Злые стволы

Полковник засыпал.

Слесарь тоже засыпал. Но не дома. Где придется. Домой его уже давно не пускали.

Гражданин без определенной профессиональной принадлежности не засыпал до утра следующего дня. Он промывал желудок двумя литрами кипяченой воды, мылся, брился, облачался в свежую рубаху и к семи ноль?ноль шел на рапорт к вышестоящему начальству. Гражданин неопределенной профессиональной принадлежности докладывал в устной и письменной форме, что находился в прямом контакте с объектом с 19.45 до О часов местного времени. Что в означенный промежуток времени объект в компании с ним и со слесарем?лекальщиком Слепневым С. И., прописанным по адресу… выпил две бутылки водки и три пива. Что во время разговора жаловался на непонимание и намекал на то, что работал в Комитете государственной безопасности.

Данную часть доклада вышестоящий начальник отчеркивал красным карандашом. То, что бывший работник Комитета намекал кому?то о своей принадлежности к данному ведомству, свидетельствовало о его серьезной деградации. Пенсионеры?комитетчики, пока они находились в здравом уме и твердой памяти, никогда, даже с близкими, не говорили о своей недавней службе. Потому что давали подписку о неразглашении. И еще потому, что лучше, чем кто?либо, знали, что у их недавнего начальства очень длинные руки. И сильная нелюбовь к болтунам.

Если полковник начал болтать что и где ни попадя, значит, он, кроме здравого смысла, утратил даже чувство элементарного самосохранения.

Поведение полковника требовало к себе пристального внимания.

Утром Григорий Степанович вставал с больной головой и шел в магазин за кефиром. Или пивом. В зависимости от того, как много спиртного употребил накануне вечером.

Дома уже никого не было. Все были кто на работе, кто на учебе, кто в детском саду. До обеда полковник слонялся по пустой квартире, а потом выходил во двор, где за сколоченным из досок столом рассаживались пенсионеры?доминошники.

– Ну что, мужики, возьмете в команду?

– Садись. Места всем хватит.

Никогда Григорий Степанович не любил играть в домино. Что можно придумать глупее, чем изо дня в день состыковывать точки, нарисованные на прямоугольных костяшках? Безумная трата времени. Когда этого времени не хватает даже на то, чтобы перекусить.

Сейчас ситуация изменилась. Сейчас времени было в избытке.

– Рыба! – радостно сообщал присутствующим один из игроков, впечатывая «пусто?пусто» в стол. И расплывался в торжествующей улыбке, словно не партию в «козла» выиграл, а олимпийскую медаль взял.

– Вот черт! – расстраивалась противная сторона.

Все роняли костяшки в центр и дружно перемешивали их.

– Если бы ты, Федя, не отдуплился, я бы…

– Как же я мог не отдуплиться, если у меня на руках были…

Постепенно полковник втянулся в игру. В ней присутствовало то, с чем он сталкивался на своей бывшей работе: определенная математическая логика выпадения и взаимоотношения случайностей, азарт победы, психологическое противостояние с противником. Здесь тоже побеждал тот, кто умел просчитывать на два?три хода вперед свои и чужие возможности. Полковник это делать умел и стал выигрывать.

– Что же ты, Степаныч, говорил, что никогда в жизни костяшек в руках не держал? – возмущались партнеры по игре.

– Ну честное слово, мужики! Сам не знал, что вдруг такой талант прорежется.

* * *

– Что, съели? – торжествовал очередную победу постоянный партнер Григория Степановича и загонял проигравшую сторону под стол.

А после шел домой, в свою холостяцкую съемную квартиру, где строчил очередной рапорт о том, что: объект с… до… играл в домино… За время наблюдения ни с кем посторонним не встречался… Ни о чем конкретном не разговаривал… После игры отбыл к себе и до вечера того же дня из своей квартиры не выходил…

Вечером Григорий Степанович отправлялся за очередной, уже второй по счету, бутылочкой. Одной ему уже не хватало…

Глава 17

Далеко в сибирской тайге несколько туристов?энтузиастов начали рекордный водный сплав по системе малых, впадающих в Енисей, рек. Таким маршрутом до них еще никто не ходил. Они были первыми.

Путешествие проходило без особых приключений, если не считать нескольких встреч с медведями, дюжины переворотов на порогах и утраты в результате тех переворотов части снаряжения и запасов питания.

Лишившись снаряжения, туристы с маршрута не сошли. Просто вместо палаток и теплых спальников стали спать под открытым небом, на подстеленных ветках, укрываясь теми же ветками, а вместо тушенки и сухарей питаться дарами природы. Любопытных медведей туристы отгоняли командными окриками и длинными, вырезанными из веток рогатинами. Одного, подобравшегося слишком близко, заломали в ходе короткой рукопашной схватки.

В конечной точке сплава туристы проставили печать сельсовета в маршрутной книжке, привели себя в порядок, побрились, помылись в бане и даже сходили в сельмаг.

Истосковавшаяся от отсутствия культурного досуга местная молодежь, взревновав своих девок к высоким, мускулистым и красивым, как на подбор, городским кавалерам, решила проучить их, подкараулив в ближних к околице кустах. Численный перевес был на стороне нападавших. Вооружение также разнилось – у одних кулаки и ноги в кедах, у других тележные оглобли и обрезки металлических труб.

– Вы чего нашим девкам глазки строите? – поинтересовался, зыркая по сторонам и поплевывая шелухой семечек себе на ботинки, бригадир местной братвы. – Вам че, своих мало?

– Ну что вы, ребята. Мы ничего такого. Мы вообще здесь случайно.

– А за случайно знаешь че бывает?

– Ну извините, если что не так. Мы люди не местные, – еще раз извинились туристы, на всякий случай разворачиваясь по сторонам. – Готовы компенсировать обиду в этиловом эквиваленте.

– Чего? В каком эквиваленте? Слышь, Васек, они еще издеваются.

Хулиганы придвинулись, выставив вперед колы.

– Двое справа. Двое слева. Я центр. Толя – тыл и страховка, – тихо скомандовал один из туристов. – Режим щадящий.

В том, что произошло дальше, деревенские хулиганы разобраться ни сразу, на месте, ни впоследствии не смогли. Хотя свободным временем для воспоминаний располагали – от месяца до трех, в зависимости от тяжести полученных травм.

– Ты чего его не бил?

– Я бил.

– А чего не попал?

– Я попал.

– А чего ж он жив остался?

– А он руку подставил.

– И что?

– Сломал.

– Чего?

– Оглоблю.

– Ну?!

– Вот те и ну!