за мной… «Скопом»!.. Я бы – не поверила… Правда! – С губ сорвался истерический смешок! А в голове – всплыли пошлые и баянные факты: вроде «плевка в лицо» или того же самого «смеха» в лицо – тому, кто бы мне это сказал. Но я – промолчала, оставив это при себе, и продолжила «о другом». – День начался как обычно – с зарядки и лёгкого завтрака: из какао и каши! Подкрепившись, я умылась – и собиралась пойти прогуляться, пока… Мама и бабушка… Они были – уже на работе, к тому времени! Было… часов девять утра, наверное. А может, уже и начало десятого. Кому как! Главное же, что я была предоставлена – самой себе! И, надев обычные светло-голубые джинсы с белой футболкой, повязав и средней высоты хвост на затылке, я взяла свой чёрный кожаный рюкзак с кучей всяких металлических замков и разноцветных брелков и… Да!.. Над обувью – пришлось подумать хорошенько. Красные кеды – были порваны. У белых кроссовок – отклеилась подошва… Оставались – синие сетчатые туфли на небольшом каблуке!.. Я никогда не была – особой модницей. Да и доход семьи не позволял этого: что было – на то и жили. То – и «носили», собственно!..

– Можешь всё же хоть что-то, хоть немного – рассказать о своей семье? – Предложил врач, решив, видимо, таки и немного отойти от сути: то ли заметив ещё и мой, периодически накатывающий, нервяк, то ли и испытав уже свой. А уж и когда увидел его повторно и вдвойне во мне, внутри и снаружи, тут же дополнил-исправился. – В общем!

– Семья моя – немногочисленная: мама, бабушка… да я! Дедушка – погиб в автокатастрофе… четыре года назад. Отец… Его – и не было… по большей части! Мы остались – втроём! Мама – преподаватель в университете. Бабушка – пенсионер, подрабатывающий продавцом в магазине. А я же… Я – официант с… четырнадцати лет!

– Как тебя взяли – в таком возрасте? Труд детей – …

– …запрещён.Но!.. Сурово-отчаянные времена – требуют таких же… да и «поболее» мер. И с нас – они тоже «потребовали»!.. Да… уж. Когда большая часть заработанного – уходит на коммуналку и воду-еду, а носить, как и обувать, что-то да всё равно надо – выбирать не приходится! Да и работала я – час-два… от силы. И после – школы! Конечно же… Или «до»! В зависимости – от смены и… «смен». Не более! Но – и «не менее». Да и мне бы «дольше» – не позволили. Им же – «дороже»… А я – привыкла!

– Что ж… Ладно! Продолжай… Что было – после?

– Я вышла из квартиры, захлопнув чёрную железную дверь, обтянутую бордовой тканью и, прокрутив в её тёмно-коричневой же железной скважине металлическим ключом, дважды, на четырежды, ещё как помню, ключ всегда заедал – на «обратном ходе», начала спускаться по бело-зелёным этажам с серыми бетонными ступеньками вниз, но и не держась за железные же зелёные перила, «ездят на них» – ещё полбеды, ведь и ладно же ещё – в одежде, но и не дошла даже до второго этажа, как окно рядом со мной, в белой деревянной, побитой и облупленной и так раме, разлетелось – на кусочки. На кучу – осколков! Догадаться несложно – что было дальше! Взрывной волной – меня отнесло на второй же этаж! И, прокатившись по ступенькам, я легла на него и его же пол – плашмя. Спина – болела. Голова – раскалывалась… Но и не из-за этого я не могла, а там и «боялась» двигаться – несколько осколков всё-таки успели и вонзились в мои предплечья. Я чувствовала это – ещё не видя! Как и ощущала – что-то прохладно-липкое растекается – по рукам… Впитывается – в ткань футболки. И спускается – на штаны… Пока и через разбитое же окно – раздавались звуки выстрелов, шла перестрелка, и какие-то диалоги. Но и большинство из них – понять не могла… Не разбирала! Язык был – … Другой. Не наш!

