Да здравствует Герберт Уэллс!

Как ты уже понял, у каждого из вас, членов «Братства», есть клоны. И мы неспроста создали их.

Ваши клоны в комплекте с вашим «подправленным» сознанием, – он указывает пальцем мне на лоб, – представляют для нас определённую ценность. Как и клоны многих из живущих – извини: живших! – на поверхности вашей планеты. Именно поэтому мы и сохраняем здесь, на Станции, таких, могущих: во-первых, быть полезными, как материал для восстановления минимальной численности человечества. С тем, чтоб мы снова могли заселить вами восстановившуюся и обеззаразившуюся поверхность Земли.

А во-вторых – для Миссий. То есть – для тех работ, которыми нам самим заниматься, в силу тех, или иных, причин, невозможно. Или запрещено. Законами Содружества.

– То есть мы все сейчас… Будем работать наёмниками? Бойцами? Карателями?

– В том числе, возможно, и ими. Задания распределяются с учётом индивидуальных способностей и возможностей каждого конкретного… Бойца.

– А если я, скажем, надумаю отказаться?

– Имеешь полное право. Но!

В таком случае содержание клонов твоей матери и её нового… Партнёра станет для нас бессмысленным. И они, как и ты, и все твои запасные клоны, будут уничтожены.

Вот это новость!!!

А я-то уже как-то… Смирился с мыслью о том, что мать, да и вообще – все, погибли! А они, значит, и – её, и Сергея Николаевича…

Предусмотрительно. И очень… Умно. (Похоже, методика контроля «наёмников» давно и тщательно отработана! И практика подтвердила её действенность. Да оно и понятно.)

Имея на руках такие козыри, можно из меня верёвки вить!

– Как вам удалось… Сохранить мою мать?

– Стандартно. Ей, как и всем остальным родным и близким членов вашего Братства, как и самим членам, естественно, были вживлены импланты. Кстати, ваши с Владимиром и Александром догадки о их подлинном назначении оказались верными лишь частично. Да, мы, разумеется, можем прослушивать, или убить, любого, в ком сидит такой имплант. Но!

Основное его назначение всё же – считывать онлайн, и по постоянно поддерживаемому каналу переправлять в Хранилище информацию о текущем состоянии вашего сознания. Чтоб при вот таком, например, случае, или – для очередной Миссии, мы могли мгновенно «вселить» матрицу такого сознания – в очередной дежурный клон тела.

Заставляю себя убрать руку от затылка. Вот оно, значит, как. Просто и логично.

Все наши жалкие и наивные попытки соблюсти конспирацию потерпели полное фиаско. И наверняка заставили чёртовых Дзоров от души посмеяться… И те Миры, которые нам давали – вероятно, были не только проверкой, но и – реальными заданиями?..

– Верно. – не очень-то я и удивился, поняв, что этот Ну-ск запросто читает мои мысли. Это было вполне ожидаемо, – В частности, за те Миссии, что ты провёл на Нандире (Ну, это планетоид с осами!), и на Юж-кан, (Это Мир с наружным щитом-экраном.) тебе на счёт в Центральном Банке перечислены деньги. В стандартных галактических денежных единицах. И хватит их, к примеру, на безбедное и комфортное существование тебя, твоей матери, и её «друга» минимум на пять-шесть лет. Кстати: не хочешь ли с ней поговорить? Прежде, чем принять окончательное решение?

Вот гад. Без ножа режет. И знает ведь, что некуда мне теперь деваться! И видит, сволочь, меня насквозь!!! Не соврёшь и не сфинтишь…

Заставляю себя расслабиться. И успокоиться. Душащая меня злость и адреналин – плохие советчики. А здесь грубой силой явно ничего не сделаешь!..

– Да, хочу.

– Развернись. Соединяем.

Разворачиваюсь к белой стене, находящейся у меня за спиной, из неё как раз вылезает экран – чертовски похожий на самый банальный плоский телевизор. Или его таким сделали, чтоб мне было комфортней, и привычней?..

Экран вспыхивает, на нём – большая белая комната.

В углу – большая двуспальная кровать, на ней сидит мать, а по комнате, нервно пожимая плечами, и явно ругаясь, ходит мужчина. Сергей Николаевич.

