Да здравствует Герберт Уэллс!

А нормально он воплотил.

Именно так, как и положено добросовестному служаке. То есть – конкретно и чётко. Разжевал всё, что нам предстоит сделать, в лучшем виде, и на все вопросы (Это у Влада и Цезаря возникли – ну а я прочитал и так, всё, что нужно. То есть – из «первоисточника» непосредственно!) ответил. Чётко и спокойно.

Ну вот и приступаем.

Сегодня наша экипировка и оснащение происходит отдельно от остальных, правда, в соседней комнате. Вижу я возбуждённые мозги остальных восемнадцати наших ребят, облачающихся в мундиры польской национальной гвардии, и разбирающих оружие.

Мы же одеваемся неприметно: в зелёные комбезы банальных рабочих водоканала. И всё наше «оборудование» – в оранжевых, я бы сказал, вызывающе крикливых, здоровенных кейсах с надписью «Собственность МЧС». Плюс пояс с многочисленными карманами-отделениями, из которых торчат и газовые ключи, и труборезы, и плоскогубцы… Про оранжевые каски с надписью «Водоканал» наши организаторы тоже не забыли.

Как и про отличные пластимаски.

Естественно, по местам «работы» нас развозят на спецтранспорте с надписью «Аварийная» крупными буквами, и, понятное дело, телефоном означенной службы.

Меня подвезли к огромной высотке на улице неважно-кого-поскольку-вам-знать-этого-не-обязательно. Прохожу проулком, заворачиваю. Через двери указанного мне подъезда вошёл свободно. Открыта она оказалась, вероятно, потому, что кто-то предусмотрительный спёр язычок из кодового замка. Вахтёр, судя по всему, тут и не положен – статусом домишко не вышел, стало быть. Да я и не ждал – это у Влада должен быть с вахтёром. Но уж для него все нужные наряды-накладные-ведомости подготовили.

Поднимаюсь на лифте на двенадцатый этаж. Вот: квартира тысяча двести шесть.

Открываю своим ключом, вхожу. Двигаюсь на своих резиновых подошвах абсолютно бесшумно. Не сомневаюсь, что никто меня не видел: квартир напротив – нет, а из тех, что за углом, лифт не виден. Дверь за собой запираю на замок и щеколду: мне неожиданности не нужны. Квартиру обыскиваю. Порядок: никого.

Вхожу снова в зал. Всё как надо. Два составленных рядом стола создают отличное «ложе». Как раз – если лягу, всё будет на нужной высоте и удобно. И до окна далеко – никто меня в тени от приспущенных штор не заметит. Как и вспышки из глушителя.

Подхожу к окну, и осторожно, чтоб не греметь ставнями, открываю его. Возвращаюсь к столам, отпираю свой огромный кейс. Так. Ствол – сюда, глушитель – сюда. Приклад. Огромный патрон со спецпулей-снарядом – его в патронник снайперской досылаю простым рычажным ручным затвором. А «Баррет» – вообще простая винтовка. Хоть и под патрон пятидесятого калибра. Зато славится тем, что выстрел «из холодного ствола» гарантировано ложится в место прицеливания.

Теперь только ждать.

Без пяти четыре забираюсь на столы. Ёрзаю, устраиваясь поудобней. Выставляю верньеры и рукоятки под «метеоусловия». Температура, ветер – ветер, кстати, устойчивый, и дует справа. Несильный, метра два-три в секунду – поэтому всего одно деление поправки.

Теперь расстояние. Мне его сообщили. Километр сто. Собственно, «Баррет» бьёт прицельно на два, но в данном случае это непринципиально. Меня могли бы, конечно, разместить и поближе, но и так неплохо. Да и не вызывает в плане «опасной» позиции подозрений моя многоэтажка – она стоит как бы за другими. Хотя видимость отличная.

Вздыхаю. Невольно кидаю взгляд на висящие на стене слева большие электронные часы. Три минуты до четырёх. Самое время проверить видимость, и убедиться, что всё у меня в порядке.

Отличная оптика показывает всё – словно с двадцати шагов. Вот он.

Проклятый флаг ЛГБТ, который сволочные твари из посольства США опять подняли над своей резиденцией в честь какого-то там их «фирменного» праздника, пользуясь «дипломатической неприкосновенностью территории посольства». Хотя им уже не первый год указывают на то, что в России запрещена пропаганда чёртова «сообщества».

Не вняли.

Ну так получите.

Общие установки точки прицеливания мне наметили. И куда стрелять, я уже прикинул. Шест-флагшток, на который поднят немаленький (Метров пять в длину!) и тяжёлый «радужный» флаг, сделан из отличной стальной трубы. Собственно, точно такие же на посольствах Германии и Великобритании, которые сейчас являются объектами Влада и Цезаря. Минимум трёх дюймов в диаметре. И толщина стенки у него немаленькая – семь миллиметров, как сообщил нам серый костюм. Но пуля у меня, да и у остальных двоих снайперов – особая. С начинкой из супермощной взрывчатки: СИ – восемьдесят восемь. Кстати, тоже, как и винтовка – американской. Так что целюсь в то место, где на кронштейне сходятся четыре распорки из мощного стального канатика, удерживающие флагшток примерно на середине его высоты. Вначале я хотел стрелять прямо в шкив, на котором крепится стальной трос для подъёма флага, но потом передумал: шкив легко приварить новый. А вот поменять перебитый посередине флагшток – это задачка похитрее.