– Террористический акт…

– Да! – И пусть это был очередной – не вопрос, но и я же решила ответить, скорее – и для себя, чем для него, выплюнув с этим – немного и оставшейся желчи, как и яда с кислотой. – Мне помогли встать – выбежавшие «на звук» соседи: они были напуганы – не меньше моего! И да… Обычно, в таких случаях, надо тут же покинуть здание: не спеша, без паники и… не подходя к окнам! Что мы, в принципе, и сделали… Да ещё и окон-то – особо не осталось, к тому моменту! Но и когда вышли… Только когда вышли – задумались: «А стоило и… надо ли?». Ведь и некогда двор с детской площадкой из цветных и ярких «аттракционов» – был похож на… кровавое месиво! О да… Кровавые аттракционы! Где и по одному… А там и двое… Трое и четверо… «Горами» – лежали молодые парни… другой национальности: в чёрных плотных одеждах и банданах-масках, скрывающих их тела и лица! Пока, и по всей же остальной территории, носились – наши полицейские, в тёмно-синей с белыми аббревиатурами на спинах форме, фуражках… да и чего уж тем – летал буквально… и ОМОН, уже и в чёрной своей форме, шлемах… и с оружием же наперевес, естественно! А мы… Мы же стояли и смотрели – на эту всю бойню!.. – Голос предательски сорвался, из-за чересчур «живых» и «по живому» же воспоминаний, и глаза вдруг резко наполнились слезами.

– Воды? – Тут же сориентировался мужчина и почти подорвался наполнить один из своих стеклянных гранёных стаканов, из такого же «пузатого» графина, прозрачной и чистой водой для меня, вот только и я же вновь – оказалась быстрее. – Не стоит! – Тут же остановила его я, вытянув в его сторону свою левую руку с раскрытой ладонью; и ещё же «до кучи» – покачала головой. – Всё… Всё нормально! Насколько это возможно… Кхм! И пока мы… Пока мы стояли – к нашим головам уже приставили чёрные дула пистолетов! Опять же, заметили мы это – после. «Потом» и… По факту! Да и «почувствовали» – скорее… «Точнее»! Как уже и… более-менее – отошли от шока!.. И повели – дальше от дома. А мы – кое-как и пошли: страх сковал – всех нас! И только глаза ещё, отчасти, двигались: я увидела – как в наш дом вбегает… такая же кучка парней; в чёрных же масках и… таких же одеждах. Затем – как на моих же соседей накатывает истерика! А я… Я же – лишь молилась, чтобы никто из нас не пострадал. Ведь и те же всё «органы» – наверняка где-то рядом. Кто-то же должен был – нас увидеть… Спасти! Если уж и не я, как… только обращённая; признанная, принятая, но… ещё и не знающая же толком азов!..

– Увидели?

