Улица Юных разведчиков

Костина мама, кстати сказать, нисколько курьера не испугалась – тот оказался старым ее знакомым. Да и сын кое-что рассказал, не все, правда, а так, вкратце.

Тем не менее, к зданию НКВД на улице Ленинградской, друзья подходили с волнением.

– А нам… вот…

Глотая слова, ребята протянули часовому повестки… Тот глянул:

– Туда проходите. Во-он в тот кабинет. Пока посидите, вас вызовут.

На выкрашенной темно-коричневой краской двери красовалась табличка: «старший майор госбезопасности Авдеев А.А. Часы приема…»

– Ой, Костька… Что-то мне как-то…

Ребята просидели на скамеечке у кабинета минут двадцать, а потом… Потом дверь открылась.

– Ага! – выглянул в коридор коренастый дядька в темно-зеленом офицерском френче. В краповых петлицах – два эмалевых ромба. Старший майор! Круглое, в общем-то, вполне добродушное с виду, лицо с широким чуть вздернутым носом. Небольшие усики. Внимательный взгляд.

– Это, значится, вы и есть? – старший майор потер руки. – Рокотов Николай и Константин Рулев. Ну, заходите, чего расселись?

Хороший вышел разговор и, главное, краткий. За проявленную бдительность Авдеев ребят поблагодарил, но особо словами не распылялся. Да и выглядел он как-то устало. Впрочем – как все.

– Молодцы! Что и говорить – молодцы. Действовали правильно. Грамотно действовали. Что ж…

Выйдя из-за стола, старший майор подошел к стоящему рядом шкафу, выкрашенному той же краской, что и дверь… Улыбнулся:

– Время сейчас, сами знаете, какое… Голодное! Так что, вместо всяких там грамот или значков… вот вам…

Начальник отдела НКВД вытащил из шкафа… жестяные банки с тушенкой! Штук наверное, с дюжину!

– Берите, берите! Заслужили, ага… Что смотрите? А, нести не в чем… Так я вам мешок дам… или два… И справку, справку выпишу – если что, патрулю покажете.

Враг подступал все ближе и ближе. Каждую ночь слышалась канонада, все чаще стали налеты. Где-то с конца сентября некоторые горожане стали покидать город. Уходили семьи, в которых было много детей. Взрослые эвакуироваться не спешили, все же надеялись, что город врагу не сдадут.

Не думали об эвакуации и матери Кольши и Кости. Хотя, у Рокотовых-то была большая семья – мал мала меньше. И уж вовсе не помышляла куда-то уехать Любкина бабушка: юркая, совсем еще нестарая, боевая. Так и заявила – здесь, мол, я родилась, здесь и умру! Какие там немцы…

Ребята уже не ходили на аэродром, помогали на железной дороге. По мере сил разгружали вагоны, дежурили по ночам. Частенько заглядывала на вокзал и Любка, девушка по-прежнему работала в госпитале, в бывшей школе. Жизнь бежала, а враг, между тем, подходил все ближе.

День четырнадцатого октября 1941-го года ребята запомнили надолго. И не только они…

Налет начался с утра. К тому времени на железнодорожных путях станции Тихвин скопились поезда с ранеными красноармейцами и эвакуированными из Ленинграда женщинами с детьми. Тут же, рядом, стояли составы со снарядами и цистерны с горючим.

Друзья уже подходили к вокзалу, как вдруг в небе появились «Мессершмиты» с черными крестами на крыльях.

С жутким запредельным воем вывалились из-за облаков пикировщики, «Юнкерсы восемьдесят седьмые», с неубирающимися шасси. Разом заваливаясь на крыло, пустились в пикирование, вниз, к земле, к станции, к эшелонам…

С воем полетели бомбы. Содрогнулась земля. Взметнулось до небес пламя! Затем подоспели и «Хейнкели» – бомбовозы. Из их чрева потоком повалились бомбы, сея вокруг разрушение и смерть. Бомбардировщики кружили на станции, как стая стервятников, сменяя друг друга. Целая армада!

Костик прищурился, глянув в небо. Он никогда не видел столько самолетов разом. И все это были – враги.

Вой самолетов, разрывы бомб и снарядов, крики обезумевших людей – все смешалось в один жуткий гул, невообразимый зов смерти! Кругом занялось адское пламя, небо почернело от дыма и, казалось, плакало.

Костя увидел, как с платформы бегут объятые пламенем люди, выпрыгивают из вагонов… кричат… страшно кричат…

А самолеты все кружили, заходили уже на пятый, десятый круг… черные птицы войны, сеющие смерть и горе.

Боже, да улетят ли они, наконец?

– Ястребки! – Кольша дернул приятеля за рукав. – Наши! И шестнадцатые… «ишачки»… Жаль, маловато…

В небе над станцией завязался бой, бомбардировщики со всей поспешностью улетели, скрылись за горизонтов. То ли испугались «ястребков», то ли просто кончились бомбы…

Да и сам-то налет, похоже, закончился. Однако, на станции все еще только начиналось! Пламя, жуткий адский огонь! И страшные взрывы.

– Там же цистерны! Горючее… – прошептал Колька. – И люди…

Константин встрепенулся:

– Надо помочь! Побежали…

– Ага… побежали! Кто б нас пустил?

Рокотов был прав – вокзал оцепили красноармейцы и никого постороннего не пускали. Не пропустили бы и ребят, если б те не знали, как пройти. В обход, ну да – как же еще-то?

На станции взрывались эшелоны с горючим. Огненный смерч взметнулся над городом.

– Ах ты ж! Вот это рвануло! – бегущий впереди Колька невольно присел.

Костик нагнал его, и обернулся на какой-то звук. Показалось, кто-то открывал дверь товарного вагона. Вполне себе целого, не разрушенного, стоящего на ближайших путях.

Да-да, дверь отошла, и из вагона выпрыгнул человек в длинном плаще. Худощавый брюнет с вытянутым лицом и белесым шармом нал левой бровью!

В фуражке с черным околышем… Военный? Да нет – враг! Тот самый…

– Кольша, гляди!

Налетевший ветер потянул дым, человек ос шрамом не заметил ребят, хотя – было видно – проверялся, оглядывался. Шел прочь от вокзала, перепрыгивая через пути. Шел себе шел… и вдруг исчез! Прямо вот на глазах – сгинул, словно и не было.

– Интересно, куда он делся-то? – ребята озадаченно переглянулись. – Может, вон, в том вагон залез?

– В вагон – не успел бы. Наверное – в кусты.

На станции вновь прогремел взрыв, да такой силы, что взрывная волна швырнула парней на запасные пути. Снова занялось пламя… Впрочем, и старое-то еще не потушили. Хотя, уже появились пожарные в металлических касках. Тянули брезентовые рукава, суетились, бегали, делали все, что могли.

– Эй, кто там есть? Люди, на помощь!

Кто-то закричал совсем рядом. Замахал рукой. На путях появились люди… Железнодорожники в фуражках, красноармейцы, еще…

– Кость, это же…