Конан и потомок Пха

Конан и потомок Пха
Андрей Арсланович Мансуров

На этот раз прожжённому и опытному наёмнику Конану-варвару придётся выступить в несколько неожиданной роли: волей Судеб ему нужно сохранить во что бы то ни стало жизнь малыша-черепашонка. Но отважный северный воин и с этой задачей справится, и сокровища получит, и необласканным гордой красавицей не останется! Всё – в лучших традициях рассказов о Киммерийце!Содержит нецензурную брань.

Сразу Конану не понравилась эта морская черепаха.

Словно кто-то внутри него, тот тихий и мягкий голос, что всегда предупреждал его о подвохе, или грозящей опасности, шепнул: «Сейчас начнутся проблемы!»

Пришлось, прикрывая глаза ладонью от слепящего света заходящего солнца, бившего прямо в лицо, повнимательней смотреть на черепаху, и местность вокруг неё, на всякий случай проверив, легко ли вынимается верный меч из ножен. И на месте ли оба метательных кинжала. И поосновательней принюхаться к запаху соли, и отвратительно вонявшим полусгнившим водорослям, выброшенным прибоем. Но ничего опасного или необычного на пляже, по песку которого Конан шёл, чтоб дать ветру и прибою занести и смыть свои следы, не имелось. Лишь шумели мерно набегавшие на берег волны, да свистел в ушах порывистый тёплый ветер.

Собственно, и сама черепаха явно пока ничем ему не угрожала, и пока кроме огромного размера ничем другим не поражала. Да и ползла вовсе не в сторону варвара, а явно просто подальше от океана, к зарослям прибрежного леса, пересекая под прямым углом путь киммерийца. И даже невнимательному наблюдателю было бы заметно, что она припадает на правую переднюю лапу, что делало движения животного по пологому пляжу какими-то судорожными, и беспомощно-торопливыми. А массивная голова размером с лошадиную не держалась над землёй, и, словно свешиваясь туда же – направо, иногда даже скребла нижней челюстью по песку пологого пляжа.

Однако Конан к ненаблюдательным не относился никоим образом, поэтому сразу заметил: и то, что черепаха движется из последних сил, и узкую тёмную полоску, тянувшуюся за еле волочившимся по песку за семифутовым, и похожим, скорее, на две гигантские соединённые сковородки, тёмно-зелёным туловищем. Нетрудно было догадаться, что эта тёмная полоса, выделявшаяся на чуть более светлом мокром, а затем и сухом песке – кровь.

Вода на том месте, откуда шли следы метровых ласт-конечностей и тянулась канавка от хвоста, забурлила, и Конан понял, что неприятности начались.

Мерзкая рожа, возникшая из волн прибоя, киммерийцу понравилась, если честно, ещё меньше, чем похожая на обличье гигантского попугая морда черепахи. Но у этого «гостя» не было массивного рогового клюва, и огромных, застланных пеленой из жёлто-серой не то – слизи, не то – гноя, перепуганных часто моргающих глаз. А имелись у него выпученные бусинки очень даже злобных и сосредоточенных сейчас на тыльной части несчастной рептилии, глазёнок. Убедившись, что не успел далеко отползти предмет его преследования, чудище словно осклабилось с облегчением, и стало двигаться нарочито неторопливо, словно осознавая, что деваться его жертве теперь всё равно некуда.

Конан, прибавив шагу, направился прямо к месту предстоящей расправы – уж что-что, а сложить два и два он умел. И понимал, что раз уж у преследователя имеется и змееподобное способное извиваться длиннющее – в воде даже не видно было конца-края этому телу! – туловище и даже лапки, преодолеть двадцать шагов песка, на которые успела отдалиться от кромки прибоя обессилевшая черепаха, не будет для монстра проблемой.

Собственно, до появления второго морского чудища киммериец планировал просто пройти мимо странной обитательницы глубин, предполагая, что та просто выбралась на пляж для обычной жизненной необходимости: отложить в ямку пару десятков яиц. И то, что черепаха ранена, и находится если не совсем при смерти, то очень близко к этому, его не особенно взволновало: подошёл, как говорится, срок и возраст – будь любезен: оставь потомство, да и освободи место другим, более молодым и здоровым!

Но вот то, что и без того раненную или больную бедолагу кто-то весьма мерзкий и злокозненный хочет прикончить прямо у него на глазах, не могло оставить его равнодушным. Неправильно, нечестно это!

