Улица Юных разведчиков

На доносившуюся с юго-запада канонаду уже не обращали внимания. Привыкли, да и не до того было – работали, не щадя сил.

– Х-у-у! – высыпав из носилок гравий, Костя выпрямился и вытер со лба пот. Первые дни спину ломило немилосердно, лишь вот сейчас как-то привык, не обращал внимание. Хорошо хоть ладони не болели – зароговели, превратились в одну сплошную мозоль. Да уж, в музыкальную школу с такими руками точно не примут!

– Кость, а давай на обеде в лес сгоняем? – кашлянув, предложил напарник. – Может, грибов найдем.

– Да нет там ничего!

– Ну, хоть на опушке глянем. Быстренько…

– Ладно, глянем, – Костик махнул рукой. – Про парашютистов не забыл?

– Да не пойдут они сюда, к людям! Что они, дураки, что ли? Если только сдаться захотят. А так – ищи их…

Про парашютистов сообщила с утра бригадирша, тетя Надя, объемистая в теле женщина лет сорока, до войны работавшая на глиноземном заводе. Так и сказала, мол, приезжали из НКВД, сообщили, что заметили ночью вражеский самолет. Где-то в районе соседней деревни – совсем рядом. Гудел, летал, вешал осветительные ракеты… Местные колхозники заметили в небе парашюты, позвонили в НКВД. Оттуда сразу же выслали группу, но – поймали ли уже вражин – неизвестно. Вполне могут и сюда, к аэродрому, выйти – «и какую-нибудь диверсию произвести».

– Да какая там диверсия! – давясь куском хлеба, на ходу рассуждал Колька. – Аэродром-то еще только строится. Вот, если б уже построен был, тогда – да. Полосы взорвать, диспетчерскую будку, самолеты, да мало ли! А сейчас что? Самолетов еще нет… Трактор разве. Ну, а что?

Парнишка замедлил шаг, искоса глянув на приятеля темными цыганистыми глазами:

– Чего бы и не трактор? Незаметненько подберутся, сахара в бак насыплют. Все тихой сапой…

– Да что там трактор-то? – перебил Костя. – Тут в основном люди работают. Мы.

– Вот! Нас и отравят.

Тут Костик не выдержал, засмеялся:

– Отравят? Интересно, как? Ни супом ни кашей нас тут не кормят, только хлеб выдают. А хлеб если травить, так в пекарне надо, а уж никак не здесь.

– Умный ты, Костик, – помолчав, согласился Рокотов. – Ну, да – хлеб надо в пекарне травить. Когда тесто. А здесь… Ну, не знаю тогда, что здесь диверсантам делать?

– Фотографировать, – Костя покусал губу. – И все внимательно осмотреть. Ты представляешь, какая это важная информация для какого-нибудь немецкого штаба? Узнать про будущий аэродром практически все! Сколько полос, какие… даже размеры… Вполне можно прикинуть, сколько самолетов поместится.

– Так это можно просто людей расспросить. Ну – работников… Мы-то с тобой не болтуны. А остальные? Вон, народищу-то. Ты за всех ручаешься? Кто-то может ведь и случайно проговориться.

– Можно и людей расспросить, – согласно кивнув, Костик склонился над травою. Думал – гриб, ан нет – лист оказался. Жаль.

– Можно и расспросить, можно и сфотографировать, а лучше – и то и другое, – разочарованно пнув лист сапогом, продолжал мальчишка. – Мы же с тобой не знаем, как диверсанты будут действовать. Да и вообще, придут ли сюда? Может, они скот колхозный решили потравить?

– Может…

Первым их заметил Колька. Двое мужчин. Один – совсем молодой, лет наверное, двадцати, второй чуть постарше, с усами. Оба крепкие, в штатском – серые пиджачки, широкие брюки, заправленные в высокие сапоги, кепочки. Сапоги грязные, в глине.

Рокотов просто вышел на полянку, увидев целую россыпь лисичек. Оглянулся – позвать товарища – а тут…

– З-здрасте…

– Здравствуй, мальчик.

Тот, что с усами, поигрывал финкой, ухмылялся этак нехорошо, недобро. Да и взгляд у него был такой, что Колька понял – не убежать. Позвать на помощь? Так вряд ли услышат – далековато, да и постоянный гул. Эх, было б оружие! Что же делать-то, что?