– Да. Но… Не полиция. И не… Увидел! Сосед… с третьего этажа. Взрослый такой парень… Лет тридцати-тридцати пяти. И… Предусмотрительно, как никогда, гулявший – раньше меня! Увидел – нас. Подбежал – к нам и… Ударил – одного из тех парней со спины: с правой руки и ноги! Тем самым – переведя всё внимание на себя… Весь огонь – на себя принял!.. И… Побежал, жестикулируя по дороге, чтобы мы сделали – то же самое! Ну и что мы – и «сделали», собственно!.. А будто – и выбор был! Или – и та же всё «альтернатива»… Хоть «какая»! И рассыпались – по территории! Кто – в лес: за домом и у самой дороги. Кто – в соседние дома и их дворы… – И, иронично усмехнувшись на выдохе, прервавшись, затем уже и куда более хрипло продолжила. – Его – убили! Застрелили… почти тут же. Даже – и не ловя! И вот здесь уже – началась самая настоящая паника! Да-да… Если и до этого – было только и что-то же похожее… Где-то рядом и… Даже ещё – не близко. То вот сейчас – было именно: близко и даже уже здесь! Мы просто не могли представить, что они так хорошо обучены! Но… Это было – так!.. Ну а я же… Сокрывшись в соседнем белокаменном пятиэтажном доме, напротив моего и… словно брате-или-сестре-близнеце-близняшке… кое-как поднялась на третий этаж – и села на одном из лестничных пролётов на пол: ведь и упав ещё пару раз перед этим – благополучно содрала колени! А они же… Они, в это самое время, искали нас! Искали и… жестоко наказывали тех, кого находили! Каждые пять секунд буквально, как будто и вновь же гром «высчитывая» после грозы, я слышала выстрелы и… взрывы. Истошные крики! Но ничего… Абсолютно ничего – сделать не могла! Я просто – сидела… Сидела и… боялась показать носа. Боялась… Пока не услышала – крики детей! Да… Рядом же и как раз – была художественная школа! И, видать, они из неё – только и с учёбы шли… домой. Хм!.. Я не особо люблю детей, если честно… Прямо – и чтобы до одури. Да и души – в них не чаять… Не приглядывала ещё «хранителем» – за ними! Но и «эгоисткой» – никогда не была. И пусть же и «прям альтруисткой» – туда же!.. Но и если уж кто-то и должен был выжить в этой бойне, то «они»! И, спустившись же вниз, на первый же всё и вновь же этаж, и выглянув на улицу, я кое-как, жестами, подозвала их к себе! «Их» – было четверо: два мальчика и две же девочки. Не старше – десяти… Может, и «двенадцати» лет! А затем, приказав им взяться за руки, я, словно бы и не в себе, и тут же – «вне себя», побежала на каблуках… вместе с ними – к себе домой и на свой же этаж, в свою квартиру!

– И как же – вы все?.. Дети – не пострадали?

