Сальдо-бульдо

Первая фаза планёрки именовалась «Примочка». Сначала по рогам получали те, кто накосодырил. Затем те, кто набедокурил. А потом всем подряд давали горькую пилюльку.

Дальше следовала вторая фаза под названием «Болливуд». Олег входил в раж и сыпал фантазиями о том, что каждый из нас обязан вскорости сделать. Размах уровня «вся Индия танцует Джинни-Джинни». А мы вместе подпевали: «Хача-хача».

И в этом месте я тихонечко произносил: «Десять программистов проект решили сделать. Один спросил, а деньги где? И их осталось девять». Олег заявлял, что он не дурак, у него есть уши…

И планёрка перетекала в третью фазу, которая носила название «Фёдор Двинятин».

В передаче «Что? Где? Когда?» имеется такой фунтик Фёдор Двинятин. Умный… В честь его ума даже команду КВН назвали: «Фёдор Двинятин».

В третьей фазе разыгрывался моноспектакль с изрядной долей отсебятины, где презентовались «плоды учёности» с очередного семинара. Семинара, который недавно посетил Олег, где он вычленял для себя какое-нибудь одно интересное словосочетание (вроде «базовых объектов») и с полным «знанием дела» на планёрке приступал к рассказу, что такое «воронка продаж» или «дедлайн». Представьте себе, как китайский эмигрант учит лорда Великобритании парламентским выражениям. Представили? Тогда вы понимаете, о чём я говорю.

С очередного тренинга Олег привёз выражение «нематериальное стимулирование сотрудников». Произнося с придыханием эту фразу, шеф начинал вырабатывать электричество, светился собственным светом и бился в конвульсиях, так ему нравилась идея: «Персонал работает за право красиво называться». Тут уж даже Костя начинал притоптывать ногой: «Эль пуэбло унидо, хамас сэра венсидо», – чтобы погасить возникший электрический потенциал.

К этому моменту у всей фирмы проявлялась неврологическая симптоматика. Я раздражённо прикусывал фалангу указательного пальца, Лёша дрыгал ногой, Зоя в десятый раз уверенным движением смахивала воображаемый кагэбэшный погон с плеча, Маша по памяти рисовала в блокноте портреты принцессы Дианы и Марчелло Мастроянни, остальные, запломбировав свои желания, просто ёрзали и готовились приставными шагами отбыть в комнату с монограммой «эм/жо».

Кабы эти деловые семинары шли во благо… Олег с постоянством грабли попадался на нехитрую индейскую формулу, которая известна каждому: «Утром золото, вечером бусы».

Однажды перед семинаром московский офис прислал опросник с просьбой перечислить ряд финансовых показателей фирмы, а в награду – кепка «Жёлтый стресс».

Лепёшка, в которую расшибся Олег, выгрызая из бухгалтера эти цифры, напоминала масштабами пиццу из книги рекордов Гиннесса. Всю подноготную о бизнесе Олег выложил постороннему дяде. Кепку дали. Две кепки. Даже три. Не обманули. После этого подняли взнос головному офису в четыре раза. Кепка получилась золотой.

Вспомнился один бородатый анекдот. Молдаван призвали в армию, по-русски они ни бельмеса. Старшина выстроил всех и давай сверять учётные данные.

– Фамилия? – спросил у первого.

– Намынцеллес (молд.: не понимаю).

– Фамилия? – спросил у второго.

– Намынцеллес.

– Братья, что ли? – Ладно, записал.

– Фамилия? – спросил у третьего.

– Намынцеллес.

Старшина как врежет ему в челюсть.

– Валеу, валеу (молд.: больно).

– Так и запишем – Валеу, а то заладили – намынцеллес да намынцеллес.

Логика в принципе являлась сильным коньком патрона. Он утверждал, что все, кто родился на брегах Дуная (где он? и где Дунай?) – недалёкие, им надо ездить на лошадях, потому что две головы лучше, чем одна. У меня была подруга, чьи родители родом как раз оттудова, и меня умозаключения шефа «жутко забавляли». Не хватало шефу кругозора, чтоб помыслить, а вдруг на предприятии работает и сотрудник с молдавскими корнями. Но он гнул свою линию. А человек, чьё имя мы оставим в тайне, действовал по принципу вьетнамского студента в общежитии московского университета: «Вы не будете мои ботинки к полу прибивать? Ну, холосо, я тозе вам не буду писать в чай».