– Здравствуйте!

Колька ахнул, увидев выскочившего на поляну приятеля. Тот, похоже, ничего такого страшного про этих двоих не подумал, улыбался даже. А еще – вот дурак-то! – подойдя ближе, руку протянул:

– Меня Костя зовут, а это дружок мой, Колька. Еще наших четверо тут… рядом… в лесу…

Ну, Костик… Вот это молодец! Тут только до Рокотова дошло, чего это так разболтался напарник. И впрямь, молодец, не растерялся. Правильно – надо им зубы заговорить! Особенно хорошо – про «еще четверых» где-то рядом. Были б они еще, да…

– Вы, наверное, у Зуева в бригаде? Железнодорожники? Тоже, смотрю, за грибами пошли. Вот и мы… Чур, эта полянка – наша. Мы ее первые заметили. Скажи, Коль!

– Да, у Зуева мы, – зыркнув глазами, усатый убрал финку в карман. – Это… железнодорожники, да. За грибами…

Тут и молодой улыбнулся, натянуто так, но все же:

– Ну да, грибков по осени – самое оно то, верно?

– Угу…

С аэродрома вдруг донесся звонкий, режущий уши, гул. Начальник строительство бил ломом по подвешенному на веревке рельсу, возвещая конец обеда.

– О! – приятели переглянулись. – Перерыв-то кончился. Дяденьки – бежим?

Сказали – и дали деру! Со всех ног. Только пятки засверкали. Еще бы! Ждали ведь в спину финку… или пулю.

– Да мы дойдем… Бегите…

Пронесло!

Не убили ребят диверсанты. Выдать себя испугались – скорее всего. Стрелять не решились, а ножом у же поздновато стало. Кругом деревья, кусты, да и мальчишки попались прыткие – очень. Тем более, не поняли ребятишки ничего, наверняка, приняли диверсантов за своих. Верно, так вражины и посчитали.

Оказавшись на поле, приятели сразу же бросились к бригадиру.

– Теть Надя! Там, в лесу… там…

– Да что такое-то? Ага… Вот, значит, как… Говорите, чужие?

– Ага! Я им про Зуева… они кивают… А у нас такого бригадира-то нет! И железнодорожников на аэродром не брали…

– Ну, вы молодцы, парни! Ага…

Внимательно выслушав ребят, бригадирша тут же позвала охрану – двух красноармейцев с винтовками. Кроме них, еще на аэродроме оказались летчики, вернее, их начальство – судя по голубым петлицам со «шпалами» – лейтенант и капитан. Каждый, естественно, при пистолете, да еще у инженера, товарища Сатина – наган.

Как именно взяли диверсантов, ребята не видели – таскали носилки. Только что и слышали – так ж это раздавшиеся в лесу выстрелы. Потом уже, вечером, узнали от бригадирши, уж выспросили…

Матерые оказались зверюги! Отстреливались, пытались уйти. Хорошо инженер, товарищ Сатин – местный, все лесные тропы знал. Одного из красноармейцев ранили, да летного капитана едва не уложили финкой. Усатого диверсанта пришлось пристрелить, молодого же ранили – сдался. Вот такие вот вышли дела.

Наверное, где-то через неделю после этих событий, обоих парней, Кольшу и Костика, вызвали в НКВД. Не по почте повестку прислали – с курьером! На мотоцикле! Вообще-то, повестка в подобное учреждение – страшно, а уж, тем паче, курьер. Соседи зашептались, зашушукались. На Новгородской-то, где жил Костя Рулев, еще ничего – люди интеллигентные, а вот по Фишовой Горе тут же поползли слухи… Впрочем, нет – не поползли, и пошли даже, а прямо-таки полетели! Одни говорили, будто Рокотов Кольша украл с хлебозавода два мешка зерна. Другие поправляли, что не два – а восемь, да еще и вывез на краденой же подводе, вместе со своим городским дружком. Третьи же добавляли, что не с дружком, а с «организованной бандитской шайкой», и не на подводе, а на двух полуторках модели ГАЗ-АА! Нашлись и те, кто и ту подправил – и вовсе не на полуторках, а на дюжине трехтонных грузовиков ЗИС-5! Откуда в Тихвине вдруг взялось столько грузовиков – источники информации не сообщали.