Если уж ты, вот именно – молодой и здоровый, будь любезен: найди себе достойного противника! Ну, или хотя бы равного.

Пройдя поэтому прямо за спину, похоже, инстинктивно почуявшей, или услышавшей преследователя, и поэтому начавшую двигать ластами ещё быстрее, черепахи, он недвусмысленно дал понять странному монстру, что намерен пресечь преследование беззащитной жертвы, встав в боевую стойку, и обнажив свой любимый хайбарский меч.

Чудище, похожее, если честно, на огромную змею, но с тремя парами крохотных, и смотревшихся карикатурно непропорционально, лапок по бокам туловища у передней части тела, которые, правда, не столько помогали, сколько, по мнению варвара, мешали передвигаться по рыхлой песчаной поверхности пляжа, остановилось. Очевидно, монстра поразило не столько то, что кто-то решился противостоять его намерению прикончить уползающий обед, сколько то, что это оказался именно – человек. Метровая пасть морского змея открылась, продемонстрировав длинный раздвоенный язык в добрую руку толщиной, глубокую, словно пещера, глотку, и отличный набор белейших и острейших треугольных зубов, украшавших как верхнюю, так и нижнюю челюсть.

Конана демонстрация не впечатлила – видали и поглубже, и побольше, и поострее! Поэтому в ответ на неприкрытую угрозу он просто нахмурил густые смоляные брови, чуть нагнув голову, и блеснул и своими пусть не столь большими, но вполне крепкими зубами сквозь чуть приоткрывшийся рот. Тварь, похоже, угрозу адекватной не посчитала, как и самого киммерийца явно не приняла за серьёзного противника, потому что спустя секунду снова двинулась вперёд, так, словно человека и не стояло на пути её двухфутового в диаметре тела.

Чтоб убедить наглого монстра в серьёзности своих намерений защитить несчастное создание, Конан ударил тварь мечом. Ударил не так, чтоб сильно, но вполне по боевому: лезвие меча очень даже легко разрубило кожу и мышцы на верхней челюсти, мгновенно дойдя до кости, служащей той основанием. Конан подивился: то, что там, под мышцами и кожей, кость – он понял сразу, по характерной отдаче. А ведь по-идее у крупных, или, как вот этот, червеобразных морских обитателей, вроде угрей или акул, вместо костей обычно всякие там хрящи да полугибкие пластины…

Однако ещё больше варвар удивился, когда тварь, поморгав на него бусинками сразу налившихся ещё большей злобой и кровью, глазёнок, вдруг снова остановилась, и подалась чуть назад. Из глубины пасти донёсся рокочущий и свистящий, но вполне разборчивый голос:

– Отойди, человек. Ты не должен встревать в наше противостояние.

Конан не растерялся ни на краткий миг:

– Какое ещё противостояние? Противостояние – это когда противники равны. По весу, силе, и вооружению. А ты нападаешь на заведомо более слабое, больное, и невооружённое существо! Какое же это противостояние? Это просто – убийство!

– Это не убийство. Это – наказание. За нарушение наших Законов и обычаев.

– И что же это за законы, которые заставляют убивать беременную самку?

– Всё верно. Именно за то, что забеременела, мы и должны её убить. Чтоб другим Жрицам было неповадно. Да и в назидание остальным нашим подданным!

– Не вижу особого смысла в таких жестоких законах.

– И тем не менее они – наши. Мы ведь не обсуждаем, не осмеиваем, и не отрицаем те законы, что есть у вас, сухопутных. У каждого существа свои представления о том, что хорошо, а что – плохо. Что правильно, а что – нет. Но довольно пустой болтовни. Просто отойди, и дай мне свершить правосудие.

– Какое, Бэл его раздери, правосудие! Убийство!

– Поскольку мы вернулись к тому, с чего начинали, не вижу смысла в дальнейшей дискуссии. Ты отойдёшь по-хорошему?

– Нет!

– Ну так пеняй на себя, смертный!

Существо вдруг очень быстро приподняло примерно двадцать передних футов своего тела над пляжем, встав почти вертикально на оставшиеся сорок, и стремительно бросило это туловище на Конана, с явным намерением прихлопнуть того, словно какого-нибудь комара!