Как ни странно – оба одеты. Мать – в то, что было на ней, когда…

Едва, как понял, возник и у них из стены экран, мать вскакивает и подбегает: увидела меня. Я пытаюсь прикрыть наготу рукой. Тут же в углу телевизора возникает, как при связи через скайп, картинка с изображением меня – порядок, до пояса! Мать кричит:

– Ривкат! Это ты?!

Тороплюсь уверить её, что всё в порядке, и это действительно я. В горле стоит омерзительный комок, но заставляю себя говорить почти беззаботно. И – так, как всегда.

– Что произошло?! Как мы с Сергеем… Сергеем Николаевичем попали сюда?!

Не вижу смысла ходить вокруг да около. Мать – поймёт. Реалистка же!

– Ма. Случилось самое страшное. Наша Москва уничтожена. США взорвали над ней бомбу. И сбросили на всю нашу страну очень много бомб. Ну, и наши в долгу не остались. Разбомбили чёртову Америку. Да ты, наверное, догадалась и сама. Ведь чувствовала, как дом рушится от ударной волны?

– Ну… – она заламывает руки, в глазах слёзы, – Да… Но я… Боялась поверить. Да и как в такое – поверить?! – сзади в это время подходит Сергей Николаевич, и подслеповато морщась – похоже, очки он потерял! – становится чуть позади матери. Смотрит на меня.

– Твоя правда, ма, – невольно криво усмехаюсь, – Поверить трудно. Но – надо. Потому что у всех нас, спасённых, теперь особая миссия.

– А как же это нас – спасли? И – кто?!

Указываю рукой себе за спину, где в углу экрана за моей спиной так и маячит фигура тренера:

– Они. Они, цивилизация инопланетных наблюдателей.Спасли тех, кого смогли. Кого успели. Перенеся сюда, на свою космическую Станцию. Выживших спасённых не так много, но для того, что нам придётся сделать – достаточно. Нам повезло. Но и ответственность на нас лежит – чудовищная. Потому что именно нам, горстке спасшихся, предстоит снова возродить погибшее там, на поверхности, человечество!

– Погоди, Ривкат… Что ты такое говоришь, я ничего не поняла… Какое – человечество? На какой ещё – Станции?!..

По глазам Сергея Николаевича вижу, что он уже всё понял. Посуровел, подобрался. Ну правильно – мужик же! Но для матери пришлось всё повторить. Уже «разжёвывая».

После неизбежных слёз и заламывания рук, когда мать развернулась лицом к тому, кто сейчас в непосредственной близости, кинулась на грудь, и улила бедному «партнёру» всю рубаху слезами, обращаюсь непосредственно к Сергею Николаевичу:

– Сергей Николаевич. Я знаю, что на вас можно положиться. Просьба. Поддержите её, как сможете. И не бросайте!

– Да, Ривкат. Я… Постараюсь. А насчёт бросить… Нет. Я… Не брошу её ни за что! Но… Мы и не можем из этой комнаты выйти: тут нет дверей! Только – в туалет и ванную!

– Ну, я уверен, это временно. – соображаю, что бы сказать правдоподобного, быстро, – Пока вам не сделают, ну, там, все необходимые прививки. И не пройдёт карантин, и всё такое, – поворачиваюсь к тренеру, так до сих пор ни слова и не сказавшему, он спокойно кивает. – А потом вам дадут возможность общаться с остальными спасёнными! Вы уж потерпите!

– А-а, понятно. Хорошо. Хорошо.

– Ну и отлично. Скоро вас накормят, и с развлечениями что-нибудь придумают… А пока – отдыхайте. Спите, лежите. Ну а я позвоню ещё, как освобожусь. Хорошо?

– Хорошо, Ривкат.

Теперь и мать оборачивается, оторвавшись от груди «надежды и опоры». Говорит, сквозь слёзы:

– Ривкат! Береги себя!

– Ага. Постараюсь. Вы тоже! Ну, счастливо! – машу рукой, экран тут же гаснет, телевизор бесследно исчезает в стене, словно его и не было! Одновременно исчезает и моя улыбка, которую никогда ещё не было так сложно удерживать…

Тренер говорит: