Неомаг

– Нет, я и не спрашивал. Меня больше интересовало, что происходит со мной.

– И что же с тобой происходило?

– Как я и предполагал, во всем виновата авария. У меня был ушиб правой стороны головы. Как раз той части мозга, которая и отвечает за всякие такие иррациональные способности.

– Многие ударяются головой, но не все становятся колдунами и экстрасенсами.

– Да не многие, просто сошлось много событий в одной точке. Удар, одновременная смерть близких людей. Это инициировало мои способности.

– И это все?

– Нет, было еще кое-что, но это не имеет отношения к делу.

– Почему ты вдруг перестал слышать голоса?

– Я не перестал, но об этом дальше.

Петр Свержин.

Девять лет назад…

…галлюцинации – голоса в моей голове? – я выжидательно смотрел на старика.

Он так и не сказал, как его зовут, велел называть себя Дедом, тем более что ему действительно было глубоко за 80, хоть по виду не скажешь.

– Нет, то, что ты слышишь это не прихоть больного разума. Это мысли и эмоции окружающих тебя людей.

– Но почему в них столько грязи?

– Понимаешь, Странник, человек способен увидеть и услышать только то, что он может видеть и слышать. Только то, что есть в нем самом.

– Не понимаю.

– Человек, который полон дерьма до самых бровей, не сможет увидеть красоту морозного узора на оконном стекле. Тот, кто предает, видит вокруг себя только предательство и измену. Тот, кто обманывает, не в силах поверить, что его партнер ему верен. Тот, кто лжет, всех подозревает во вранье…

– Подобное к подобному?

– Да. – Он замолчал, закусив крепкими зубами травинку.

– Выходит, что я дерьмо?

– А ты считал себя ангелом? – он захохотал, откинувшись на душистое сено.

– Нет, но…

Я запнулся, мальчик из богатой семьи, немного избалованный, но не плохой, нет.

– А ты загляни поглубже в себя, – сказал Дед, – в самую суть. Так ли ты хорош, как о себе думаешь? Ничего не происходит просто так, без причины. И чаще всего причина внутри, а не вовне. В самом человеке.

Он был прав, и я ненавидел его за эту правду. Его и себя. С самого детства я доставлял много беспокойства родителям. Прогуливал школу, дерзил учителям. Рано начал курить, потом выпивать. Из-за драк сменил несколько школ. Закончив школу, ни в какой институт я, конечно, не поступил, шатался по улицам. Ни слезы матери, ни разговоры с отцом не помогали. Через год я загремел в армию. Отец даже не стал меня отмазывать. Вот армия – меня сильно напугала.

Мне повезло. В роте, куда я попал, оказался мой земляк, парень из соседнего района. И хоть на гражданке наши районы враждовали, в армии я был «земелей» – значит своим. Это обстоятельство на первые полгода сделало мою жизнь более-менее сносной. Потом он дембельнулся. Но к тому времени у меня прорезался талант. Оказалось, что я хорошо рисую. Это плюс богатая фантазия, помогли мне делать всевозможные «партаки» что так нравятся «доблестным» воинам.

Все «деды» хотят наколки, а рисунки у меня выходили хорошо, да и рука оказалась легкой, колол быстро и качественно. Слава хорошего «кольщика» избавила меня от унизительных обязанностей «простых» солдат. Так что до «дембеля» я дожил вполне сносно. Чему был несказанно рад. Так как видел, что с другими творили озверевшие от безделья и водки «деды». Армия меня испугала и заставила задуматься.

Нельзя сказать, что я кардинально изменился. Вернувшись домой, я пробездельничал пару месяцев. Пил с друзьями и подругами, а потом устроился на работу. Проработав полгода, понял – рабочая жизнь не для меня. Я решил пойти учиться. Помог отец. Устроил в институт, на факультет дизайна.

Женился я по залету. На летней дискотеке познакомился с девчонкой. Высокая и стройная, она сразу понравилась мне. Ольга праздновала с подругами поступление в институт, а я с пацанами окончание третьего курса. Сначала начали встречаться, потом спать. Она забеременела, мы поженились. Она хотела, а мне было все равно. Тем более родители у нее оказались более чем обеспеченными. Потом родилась дочка. Надо сказать хорошим мужем я не был. Жену любил, но я был молод, мне хотелось гулять и веселиться. А тут пеленки, распашонки. Роды были сложными, во время них она вся разорвалась, и после них стало не до секса. А я парень видный. Гормон в крови гуляет. Налево стал бегать, хорошо еще Ольга ничего не знала.

Да еще сестренка ее постоянно мне глазки строила, все норовила то бедром задеть, то грудью прижаться. У меня от такого внимания, мысли нехорошие стали появляться на ее счет. Сестра ее, та еще кошка, даром, что семнадцать недавно исполнилось, не зря ее Катенком все звали. За месяц до аварии пришла в гости, Ольга с Настей гуляли. Вошла, одетая в короткое лазоревое платье, процокав каблучками, повела шальным глазом. Стоит, смотрит на меня сквозь прищур зеленых глазищ, язычком по нижней губе водит:

– На улице жара, попить налей, пли-и-и-з.

– Сама налей, – грубовато ответил я.

Настена всю ночь спать не давала, капризила. Полночи, у кроватки проторчал, пытаясь ее успокоить. Хотелось спать, а впереди экзамен, к которому я был не готов.

Она фыркнула и прошла на кухню, залитую ярким солнцем, по пути обдав меня возбуждающим запахом молодого женского тела. Достала из холодильника минералку, и стала пить мелкими глотками, красиво отставив длинную ногу. Я смотрел ей в спину освещенную солнцем. От увиденного у меня перехватило дыхание. Под тонким платьем ничего не было. В паху сладко заныло. Я сделал шаг и прижался низом живота к оттопыренной попке. Она подалась назад, сильнее прижимаясь ко мне. В голове зашумело и потемнело в глазах, у меня уже месяц не было женщины. Обхватил ее руками. Левая, нашла упругую грудь. Правая, нырнула под платье. Губами уткнулся в сладко пахнущую шею, лаская тонкую кожу.

Она слабо застонала, теснее вжимаясь в меня. Звон разбитой бутылки лезвием резанул по ушам. Я отскочил от нее. Что я делаю! Как же Ольга. Во рту сделалось противно.

– Ты, что делаешь?

– Я делаю? Это ты делаешь. Пристаешь к родной сестре своей жены, младшей заметь. А она, не против, – Катерина хрипло рассмеялась, и шагнула ко мне.

– Пшла, вон, – я отшатнулся от нее.

– Ты чего?

– Чего? Да ты что творишь, она же твоя сестра, а я ее муж.

– Вот ты как запел. Забыл, как на свадьбе на меня облизывался?

Я покачал головой:

– Ты ошибаешься. Уходи.

– Скотина, ты думаешь, я не знаю, как ты в своем институте девок трахаешь. Все Ольге расскажу.

– Делай что хочешь. А сейчас уходи, – я открыл дверь.

Она разъяренной фурией пронеслась мимо меня, на пороге остановилась:

– Ты пожалеешь об этом.

– О чем? О том, что отверг тебя?

– Да обо всем! – В ее глазах закипели слезы. – Дурак!