– Раны – были, но… несущественные. «Шальная пуля» и, как говорят ещё, «пуля-дура» – обходила нас стороной! Пока и гранаты ещё – где-то взрывались… И отовсюду – слышался свист и грохот! И да, конечно, мы падали… Как же – без этого? Да ещё и… со мной! Тут же и – закрывали головы… Но а после – вставали, как не бывало, и бежали дальше! Ну а… Да! «Пять этажей» – это вам не шутки! Девять пролётов, считай, и по десять же ступенек! Так ещё – и с «маленькими» детьми… Да и – «на каблуках»! Это. Был. Ад! Настоящий и… Прямо-таки – «кромешный»! Но и, вполне же удачно вновь избежав окон и того, что ещё можно было назвать «ими», мы всё-таки поднялись ко мне на этаж и… Вот тут… Тут-то – я и остолбенела! – И, будто ещё и для большей же «полноты и красочности, яркости картины», впала в ступор – и на кушетке! Замерла – на ней: будто ещё и таким образом же показав – как могу зависнуть и в мыслях. Меж мирами! Реальностью и сном… Жизнью и воображением… с фантазией! Но и вот только лишь к горю, а не «счастью», это всё и там – действительно было и происходило. Современем – не улучшаясь и не легчая… Всё было – ещё живо и больно: как тогда! – Дверь квартиры – была вскрыта. А на пороге… На тёмно-коричневом коврике… Сидел средних размеров… Розовый плюшевый заяц! И в лапах у него – была небольших размеров светло-коричневая резная шкатулка: из которой доносилась – нежнейшая мелодия! Что-то похожее – и на… «музыкальную же шкатулку»! Были когда-то – такие! С балериной – внутри… Почти! Ведь и мелодия эта – сопровождалась ещё и… чем-то же ещё. Чем-то же – ещё и помимо… неё же! Правда, я и до последнего не могла уловить – чем именно! Ну а дети… Дети, конечно же, побежали к этому зайцу! Начали – гладить его… Тискать и сжимать – в своих объятиях… Пока одна из девочек – не вытащила из брюшка этой самой недетской, на и самом-то деле, игрушки – красный металлический будильник… в форме «сердца»! И меня же вновь – будто и той самой же грозой, молнией поразило! Пока и в мыслях же пролетало – лишь одно только слово: «детонатор»! Зато и тут же «вскрылся» – тот самый «странный звук», что сопровождал мелодию: «тиканье»… этих часов! А когда шок прошёл, и истерика же более-менее отступила, я, резко поднявшись, так же, ещё и «крепко», хватаю детей за руки и… бегу со всех ног же вниз!.. Но и не успеваем же мы пересечь и первый пролёт, как срабатывает взрыв – и все оставшиеся стёкла выносит наружу! В то же время как побелка… Зелёная краска к и тут же под ней – со стен… И белая же штукатурка с потолка – засыпают нас… с головой! И деревянные рамы – летят следом, царапая ржавыми гвоздями и оставляя после: уже новые раны, синяки и… занозы! – Хореография – хрень: в сравнении – с этим! И, механически, на автомате, растерев мельком предплечья и сами плечи, я опустила руки на живот, сжав кисти рук между собой, после чего начав «перебирать» большими пальцами, стараясь не цеплять их и не колоть кожу – бежевыми ногтями средней длины. – Главным же было – не упасть на стекло! В то время как и по ступенькам – скатилась голова того самого зайца… И, мигая своими пластиковыми карими глазами с красными индикаторами вместо зрачков, «металлическим» голосом, из зашитого напрочь и наглухо красного тканевого рта, с пришитыми поверх двумя белыми тканевыми зубами, произнесла: «Что?.. Кровь – потекла? Ты была – плохой девочкой… А «плохих девочек» – надо наказать!». Голос – пробрал до мурашек! И… Ха! То ли был хорошо отточен и даже заточен – на переводчике. То ли и я уже сама, резко и со страху, начала разбирать и главное «понимать» – слова. Ясно же – кто его подложил! Но и это же я могла выяснить – и после… Дети – заплакали! Сели на пол, отказываясь куда-либо и дальше идти… Но и, отпихнув от них и себя же остатки игрушки, я взяла их за руки – и потащила силком вниз! И достаточно лишь было покинуть подъезд – как нас окружили полицейские… И, обступив со всех сторон, повели в укрытие! Детей – решено было увезти в больницу, погрузив их в белую карету с красным же крестом скорой помощи… А меня же… Я же только вышла на улицу – как и тут же согнулась от боли в левом плече! Стрелок – был на крыше; и угодил – точно в цель! ОМОН – кинулся к подъезду. А я… Я же – облокотилась на тёмно-зеленую железную изгородь площадки и… закричала от боли! Да… Как подбитый и подстреленный зверь. И без «как»! Слёзы – душили… Но и выходить же всё – никак не хотели. Боль резала – куда сильнее пули. Пусть она – и застряла… Но и будто же ещё и жгла – изнутри! – Сморщившись от неприятного покалывания, вернувшегося от и с воспоминаниями – фантомом, я покачала головой из стороны в сторону, будто и стараясь выкинуть их, таким образом: сначала – из головы, а после – и вытрясти через уши. – Скорая – так и не отъехала! Ни через минуту. Ни через «пять»… Погрузившись в себя, я не сразу расслышала – где и, на самом-то деле, опасность… Не «расслышала», да! А «увидела»… В глазах же – всё тех же детей… Обступивших тёмно-зеленую гранату… без металлической чеки! И… Не помню – что! Не помню – и «как»… Но я – подпрыгнула! Подпрыгнула и… Уже через секунды, наверное, даже и «три» – была у «их» машины. И, схватив эту самую гранату, отбежала и… откинула её подальше!.. Но и, видимо, «положенные десять секунд» истекли всё же – чуть раньше. И да… Она – успела и отлетела… Но и не так далеко, как следовало и… хотелось бы!.. Взорвавшись – почти рядом с моим же собственным лицом!.. Я улетела – на метра два и… потеряла сознание!

– Тебе изъяли – пулю?