Кидаю взгляд на часы. Одна минута пятого. В-принципе, можно: я должен сделать всё от четырёх ровно до пяти минут пятого.

В последний момент решаю чуть подстраховаться, и беру на прицел точку на флагштоке на ладонь выше, чем место крепления расчалок. Выдохнуть. Расслабиться. Остановить сердце. Отключиться от всего!.. Слиться с оружием в единое целое! Плавно нажать… Выстрел!

Отдача, конечно, чудовищная – всё-таки пятидесятый калибр! Но винтовку прижал и зафиксировал чётко, поэтому и попал отлично. Прямо по центру трубы. Взрывчатка тоже не подвела: вижу, как заваливается, грохнувшись на крышу посольства, чёртова дрына, наверняка с жутким грохотом, и отлетают, словно их за концы дёрнули, тросы-распорки. А ведь до места взрыва было не меньше десяти сэмэ!..

Неторопливо слезаю со столов. Разбираю винтовку. Прячу в кейс.

Выходить из здания мне нужно так же, как и входил. Поскольку её видеокамеры в это время не работали. Ну, вернее, они работали, теоретически, но видел я в мозгах сомневающегося подполковника, что воспроизводят они то, что в это время снимали эти камеры неделю назад – всё предусмотрено.

Иду по улице с деловым и хмурым видом: ни дать, ни взять – действительно аварийщик. Заворачиваю за два угла, сажусь в нашу «фирменную» спецмашину. Хлопаю ладонью три раза в переднюю стенку закрытого кузова. (Хотя не понимаю, для чего это надо: те, кто сидят в кабине, и так отлично меня видят через камеру, установленную в левом переднем углу кузова!) Спустя пару минут машина трогается, и мы, как ни в чём не бывало, вливаемся в поток машин… Вот теперь можно и выданную мне чертовски реалистичную пластимаску снять. Вытереть пот с морды, и спокойно продышаться.

К сожалению, машины наши связь ни с Базой ни с другими машинами не поддерживают. «Соображения секретности!» Так что узнать, что там, и как – у остальных ребят, не получается: так далеко «мысленным оком» я доставать ещё не научился.

Ну ничего страшного. Подожду.

Поскольку подозрения мои о том, что могут нас всех убрать, как излишне «подкованных» и ненадёжных свидетелей и исполнителей, не имеют под собой особой почвы. Так, по-крайней мере, я прочёл в мозгах обеих серых костюмов. Да и тех, кто сейчас сидит в кабине моей «Водоканальной» машины. Те, если честно, вообще обо мне, и остальных «исполнителях» имеют только самое смутное представление. Да и хорошо.

Перед прибытием «домой», в клуб, маску всё равно пришлось натянуть. Хоть от задней стороны фургона до входной двери оставили мне всего два шага. А зайти удалось легко, потому что второй раз за все эти годы вижу я, что нет на своём законном месте тёти Любы. Вау! Неужели старушка – не в курсе?! А нужно будет как-нибудь посмотреть ей в мозг – жаль, раньше не догадался…

21. Соломинка и спина верблюда

Теоретических занятий сегодня нет.

Поэтому прохожу в раздевалку, переодеваюсь. Сижу и жду, пока вернутся Цезарь и Влад, ну, и остальные.

Влад появляется через десять минут. Киваю, усмехаясь:

– Ну, как прошло шоу? – можно бы и не спрашивать: и так я всё отлично вижу в его голове, да и на лице расплывается ироничная ухмылка.

– Было весело.Крыша у англичан оказалась дохленькая, из обычного кровельного. Крашенного. И теперь им нужна новая. Потому как пробил чёртов флагшток огромную дыру, и ещё пару листов просто выбило оттуда. Ну, я смотреть, как они там будут разбираться, не стал. Собрал барахлишко, да отчалил.

– Поздравляю. Ну, и у меня всё нормально.

– Кто бы сомневался.

Жмём друг другу руки, киваем. Я говорю:

– Ну, что? Пока ребят нет – может, побегаем?

Мы действительно наматываем с десяток кругов по залу, прежде чем появляется Цезарь. Он уже тоже переоделся, и пристраивается в спину мне – я бегу за Владом.

Через ещё десяток кругов останавливаемся, идём к шведской. Влад спрашивает:

– Как?

– Отлично. – собственно, по вполне умиротворённой морде Цезаря это понятно и без вопроса, и без изучения памяти.

– Ну и слава Богу. Поздравляю.

– Присоединяюсь.

– Спасибо. Вы-то сами – как?

– Тоже – нормально. Ну что? По пятьдесят?

– Ага.