* * *

Чего не отнять у Олега, так это… заботы о подчинённых.

Если сотрудники выдвигались в служебную командировку, то Олег неизменно приезжал на вокзал передать в дорогу курочку-гриль. А Зоя, которая до этого битый час проповедовала отказ от мяса, с умилением начинала восхищаться тушкой курицы. А если бы Олег принёс жареных кузнечиков? С подобострастием десяток проглотила?

В Олеге уживались две вкусовые линии, весьма далёкие друг от друга. Шеф слюнявил палец и подставлял его ветру, чтобы с помощью левой пятки определить, какая из вкусовых линий сегодня на боевом дежурстве. И если побеждала вторая, то горе тому сотруднику, который находился рядом с ним в этот момент. Он так и объявлял: «Минуточку, у меня вторая линия».

Первая означала поход в хороший ресторан. Изысканные блюда, хорошее вино и грех чревоугодия.

А вторая кричала во всё горло («Беги, Лола, беги»), что Олег будет проверять ваши желудки на прочность. Он вселял в собеседника уверенность, будто самая элитная еда готовится в придорожных кафешках, обосновывая своё желание отхарчеваться словами: «Если они будут плохо готовить, их сожгут». И добавлял: «Сожгут, как ведро с колорадскими жуками».

Если Олег отъезжал от города хотя бы километров на сто, то по дороге гарантированно вливал в себя все местные жидкие деликатесы: ядрёный кумыс, шубат или айран, с тонкостью ценителя обсуждая с пастухом послевкусие напитка. Попутчикам пробовать эти напитки вменялось в обязанность.

Однажды в преддверии семинара в южной столице Олег купленным на вокзале шубатом обеспечил трёхдневное дристалово всем, кто готовился там выступить. На съёмной квартире сотрудники символично лежали пластом в форме букв «Ж» и «С», немногим отличаясь от зелёного Водяного с двумя парами бровей.

Знаете, откуда вторая пара бровей у Водяного? Это Леший ему проиграл свои в карты.

Мы с Лёшей в славном городе Сатпаеве запускали программный комплекс «Жёлтый стресс» в супермаркете. Были ещё такие города, где всё дышало запахом восьмидесятых. До боли знакомые названия магазинов: «Океан», «Кооператор». Ты едешь по улице и, свернув на светофоре, попадёшь не на другую улицу, а сразу во двор жилого дома, где дети играют в асыки. Кафешки-тошниловки, в которых невозможно кушать, и ты терпишь до вечера, чтобы в соседнем городе поесть в ресторанчике «Малибу». В том самом ресторанчике, где тебе в счёт пробуют приписать лишний нолик и, моргая невинными глазами, пытаются списать ошибку на программу:

– Вы знаете, программа «Жёлтый стресс» никогда не ошибается.

– Так у вас же счёт от руки выписан?

– Мы просто переписали цифры с монитора…

На открытие супермаркета «помогать» приехал Олег, загрузив под завязку машину коллегами.

– Где тут можно хорошо покушать?

– Нигде.

– А вы что едите?

– Мы голодаем. Ждём вечера, чтобы поехать в соседний город и там поесть.

Он смерил нас взглядом человека, который голодать не будет, и нашёл ресторанчик по своему вкусу. После открытия коллеги во главе с Олегом отбыли… последствия той поездки стали известны много позже. Шестьсот километров до Караганды. Вместо десяти часов неспешной езды они в дороге провели шестнадцать. Высунувшись из окон, искали по пути кусты и овраги, вспоминая тот дристоранчик…

Будете в Сатпаеве, не кушайте в ресторанах. Хотя бы в том, где побывал Олег.

Страничку во «Всемирной истории отравлений» Олег себе точно забронировал.

Второй день работы на фирме. Подоспел первый клиент. Мне доверено установить программу и обучить его азам работы. Клиент оказался чуть более отрицательным, чем я предполагал, читая в накладной название предприятия. Но к неожиданностям я был готов.

Отлучение

«Все люди – братья, люблю с них брать я».

    Виктор Николаевич Дени.
    Плакат, 1919 год

2001 год, июль.