Однако не для того киммериец прошёл сотни битв и тысячи кровавых приключений, чтоб позволить убить себя столь примитивным и бесхитростным манёвром!

Отскочив в последний момент в сторону, Конан рубанул со всего размаху по тому месту туловища, что грохнулось с шумом о землю, и оказалось в непосредственной близости к нему.

Сегмент футов в десять оказался практически до половины перерублен, крошечные лапки замельтешили, давая понять, что их обладатель поражён невыносимой болью! Однако сдаваться странное существо и не подумало: теперь в дело вступил его хвост – поднимая тучи брызг, покрытый на конце огромными иглами с полупрозрачной перепонкой между ними отросток метнулся к Конану, с явным намерением сбить с ног, пронзить, опутать…

Киммериец не стал ждать этого, просто перепрыгнув на другую сторону тела монстра, и бросившись плашмя на песок! Массивная «дубина» просвистела над ним, осыпая песком и обдавая брызгами солёной воды, по инерции улетев практически туда же, откуда и начала движение – к кромке прибоя. Конан не придумал ничего лучше, как докончить начатое: раз уж оказался по другую сторону от длинного туловища, вскочил и доперерубил его ещё одним могучим ударом!

Некоторое время у твари происходила агония: передний обрубок разевал пасть, но сдвинуться с места не мог, а задняя часть тела буквально выписывала кренделя по пляжу, свиваясь и извиваясь, но до варвара добраться не могла. Ещё бы: у неё же не было глаз…

Конан подошёл к отрубленной передней части. Сердито буркнул:

– Н-ну? Как насчёт – исполнить приговор? Сможешь теперь?

Шипящий голос стал в сотню раз слабее, но различить слова можно было всё равно:

– Н…не радуй… ся раньше времени, че… ловек. Не я один – служитель Ффаскара. На моё место придут другие. Приговор так или иначе будет… приведён в исполнение. Потому что рано… или поздно… Грешница всё равно должна будет вернуться в океан!

– Мардук тебя задери, возможно. – Конан осознавал серьёзность угрозы. Ведь там, в воде, он не сможет защитить несчастную, – Но пока она здесь, на суше, вряд ли я позволю расправиться с вашей согрешившей нарушительницей и им. Однако тебя этот вопрос уже волновать не будет. Потому что скоро душа твоя отправится к праотцам, на небо, или в огненные подземелья Мардука! Ну, или куда ей там положено отправится!

На это замечание чудовище уже ничего не ответило: глаза словно подёрнулись матовой пеленой – почти совсем такой, как у черепахи! – и пасть закрылась. Тварь будто бы растеклась по песку пляжа, словно из неё вышел не только Дух, но и воздух. Ну, или что там имелось внутри полостей её тела. Конан сплюнул.

Затем наконец оглянулся на ту, которую защищал.

Словно затылком чуявшая, что битва выиграна, и ей больше ничто не угрожает, она задними ластами выгребала песок из пляжа, медленно, но упорно роя ямку. А вернее – ямищу: метровые ласты выгребали буквально горы песка.

Конан отер и спрятал верный меч. Подошёл и встал напротив птицеобразной морды. Он не ждал благодарностей, просто хотел убедиться, что с рептилией всё в порядке.

Однако это оказалось не так.

Теперь он понял, почему черепаха истекала кровью, и не могла двигаться быстро. Между передней правой лапой и шеей торчал наружу примерно трёхдюймовый толстый обрубок не то копья, не то – обломок кости. Поскольку он был весь измазан почти чёрной густой кровью, точно определить, что это, было пока невозможно. Конан подошёл вплотную, и попытался ухватиться как следует рукой за торчащий обломок.

Черепаха порывисто подняла к нему голову, хотя и вряд ли видела что-то бельмами почти заплывших гноем глаз:

– Нет! Пожалуйста, не делай этого! Не вынимай! – голос был куда выше, и приятней, чем у змееобразного. Да и тон… Совсем как у до смерти напуганной женщины! Ну правильно: даже если б Конан не видел, что она роет яму для откладывания яиц, сейчас бы точно понял, что это самка! – Он сидит слишком близко к сердцу, и если его извлечь, я тут же истеку кровью и умру! А я не закончила то, что должна сделать. Не исполнила своего главного Предназначения!

– Хорошо, не буду. Но… Скажи – что я могу для тебя сделать? Как помочь?