– Спойлер! Но и да… Наживую! Пока и я же всё была – в полу-, а затем и вовсе «обморочном» состоянии: непереносимость вида любой крови – эта та ещё шутка юмора… для ангела! Ну а очнулась уже – с белым бинтом на плече. Как и с кучей же синяков и ран – на руках и ногах. Лице! Что и откуда? Как и в том же всё самом анекдоте – про гипс! А рядом со мной – молодой парень… Полицейский! Лет так… двадцати-двадцати пяти. Это он меня – оттащил и… Фактически-же-физически – спас. Равно – как и душевно-духовно! Но и только уже впоследствии – я узнала его имя… Пообщаться же на тот момент – мы так и не смогли. Точнее: не «успели»! Во-первых – положение дел и… тел… было, мягко сказать, не из лучших: мы лежали плашмя и… на земле. В укрытии! А во-вторых – он был ранен: не меньше моего. Если и не «больше». Как и кому! Помню лишь, как спросила у него – про время… Уже давно же, по моим меркам и солнцу уже и от зенита – вниз, как занялся же день и… постепенно стремился, клонился к вечеру. А при себе и поблизости-в-доступности циферблата – не имелось! Да и бой же – не прекращался! И… Шесть из его уст – стало моим «роковым числом»: именно столько времени – было на его часах. Ровно! И ведь не столько и потому, что так быстро само время же пролетело – только же было утро, сколько и именно потому, что… в это самое время – должны были вернуться мои… Мама и бабушка! И, выпросив у него таки телефон, коли уж рядом и перед глазами, я дрожащими руками набрала номер первой. Но и вместо мягкого маминого же голоса – услышала пусть и тоже женский, но и монотонный, другой и чужой… «механический голос», сообщивший о том, что… «абонент не абонент» и… даже не «абонемент»! Да… уж. Шутки «шутками», а и только я хотела отдать обратно чёрный гаджет – как увидела, что хозяин его исчез: побежал к другим и… остальным раненным – на помощь. А я… Я же – так и осталась лежать! Правда и, как уже обычно, тоже недолго… Минуты две-три – от силы. Пока не услышала – спуск курка. И не почувствовала – холодное дуло: у левого виска. Опять и… Снова! – И, страдальчески простонав, от собственной же невезучести уже и в который раз, я сложила руки уже и на своём же лице, закрыв ими лоб и глаза, глубоко вздохнула, так же выдохнула, ещё раз и ещё, и только после уже такой дыхательной процедуры, наконец, смогла вновь продолжить, как и самосжираться-копаться. – Кое-как приподняв голову, чтобы хоть и увидеть своего «карателя», я невольно вскрикнула: надо мной стоял – один из тех террористов! И казалось бы… Но. Да! Нервы, как провода, были надломлены и искрили – когда как! Такой… Довольно взрослый и… рослый. Может, тридцати-тридцати пяти лет… И с маской же, закрывающей его смуглую половину лица: оставляя – только чёрные глаза! Он за шиворот – поднял меня и снова приставил пистолет, уперев его уже дулом мне в лоб, и… Как это, опять же всё и снова, обычно бывает – вся жизнь пролетает перед глазами? Да… Нет! И… Естественно! У меня такого – не было! Мой разум – был, как и «есть» же всё сейчас, чист: как белый лист… с редким чёрным шрифтом Брайля; и тут же – азбукой Морзе. Такое… Но и тут же – я смекнула: «Может… Моё время – ещё и не пришло? Может, я ещё что-то да смогу и… «могу»? Сказать… И «сделать»!». И… Курсы самообороны от моего же крёстного – подошли под момент: идеально! Зарядив правым коленом ему между ног, я выхватила пистолет из его рук и… понеслась опять на свой пятый этаж. К родным!.. Он нагнал меня – на третьем пролёте… Но и я же всё, извернувшись, ускользнула-улизнула и… оказалась выше его! Он кричал мне – вдогонку… что-то. Наверное, что я – слишком быстрая… для него! И в таком же духе… Но и я же – не отвечала и не отвлекалась на это! Хоть и была сама немного удивлена… Ведь и не была отличницей – по физре. Никогда! И даже более того – была худшей в классе. Но и… В тот момент! На каблуках. И с пистолетом!.. Мне было – легче… бежать!

– Если легко бежишь по лестнице вверх – значит и легко будет по жизни! – Философски отметил врач, а я усмехнулась его познаниям в «сетевой же философии и пабликологии».